Присудить литературный Нобель зампреду Союза писателей Китая Мо Яню — это сопоставимо разве что с премией другому писателю с такой же должностью — Шолохову в 1965 году.

Мо Яня и Шолохова сближают не только высокие посты в литературной бюрократии. Шолохов – любимый писатель Мо Яня. По словам китайского лауреата, он вообще очень любит русскую литературу. Оно и понятно, в коммунистическом Китае, где вырос и живет Мо, не так чтобы Оруэллом и Воннегутом зачитывались – выбирать не приходилось. Помимо Шолохова Мо Янь также любит Льва Толстого и Тургенева.

Очень показательно, что в этом списке нет почти обязательного для всей читающей Восточной Азии Достоевского. Сомнительные психологические глубины китайского нобелиата не интересуют, лучше развернуть перед читателем широкое историческое полотно с битвами, народными массами и судьбами родины.

Его наиболее известный мировой общественности роман – «Красный гаолян». Если кому-то недостаточно одного названия, то в самом романе рассказывается о трудной жизни китайских крестьян накануне и во время вторжения японских империалистов в Китай в конце 30-х годов. Особое внимание писатель уделяет зверствам японской военщины и героическому сопротивлению китайских партизан.

Значение этого романа в Китае можно понять по тому, что экранизировать его доверили не кому-нибудь, а главному официальному режиссеру КНР Чжан Имоу. Тому, кто потом ставил церемонии открытия и закрытия пекинской Олимпиады 2008 года.

Нобелевский комитет явно очень торопился вручить Мо Яню премию, потому что лауреат на удивление молод – ему всего 57 лет. Обычно литературный Нобель дают мэтрам, которым уже лет 70, а лучше 80. Но с Мо Янем надо было спешить: ведь у такой важной страны, как КНР, до сих пор не было ни одного нобелевского лауреата.

Конечно, вообще китайцы среди лауреатов были, но все неправильные. Например, в 2000 году литературный Нобель достался Гао Синьцзяну. Но у него отец – шанхайский банкир, мать – актриса. Самого Гао во время Культурной революции сослали в трудовой лагерь, а потом выслали во Францию и лишили гражданства. Так что лауреатом от КНР он никак считаться не может, хотя жил в Китае почти до 50 лет и пишет на китайском.

Другой китаец-лауреат еще хуже. Когда в 2010 году Нобелевскую премию мира присудили диссиденту и правозащитнику Лю Сяобо, Пекин вызвал на ковер норвежского посла для протеста, а китайская делегация бойкотировала торжественную церемонию вручения премии. Само собой, никто не стал выпускать Лю из китайской тюрьмы, чтобы он съездил в Норвегию за наградой. Про премию для далай-ламы лучше вообще не вспоминать.

А тут такой замечательный писатель Мо Янь. Крестьянский сын, даже школу не закончил, работал в поле, потом на заводе, потом в армии служил. И вообще, сосновой корой завтракал.

Отношения с коммунистическими властями Китая тоже прекрасные. Мо Янь никогда не был замечен в попытках заступиться за кого-нибудь из китайских политзаключенных и в публичной критике пекинского начальства. Он не просто не поддерживал разных диссидентов, а даже отказывался участвовать в совместных семинарах с опальными китайскими писателями на литературной ярмарке во Франкфурте.

Мало того, Мо Янь публично заявлял, что в КНР нет никакой литературной цензуры и китайские писатели абсолютно свободны в своем творчестве. Что совершенно не соответствует действительности, потому что даже романы самого Мо Яня в Китае запрещали.

Например, в начале 90-х китайские власти запретили публикацию его романа «Страна вина». Слишком много там было всего про коррупцию, алкоголизм и прочие безобразия китайской провинции, пускай и в виде фантасмагории. Неподготовленный читатель может и не разобраться, что это не социалистический реализм, а магический.

В 1995 году под давлением властей Мо Яню пришлось написать самообличительную статью, в которой он критиковал себя за то, что в своих романах недостаточно раскрывает тему классовой борьбы. Но с тех пор растущее международное признание защитило его от подобных унижений, и он, видимо, решил, что такая свобода наступила в Китае для всех.

Последний громкий акт конформизма у Мо Яня случился совсем недавно – этим летом. Он принял участие в торжественной церемонии переписывания программной речи Мао Цзэдуна о задачах новой, коммунистической китайской литературы и искусства. Церемонию затеяли в честь 70-летнего юбилея речи. Сложно сказать, что было бы с Мо Янем за отказ участвовать. Но вот некоторые китайские писатели отказались – и ничего, пока их не расстреляли.

Хотя есть в этом решении Нобелевского комитета и приятные моменты. Благодаря успеху Мо Яня Нобель не достался другому азиатскому фавориту – Мураками. А то такими темпами шведские академики могли бы и до Коэльо с Ричардом Бахом докатиться.

Да и вообще все эти переписывания маоистских речей и прочее сотрудничество с коммунистическими властями – маловажная ерунда. Потому что Мо Янь, судя по всему, – действительно выдающийся писатель. На русском языке он пока еще не издавался, но восторженные отзывы таких мастеров, как Кэндзабуро Оэ, – это лучшая гарантия качества. Только литературного Нобеля Мо Яню дали совсем не за творческие достижения. А потому что он оказался наиболее подходящей кандидатурой, чтобы загладить перед Китаем предыдущие обиды и продемонстрировать непредвзятость Нобелевского комитета.