В Латвии ежегодно проходит семинар дискуссий «Лампа». За несколько дней во многих десятках групп сотни пикейных жилетов обсуждают проблемы, которые считают животрепещущими. А еще куча народа слушает, задает вопросы, обсуждает. Никаких америк никто не откроет, но люди получают удовольствие.

В этом году появилась новая тенденция: часть бесед касалась русских вопросов и проводилась на русском языке. Но я сейчас хочу порассуждать не о самой дискуссии, а о сопутствующей ей спору в социальных сетях. Когда обсуждалось само понятие русскоязычной общины Латвии, то возник резонный вопрос о ее ориентации на Россию.

Аргументы сторонников этой ориентации понятны: наша община мала, мы не сможем выжить в качестве некоего особого русско-латвийского народа. Мы не станем ни валлонами, ни франко-канадцами, которые говорят на языке Гюго и Сент-Экзюпери, но не чувствуют себя частью этнической Родины. Только ощущение себя частицей России, игрой судьбы отторгнутой от нее, позволяет противостоять ассимиляции.

Оппоненты же говорят в парадигме суровой политической реальности. Современную Россию с ее имперской агрессивной политикой отвергает цивилизованное мировое сообщество, а особенно помнящие оккупационный режим латыши. Россия токсична, и симпатии к ней сразу превращают человека в отверженного, обреченного оставаться непонятым.

Разумеется, очень многие читатели этой статьи не разделяют негативного отношения к политике российских властей. Им дальше и читать не надо, они и так понимают важность пророссийской ориентации латвийских русских. Однако и людям, резко критически относящимся к тому, что они называют «путинским режимом» важно понимать, что альтернативы нет.

Я прибегну к методу, который несколько месяцев назад использовал в статье об Игоре Гиркине. https://lv.baltnews.com/Ukraine/20200522/1023916038/Geroy-ne-nashego-vremeni-Pochemu-Igoryu-Girkinu-ne-stat-Dzhuzeppe-Garibaldi.html Современный мир его считает опасным преступником-террористом. Но если мы обратимся к образу Джузеппе Гарибальди, то выясняется, что и жизненная цель, и мотивы поступков, и даже перипетии личной судьбы обоих практически тождественны. Но при этом Гарибальди — бесспорный герой Италии. Так может, и на Гиркина стоит смотреть так же?

Сейчас перенесемся еще на несколько десятилетий назад, зато останемся в пределах одной шестой. Николай Первый правил Россией почти тридцать лет. По сравнению с этим сроком Владимир Путин еще новичок во главе страны, правда? Это был, вероятно, самый одиозный из Романовых, вполне заслуживший прозвище Палкин.

Смотрите сами. Дикость крепостного права, давно забытая в Европе. Суровая расправа с участниками декабристского восстания. Кровавое подавление волнений в Польше. Россия — европейский жандарм во время революций конца сороковых годов. Бесконечная кавказская война, вынудившая целые народы бежать в Турцию. Жестокая инсценировка казни петрашевцев. Полный отказ от либерализации государственного устройства, наметившийся при отце императора. Чудовищная армия, куда забривали на 25 лет, лишая несчастных личной жизни. Беспощадная цензура и всевластие ищеек Третьего отделения.

Французский писатель де Кюстин провел несколько месяцев в николаевской империи и опубликовал крайне нелицеприятные путевые заметки. Вот по ним и политическим новостям из России тогда мир и оценивал страну — еще более критически, чем сегодняшнюю.

Предположим, что в те времена где-то в мире была бы русская диаспора. Стоило ли ей обозвать Россию токсичной и призвать перестать с нею общаться? Примерно на такой точке зрения стояли тогдашние политические эмигранты: Герцен мечтал о поражении в Крымской войне — знакомо, не правда ли?

Но сегодня мы знаем, что в той ужасной деспотической России жили и творили такое количество гениев, которого больше никогда в истории не было. Можно ли назвать токсичной страну Пушкина и Белинского, Брюллова и Глинки?

