О современном подходе в методах изучения школьного курса истории рассказывает преподаватель Елена Смолина.

 

Досье
 
Родилась и выросла в Риге в староверской семье. Окончила Латвийский университет. Магистр истории. Преподаватель истории и социальных знаний. Работаю в Рижской средней школе имени Гердера с 1993 года.
 
Член ассоциации учителей истории Латвии. Участвую в проверке централизованного экзамена по истории.

Долгое время (с 1999 года) занимаюсь изучением истории Холокоста. Изучала эту тему в Израиле (Яд Вашем), США (United States Holocaust Memorial Museum and Columbia University (Jewish Foundation for Righties), сотрудничаю с религиозной общиной «Шамир».

 

 
История безумно развивает кругозор. История нужна как человеческая память. Иначе как привязать себя, свою семью к этому месту, к этому народу?
 
Еще пять-шесть лет назад я могла не рассказывать, что такое «Балтийский путь». Потому что родители моих учеников активно в нем участвовали. А сейчас появляются дети, которым имя Дайнис Иванс просто ничего не говорит. Да что Дайнис Иванс! У нас все государственные праздники связаны с историческими событиями, но дети часто не знают, что они отмечают, почему сегодня нет уроков. Поэтому мы начинаем учебный год с того, что выписываем все праздники...
 
С шестого класса по девятый историю изучают в хронологическом порядке: древний мир в шестом, средние века в седьмом, в восьмом-девятом — новое и новейшее время. И параллельно, с шестого же класса, сейчас отдельно проходят историю Латвии, а в конце девятого сдают обязательный экзамен по ней. На всемирную историю и историю Латвии выделяется по одному часу в неделю.
 
В средней школе, то есть с десятого по двенадцатый класс, они пока что учат «общую историю»: история Латвии и мира, так называется этот предмет.

Здесь предлагается не хронологический, а проблематический подход. На основе повтора каких-то тем мы изучаем противоречивые моменты истории, занимаемся исследованием и анализом источников и литературы. То есть происходит не «давайте я вам сейчас что-то новое расскажу», а «давайте вспомним, что вы знаете, и мы сейчас на это посмотрим с разных сторон».
 
Этот предмет обязательный (уже два часа в неделю), в конце 12-го класса они могут по желанию сдавать централизованный экзамен.
 

Не зубрить, но анализировать
 
Сейчас не требуется такой зубрежки материала, как раньше, когда достаточно было пересказать параграф, чтобы получить хорошую оценку. Сейчас надо продемонстрировать другие навыки.
 
Все учебники напичканы выдержками из различных исторических источников, выписками из древних текстов, визуальными материалами. Ученик должен прочитать текст и ответить на вопросы в конце главы. Этот ответ не написан там от имени автора учебника! Ученик должен найти его сам, основываясь на источниках и т.д.
 
Это требование стандарта по истории, чтобы школьники умели находить информацию, научились сопоставлять и анализировать факты, выделять главное, делать самостоятельное умозаключение и уметь обосновать его.
 
Меня в какой-то мере такая направленность современного образовательного стандарта устраивает. Я понимаю, что история сегодня далеко не всем интересна. Большинство детей не станут преподавателями истории, им этот предмет, как и география, нужен, скорее, чтобы уметь ориентироваться во времени и пространстве.
 
Я часто спрашиваю на уроках: а кто из вас был в Греции? Или — кто видел Стоунхендж? И оказывается, что кто-то был, кто-то видел. Они много путешествуют, и мне важно привязать их жизненный опыт к тому, что мы проходим. Чтобы сложилась какая-то картинка. При этом вряд ли у них в головах засядет дата, когда был созван английский парламент. И может быть, не столь это важно.
 
Стандарт, при котором требуется научить детей анализировать информацию и делать выводы со мной пока совпадает. При этом я понимаю, что современные дети в этом случае имеют меньше фактических знаний по сравнению с нами.

Например, иногда они пишут: Херасим Инагасаки сбросил атомную бомбу на Японию. Или еще задаются вопросом, какое странное имя у этого Молотова-Риббентропа — Пакт...
 
Но плохо, что некоторые дети боятся высказать свою точку зрения и пытаются угадать, что я хочу услышать. Он согласны приспособиться, чтобы получить хорошую оценку.
 
Например, вопрос: является ли война Советского Cоюза с Германией превентивной войной? Мол, если бы не Германия первой напала на СССР, то СССР бы напал на Германию?
 
