---

Так бывает в жизни: некая структура снаружи кажется серьезной и исправно работающей. И сотрудники ее искренне уверены, что все идет наилучшим образом. Но стоит взглянуть незамыленным взглядом — хоть стой, хоть падай. Я много лет не бывал в латвийских судах. А 28 ноября пошел на процесс и могу поделиться впечатлениями.  

---

Читатель наверняка помнит дело Максима Коптелова.

Молодой человек распространил в интернете анонимную петицию: давайте, дескать, соберем подписи за присоединение Латвии к России. А в конце добавил, что это просто шутка.

Органы злоумышленника разоблачили, а районный суд приговорил к шести месяцам тюремного заключения.

Сейчас подошло время рассмотрения апелляции в Рижском окружном суде, после чего приговор должен вступить в законную силу.


Первые сомнения в разумности происходящего появляются при изучении графиков заседаний.

У нашей судебной бригады следующее назначено на 12 часов. А почему же наше в 9.30? Неужели управимся? И что уважаемые судьи делают по утрам — в 9 часов, в 8.30? Все прочие заседания других судей назначены еще позже, с 10 утра.

Впрочем, и у нас никто никуда не торопится, судьи входят в зал с двадцатиминутным опозданием, не подумав извиниться. Нам бы всем так на работу опаздывать...

Начинается проверка документов участников процесса, и выясняется, что прокурор Зиновьева явилась без необходимого направления из своей прокуратуры. «В деле есть мое направление на суд первой инстанции — оправдывается она. Правда, тогда у меня была другая фамилия».

Председательствующая терпеливо по-доброму разъясняет ей, что сегодня — другой процесс и поэтому необходим новый документ.

Кажется, вот-вот прозвучат сакраментальные слова «больше так никогда не делайте!»  — но вмешивается адвокат Илона Булгакова: процесс продолжать нельзя, закон об этом говорит однозначно, никакой Зиновьевой в материалах дела нет, и на каком основании эта дама сидит за столом — непонятно.


Объявляется получасовой перерыв, минут через 35 в зал входит довольная прокурор с необходимой бумагой в руках. Еще минут через десять являются судьи.

Тут выясняется, что защита хочет заявить отвод прокурору.

Оказывается, в районном суде после объявления об окончании заседания, но еще при работающей звукозаписывающей аппаратуре, прокурор решила лично ознакомить подсудимого с необходимой ему народной мудростью и сказала нечто вроде «раньше сядешь — раньше выйдешь».

После этого адвокат требовала от суда прекратить процесс и провести новый с другим прокурором: ясно, что эта дама необъективна и заранее настроена на суровый приговор. Тот суд отверг претензии, но теперь новый процесс — и тот же прокурор.

Суд удаляется на совещание, которое длится минут двадцать. Непонятно, что они там делали: ситуация предельно ясна, статьи процесуального закона названы, можно либо удовлетворить требование защиты, либо отвергнуть его.

Суд таки отвергает.


Не стоит бросать камень в адвоката, которая придирается по формальным мелочам. Прокурор, вопреки обывательскому представлению, вовсе не антипод адвоката. Дескать, адвокат подбирает аргументы в пользу подсудимого, прокурор — те, что против него, а суд взвешивает те и другие.

На самом же деле прокурор стоит на страже закона и обязан отказаться от обвинения, если видит, что оно не доказано. Понятно, что тетя, рассуждающая о преимуществах быстрейшего попадания в тюрьму, этим заниматься не будет, и задача защиты — попытаться от такой избавиться.

Если разобраться, то само по себе направление в суд того же прокурора противоречит сути апелляционного процесса. Апелляция — повторное рассмотрение дела новым, более опытным составом суда. Почему бы туда не прислать и нового, более опытного прокурора? Наверняка будет объективнее.

Тем временем уже 11.25, суд объявляет об окончании сегодняшнего заседания. Адвокат напоминает — я же подавала ходатайство о приглашении эксперта, известного правозащитника Алексея Димитрова — так что там будет. Но судья неумолима: заседание завершено, ходатайство рассмотрим в следующий раз.

Присутствующие дамы листают личные ежедневники. Если свободна одна — непременно занята другая. Ближайшая удовлетворяющая всех дата — 27 марта.

 

Можно подвести итоги.

С одной стороны, перспектива неотвратимого тюремного заключения для Максима отодвинута почти на четыре месяца. Уже хорошо.

С другой стороны, человек ни в чем не виноват, это легко доказывается практикой Европейского суда по правам человека, а его будут мурыжить и мурыжить под подпиской о невыезде.

С третьей стороны, четыре высокопоставленные служительницы Фемиды — три судьи и прокурор — провели в трудах свой высокооплачиваемый рабочий день и смогут спокойно осознавать, что честно отслужили Родине и ее налогоплательщикам.