Многие из них стали жертвами николаевского всевластия: Рылеева повесили, психику Достоевского непоправимо травмировали в деле Петрашевского, Чаадаева объявили сумасшедшим и посадили под домашний арест, Грибоедова послали к варварам в Персию, убившим его, а Лермонтова — на верную смерть на Кавказ. Самого Пушкина унизили позорной должностью камер-юнкера.

Многие гении честили режим совсем в духе современных российских интеллигентов. Пушкин писал, что презирает свое отечество с головы до ног, Лермонтов прощался с немытой Россией, Чаадаев считал, что назначение России — показать миру, как не надо жить и чего не надо делать, про Герцена сказано выше. Но у каждого из них можно найти и множество патриотических строк.

Совершенно очевидно, что николаевская Россия неотделима от пушкинской — это разные стороны одной и той же реальности. Почему же мы считаем, что негативное отношение к Владимиру Владимировичу должно заставить нас отвернуться от России, перестать симпатизировать ей, поддакивать хору тех, кто ненавидит не только государство, но и наш язык и культуру? Я не вижу объяснений.

Конечно, можно сказать, что в современной России не просматриваются пушкины и глинки. Так их и тогда не замечали! Дантес застрелил на дуэли оскорбившего его свояка. Лермонтов объяснил это тем, что убийца — иностранец: «Не мог щадить он нашей славы, не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал!». По злой иронии судьбы самого Лермонтова убил русский человек Мартынов, который тоже ничего не понимал.

Несчастный Грибоедов сознательно строил карьеру чиновника и дипломата, еще более выдающийся поэт Тютчев такую карьеру успешно реализовал. Для него гениальные строки «Умом Россию не понять» или «Мысль изреченная есть ложь», которыми мы не устаем восторгаться, — всего лишь досужие размышления после успешных переговоров. Так всегда бывает — только лет через сто люди способны объективно оценить, чего стоит культура, в том числе и сегодняшняя российская.

Более того, и оценки политических событий мы сможем дать совсем не скоро. Предположим, это правда: российские чиновники дали огромные взятки коррумпированным международным спортивным начальникам, чтобы заполучить Олимпиаду и футбольный чемпионат. Это плохо? Нет — прекрасно: миллионы болельщиков приехали и увидели гостеприимную доброжелательную страну, вполне успешно способную организовать очень хлопотливые соревнования.

Современники ужасаются присоединением Крыма: грубейшее нарушение международного права. А потомки будут радоваться за новые поколения крымчан, которым дали возможность жить в своей стране, а не оставаться людьми второго сорта в чужой.

Я слежу за статьями сбежавшего на Украину, а потом еще куда-то, российского журналиста Аркадия Бабченко. Это очень поучительно. Ненависть к российским властям последовательно приводит его к ненависти к россиянам в целом, а особенно к недостаточно категоричным российским либералам, оттуда — к ненависти к русской культуре и далее к самому себе, как к носителю этой культуры, талантливому русскому публицисту. Совсем по Чаадаеву: яркий пример того, как не надо жить и чего не надо делать.

Есть классическое английское выражение: это моя страна, права она или виновата. Оказавшись в Латвии, где ненависть ко всему русскому стала основой государственной идеологии, эту максиму мы можем отнести только к России. Разумеется, не следует с пеной у рта защищать то, что в России непростительно и позорно. Но и подпевать хору ненавистников культурной Родины тем более самоубийственно. Очень важно порой не упустить возможности промолчать.

Не менее важно понимать, что современная Россия — это и страна Путина, и страна Навального. Россияне разберутся, кто прав в их политике — в этом отношении мы иностранцы, не имеющие права голоса. Влезать во внутрироссийские споры — лишняя возможность для ссор среди своих. А мы свои — в окружении чужаков, стремящихся построить национальное государство, где нам нет места. И зарубежные противники этих чужаков уже по определению наши союзники.