Здесь надо прочитать о том, как Советский Cоюз готовился к войне, и что-то по этому поводу выдать. Например, ученик проанализировал источники, узнал, что вооружение СССР к этому моменту было отсталым (это я гипотетически сейчас говорю), и соответственно, страна к войне не была готова. А значит, Сталин не мог бы первым напасть на Гитлера. Это одна точка зрения.

Но может быть и другая точка зрения. Если и она снабжена хорошими аргументами, я обе оценю высоко. Но дети об этом не знают — и пытаются угадать, «как правильно».
 

Артековский метод
 
По-моему, история для современных школьников заканчивается в седьмом-восьмом классе. До этого они проходят Древнюю Грецию и Древний Рим. Там гладиаторы. Средние века — рыцари, замки. Воспринимается как интересный роман. И сами они что-то читали про это время в художественной литературе или в детских энциклопедиях. У них еще есть время на чтение...
 
А дальше происходит следующее.

Вырастает объем нагрузки по другим предметам, и одновременно происходит усложнение тем по истории — новейшее время и сплошные революции. Что делает для них историю скучной и «напряжной».

Им уже приходится выбирать, что важнее — сделать домашнюю работу по математике или прочитать про революцию. Наверное, они выберут математику.
 
Поэтому мы работаем почти по артековскому методу. Это значит, что я должна все сделать в классе. Я убила на это все лето, но сделала презентации на все темы, каким мы проходим с моими классами. Подобрала карты, схемы, иллюстрации и т.д. В каждом кабинете у нас стоит проектор, и на уроке я использую эти презентации.
 
Мне надо провести урок так, чтобы у меня сложилось впечатление, что дети усвоили тему. А на следующем уроке повторить самое главное из прошлого урока.
 

Учебники и мотивация
 
Учебники они не читают и не будут читать. Они нечитаемые. В них мало текста параграфа (простого изложения материала), но много источников.

Кроме того, русским школьникам, конечно, сложно читать учебники на латышском. Потому что у учеников 6—8-х классов еще нет ни лексики, ни словарного запаса, чтобы читать такие большие тексты на неродном языке.
 
Тем более — читать на латышском тексты исторических источников, из которых, подчеркну, учебники современного поколения состоят на 60 процентов. И если раньше, болея, вы могли открыть учебник, прочесть то, что пропустили, и усвоить тему, то сейчас это может сделать лишь ученик с железной волей.
 
Разумеется, они могут самостоятельно найти информацию по любой теме в том же интернете. Но проблема в том, что им прежде всего надо ответить на вопросы, данные в конце главы их учебника. А для этого — прочитать в первую очередь приведенный текст исторического источника.




 
При этом я не имею права поставить ребенку оценку за домашнюю работу (как и за работу на уроке). Могу только за комплексную проверочную работу в письменном виде, которые бывают раз в месяц.

В семестр у ребенка может быть только четыре оценки — и еще одна за какое-нибудь творческое задание, участие в олимпиаде или конкурсе. То есть я не могу оценить его за то, поработал ли он дома, выучил или не выучил материал.
 
Таким образом у детей нет не только желания читать учебник и готовиться дома, но еще и мотивации. И, конечно, спрашивать их по этому учебнику очень трудно.
 

Галопом по европам
 
Встречаются дети, которые увлекаются историей — но в количестве примерно один на весь класс. Вот ему это интересно, ему дано, он начитался книг на исторические темы. И тогда это просто счастье для учителя!
 
Правда, на уроках таким детям откровенно скучно. Потому что я не могу сообщить им ничего нового. Времени, отведенного на урок истории, хватает лишь на то, чтобы объяснить остальным про какие-то самые важные события и даты.

Понимаете, что такое один час в неделю? Если он его проболел, ему дай бог вспомнить, кто я вообще такая.
 
Из-за нехватки времени мы успеваем лишь выхватить какие-то конкретные, очень выборочные события в конкретных регионах. Что-то про Америку, что-то про Францию, Германию, Англию.

В советское время было три урока в неделю, и начинался предмет с четвертого класса, а не с шестого, как сейчас. У нас сейчас в четвертом классе учат информатику, социальные знания, добавили языки...
 

СССР в контексте Латвии
 
По истории России мы изучаем такие темы, как возникновение государства и крещение Руси, падение Византии, Москва — третий Рим и переход центра православия в Россию, Иван Грозный и Ливонская война (потому что касается Латвии), Петр Первый и процесс присоединения Латвии к России.

