---

Глава первая. Высокий сезон в Карловых Варах
Глава вторая. В высокий сезон — о высоком
Глава третья. Бамберг и Чески Крумлов
Глава четвёртая. 1. Люксембург
Глава четвёртая. 2. Когда — Европа, а когда и... рифма
Глава пятая. Печоры, но и не только
 

---

Часть первая. От печки

Обещал я в прошлой главе, что о Печорах была, рассказать и о Пскове... Вот бывал там уже много раз, но всё как-то наездом — день-два максимум. И специально приезжал по работе, и проездом, когда в Питер с женой ездили.

Бывал много раз, а вот не знаю, с чего начать...

Со статистики, что ли, попробую. Пусть и скучновато это может быть читателю, но значение имеет!

Псков — и город, и область — это относительно депрессивный регион европейской части Росии. Народу в городе живёт всего чуть более двухсот тысяч, а во всей области столько же, как и в Риге сейчас — шестьсот пятьдесят тысяч. А раз территория области почти равна Латвии (86%), то плотность населения в два с половиной раза меньше даже, чем в Латвии. Эдакая европейская людская пустыня, ладно — полупустыня, ибо даже такие большие по территории, но с малым населением, европейские государства, как Финляндия и Норвегия, имеют бо́льшую плотность жителей.

Чего я к этой плотности-то прицепился? Так ведь при относительно равномерной заселённости региона (а в Псковской области это так) — это первейший показатель его экономического потенциала, если, конечно же, недра — не моря нефтеносные, не закрома с изумрудами да самоцветами, и не схоронились в земной тверди газы природные.

Так вот, Псковщина ни морями, ни закромами не богата, да и метеоризмов подземных нету... С нашей Латвией схожа — кругом зона рискованного земледелия: может, уродит, а может, и не уродит; зато, слава богу, лесами богата, да природные катаклизмы пока стороной обходят.

Нет, как-то не так получается — пресновато...

Статистика — лишь инструмент и не годна для начала разговора о России из Латвии. Там всё и всегда от печки начинается, от самого главного, что любое строение домом пригодным для людей делает. Да и лукавить ни к чему — в нашем разделённом обществе любой разговор о соседней стране проходит через призму сравнений. Значит, нужна какая-то идея, чтобы, сравнивая, не свалились все мы в стандартное и бессмысленное переругивание столь же стандартными (как, впрочем, и столь же бессмысленными) штампами.

И знаете, придумал я идею. Хорошая получилась — всем рекомендую, ни для кого её не жалко. Она проста и, что главное, очень конструктивна. Дарю — МЕРИТЬСЯ НАДО ХОРОШИМ! Эта идея и будет нашей «печкой». И говорить буду о хорошем.


Часть вторая. Берёзовая роща

Итак, дело было пару лет тому назад, по весне. Решил я с частью своего трудового коллектива совершить поездку по маршруту Рига — Печоры — Псков — Новгород — Псков — Рига. На двух автомобилях. Вшестером. О нюансах пересечения границы на авто расскажу как-нибудь в другой раз, может, кому и полезно будет, а сейчас — о городе.

Псков на три сотни лет старше древней Риги. Многие века он оставался одним из самых крупных городов Европы и России и служил торговым и военным форпостом России на северо-западе. На пенсию вышел лишь когда Пётр Великий прорубил-таки побольше окно в Европу, потом завоевал у шведов Ревель с Ригой, да от широты души русской ещё и заплатил за неё.

Во Пскове ждал нас экскурсовод — молодая женщина, её телефон, а заодно и рекомендации, дал экскурсовод из Печор. С ней мы и сговорились заранее, что покажет нам Кремль и Свято-Троицкий собор в Кремле.



Фото не моё, из интернета.

---

Погода была совсем не экскурсионная — солнышко хоть и присутствовало на безоблачном небе сообразно сезону, но прикинулось лишь декорацией и Псковщину напрочь не обогревало. А на земле широко, по-русски, разгулялся ледяной и колючий ветер.

Ветер-ветрище зело хладный.