Ни опричнины, ни смуты — всего этого нет. Екатерина Вторая упоминается в теме «Просвещенный абсолютизм».
 
Советский Союз изучаем в контексте, что Латвия — республика Советского Союза. Ежедневная жизнь в СССР, цензура, детские организации, идеология, индустриализация, коллективизация, депортации.

Но опять же — как это происходило в Латвии, а не в Москве или где-то еще.
 
Проходим тему «Невозможность развития национальных меньшинств в СССР». Тут мы говорим, как так случилось, что появилось большое число людей разных национальностей, у которых родной язык — русский. Потому что они не могли учиться на территории Латвии на своем языке, а могли только на русском или латышском. То есть украинцам надо было ехать на Украину, чтобы учиться на родном языке.
 
Революцию 1917 года проходим в контексте Первой мировой войны и установления советской власти.

О репрессиях успеваю сказать лишь то, что они были, поскольку отведен один урок на весь Советский Союз. Мне не очень нравится сравнивать репрессии в СССР с фашистскими — оба режима были жестокими и бесчеловечными.

Могу сказать, что у Гитлера были целые группы людей, которые целенаправленно уничтожались. У Сталина цель репрессий была изолировать определенную часть общества (классовая борьба), и при определенных условиях она имела шанс выжить.
 

Была ли оккупация?
 
Они, конечно, спрашивают, кто хуже — Сталин или Гитлер? Потому что слышали, что до сих пор об этом дискутируют в латвийском обществе.

И еще они знают, например, что за отрицание факта оккупации Латвии можно получить три года тюрьмы. И да, иногда пытаются меня вывести на такие разговоры.
 
В учебнике, конечно, так и написано — была оккупация. И я не имею права сказать, что, дети, в учебнике написано одно, а я вот вам сейчас скажу правду: это была, допустим, инкорпорация.
 
Я всегда говорю, что в любой теме есть несколько точек зрения, и я не могу навязать вам одну конкретную в этом вопросе. Как и в других спорных моментах.

Скажем, правление Улманиса было авторитарным режимом — или это было золотое время, расцвет Латвии? Говорю, что есть разные исторические источники, надо их проанализировать. Что любая точка зрения будет уважаема, если она опирается на источники и хорошо аргументирована.

Так потихоньку я их подвожу к тому, что они могут вырабатывать свою точку зрения.
 
Иногда мне кажется, что учебник истории по конкретной теме не подходит русскоязычным детям.

Например, раздел про жизнь латышей в Сибири. В данном случае мы используем не текст учебника, а пособия, изданные Музеем оккупации. Они состоят из исторических источников — дневников из тримды, воспоминаний, писем и так далее. На этом материале мы обсуждаем, почему латыши, не признавшие СССР, после Второй мировой войны уехали.

Мне кажется, это правильнее, чем просто писать, что только латыши уехали... Были представители и других национальностей.
 

Латвия в контексте всего мира
 
В этом году мы впервые выпустим девятый класс, который четыре года до этого изучал отдельно историю Латвии и отдельно — всемирную историю. Они будут сдавать обязательный экзамен только по истории Латвии (до этого экзамен был общий).

Вот тогда и увидим, к чему привела эта реформа.
 
Чисто практически — у меня из-за этой реформы ровно в два раза вырос объем работы. Мне же надо поставить минимум три оценки за семестр по каждому предмету, а значит, приходится в два раза чаще проводить проверочные работы.
 
Мои коллеги из латышских школ говорят, что такое разделение латвийской и общемировой истории приведет к тому, что детям сложно будет создать общую картину мировой истории.

Я с ними согласна.
 
Мы, конечно, пытаемся привязать историю Латвии к событиям в других странах. Говорим, что период Ливонии был общим для Эстонии и Латвии, и что Латвия в XVIII веке стала частью Российской империи.
 
Я все время хочу добиться, чтобы они поняли: Россия и Советский Союз — это не одно и то же. Но они часто не видят разницы между Россией и СССР, Красной армией и советской...
 
Показываю школьникам карикатуру, где Сталин обнимается с Гитлером, а тот всаживает ему в спину кинжал: мол, извини, камрад, это была лучшая возможность. А они пишут, что это Гитлер убивает Ельцина. При этом я сознательно не упоминала ни разу фамилию Ельцина ни на одном уроке, потому что знала, что они непременно начнут приплетать Ельцина не к месту.