Стены Кремля ему помехой не были, и казалось, что он не дул, как ветрам пристало, по-над землёй-матушкой, а пикировал из выси соколом, ударялся оземь, снова взмывал, закручивался вихрем, и тогда уже спасу от него не было никакого. Хоть волчком вертись, а он всё ж сноровистей — ледяными пальцами своими лицо так и треплет: то за нос ущипнёт, то по щекам будто плетью пройдётся, слёзы из глаз так и сыплют.

И четверти часа не прошло экскурсии в Кремле, как взмолились мы о пощаде и попросили укрыть нас за стенами белокаменными храма, что в центре Кремля. Экскурсовод, душа-человек, сжалилась — и вот мы у ворот. На входе, кроме наших семи обмороженых, ни души.









И тут выясняется, что в храме — уборка, а служба проходит в одном из боковых приделов. Собственно, ворота в храм приотворены на пару сантиметров, и видно, что внутри ходит служка с ведром и шваброй. Экскурсовод наша — девица бедовая — взяла и приотворила ворота ещё сантиметров на пять, чтобы нам хоть одним глазком повидать убранство внутри собора, и стала рассказывать об истории его постройки. Да убеждать в том, что в храм, коли сегодня нам не свезло, нужно обязательно прийти в другой день, и тогда... но вот в этот момент к воротам подошла та самая занимавшаяся уборкой служка и сказала:

— Проходите и постойте внутри с краешку, а я дальше буду хлопотать... Но вы только того, тихонько, — назидала она.

Мы, естественно, вошли... Кто бывал во Пскове и собор этот посещал, тот не мог не поразиться дивным иконостасом.









Я бывал и прежде, но в людской толчее нет возможности ни сосредоточиться, ни охватить иконостас взором полностью — из-за высоты и ширины его. А тут никого — лишь мы, служка и Храм.

— Да проходите поближе, там уже высохло, идите-идите, только тихонько, — разрешила нам она подойти к иконостасу...

А экскурсовод рассказывала об иконах, об их древности, об истории обретения некоторых. И говорит:

— В Храме иногда какая-то из икон мироточит!

— Так и нынче одна мироточит, вон там она, за колонной слева, — обыденно сказала служка. — Можете подойти и посмотреть. Только тихонько.

Мне впервые довелось видеть мироточащую икону, возможно, и никогда уже более.

Примерно в правой трети по всей её высоте вертикально вниз сочилась густая, по виду смолистая субстанция. Не более трёх миллиметров шириной и толщиной с пару.

Чудо ль то было, иль не чудо — не столь уж и важно для меня. Ибо настоящее чудо было уже явственно явлено в том, как Храм нам открывался. Настороженно и постепенно — тихонько, словно испытывая нас: сначала через пару сантиметров просвета в воротах, потом пошире, затем — в разрешении пройти внутрь, в рассказе экскурсовода... И вот он весь, в своей торжественной и строгой таинственной неземной ипостаси, и одновременно — в самой обыденной бытовой простоте служки со шваброй.

Поблагодарили мы служку за возможность прожить чудесные переживания, вышли и притворили за собой врата Храма. Тихонько.

И вот кстати: удивительное описание образа России в сравнении с Западом и Востоком недавно услышал я в одной из передач на российском телевидении.

Идеал сегодняшнего Запада — общество неограниченного потребления свободных от различных «устаревших» моральных ограничений людей. Максимальная привязанность к земным благам и пересмотр прежних догм до отрицания.

Восток иной. Идеал его — это полное освобождение духа от всего материального, земного. В пределе — медитирующий в набедренной повязке на вершине Гималаев йог, в центре — проталины от растопленного его энергией снега.

Россия ни то и ни другое. Её образ — берёзовая роща, пронизанная светом с небес. Гармония духовного и материального.


...Экскурсия продолжалась, озорнику-ветру прискучило над нами измываться, и умчался он прочь. Наверняка за тридевять земель. А мы остались, и я покажу лишь часть из того, что видели и о чём надо бы рассказать. Остальное — попозже. Значит, продолжение следует...