 
Поэтому, конечно, создать целостную картину, чтобы ученики соотносили события в истории Латвии с событиями в других странах — очень трудная задача.
 
Хотя на самом деле это одно из требований на экзамене по истории Латвии.

На практике получается соотнести лишь с такими глобальными событиями, мимо которых никак уж не пройдешь. Год основания Риги соответствует эпохе крестовых походов, и так далее.

В остальном, увы, такой картины нет.
 

Зачем переводить термины?
 
Все контрольные работы проходят на латышском языке, но отвечать они могут на русском, имеют право. Олимпиады же проходят на латышском, и, конечно, редкий девятиклассник сможет хорошо сформулировать свои мысли на неродном языке.
 
В девятом классе некоторые ребята стараются сразу сдавать экзамен на латышском. Они уже выучили термины из учебника на латышском, и на экзамене вопросы тоже будут звучать на латышском. Зачем, мол, им переводить в уме все эти термины на русский и забивать голову таким знанием, что Vidzemes guberņa, это на самом деле Лифляндская губерния, а Tautas Savienība — Лига наций?
 
И я соглашаюсь, потому что иначе может случиться, что я прочитаю в какой-нибудь работе на русском языке, что Латвия граничит с «Лиетувой» и «Игаунией» (реальный случай!). Зачем мне это? Пусть уже сразу по-латышски пишут.
 
Или я им говорю, что если уж вы пишете про августовский путч на русском языке, не забудьте, что слово «путч» состоит из четырех букв.

А один мальчик такой всплескивает руками: «Елена Юрьевна! Неужели с мягким знаком?!»
 

«Прогнись! Докажи, что ты готов!»
 
В восьмом классе мы проходим революцию 1905 года и Первую мировую войну. Но человеку в 14-15 лет очень трудно объяснить про революцию. Для него это неактуально. Вот в двенадцатом классе, когда мы возвращаемся к теме революций, — это уже другое дело. Там они больше понимают и к тому же уже умеют высказать свою точку зрения.
 
Мне вообще кажется, что в девятом классе сдавать экзамен по истории еще рано. Получается, что ребенок должен идти к нему в бешеном темпе — при этом, собственно, не будучи в состоянии сформировать собственное мнение. Он может просто повторить, что в него забили.

Там мало чувств, один холодный расчет: надо сдавать экзамен, значит — будем!
 
И вообще — из-за большой политизированности предмета история Латвии это больше смахивает на требование проявить лояльность. Девятикласснику как бы говорят: «Прогнись! Докажи, что ты готов!»
 
Если бы обязательный экзамен по истории проходил в двенадцатом классе, думаю, дети подходили бы к нему более осознанно, и он выглядел бы как логичное подведение итогов — можно показать свою эрудицию, умение ориентироваться в исторических событиях...
 

Экзамены
 
Во время централизованных экзаменов я проверяю работы со всей Латвии. Так вот, историю в обязательном порядке сдают после первого курса учащиеся техникумов. И сдают очень плохо.
 
Экзамен по истории в двенадцатом классе, как я уже говорила, добровольный. Но, честно говоря, нигде он особенно он не требуется.

Например, чтобы поступить на исторический факультет ЛУ, вам надо сдать экзамен по математике, латышскому и иностранному. Все! И вообще, сколько из наших учеников пойдут в гуманитарии здесь? Девять из двадцати семи моих выпускников уехали учиться за границу.
 
Сдают, конечно, иногда выпускники и этот экзамен. Результаты у них получше, чем в техникумах, но тоже не ахти...

Еще когда экзамены оценивали категориями («A», «B» или «C»), а не процентами, как сейчас, то в один год случилось, что из девяти тысяч человек, писавших экзамен, только 18 человек получили высшую категорию «А»!

Это значит, что если бы они все поступали на историко-философский факультет, еще осталось бы семь свободных мест...
 
Мне один преподаватель рассказывал, что уже на третьем курсе нашего истфака он читал лекцию про христианство и все время повторял: «pirms Kristus, pēc Kristus, pirms mūsu ēras, pēc mūsu ēras» («до нашей эры, после нашей эры»). Потом попросил задавать вопросы — и один молодой человек поинтересовался, что это такое за «pirms Kristus» было.
 
«Меня удивило, — рассказывал преподаватель, — не то, что юноша спросил об этом. Это еще ладно, и даже хорошо, что спросил. Меня удивило, что все остальные в аудитории, а это человек сто, записали правильный ответ...»
 
 
 
Автор проекта — Оксана Мигунова