ИСТОРИЯ ЖИЗНИ
28.09.2025
Игорь Гусев
Историк, публицист
ПУТЬ СООТЕЧЕСТВЕННИКА. ЧАСТЬ 4
Воспоминание о маленькой Кристине Орбакайте
-
Участники дискуссии:
610 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Леонид Соколов,
Марк Козыренко,
Леонид Радченко,
Юрий Васильевич Мартинович,
Ярослав Александрович Русаков,
Роланд Руматов
Часть 1 Часть 2 Часть 3
Одним из ярчайших впечатлений моего детства стали летние каникулы, проводимые на взморье. В советские годы вдоль морского побережья предприимчивые жители латышских рыбацких посёлков разумно строили большие дома с множеством маленьких комнатушек, которые летом они очень выгодно сдавали дачникам. Доход был велик, поскольку советские отдыхающие являлись людьми крайне невзыскательными и ради отдыха на берегу Рижского залива готовы были мириться и с отсутствием комфорта, и с уличным туалетом–скворечником, и с необходимостью таскать воду вёдрами из колодца.
Благословенное рижское взморье...
В посёлке Бигаунциемс, что находится в 46 км от Риги, почти сразу за границей Юрмалы, мы снимали у хозяйки Бируты комнатку в двухэтажном кирпичном доме, стоявшем на высоком берегу почти у самого пляжа, и каждое утро я просыпался, вдыхая свежий морской воздух, пропитанный запахом соли и водорослей, выносимых на берег шаловливыми волнами. Уникальной особенностью этого района взморья являлось то, что прибрежное мелководье до самого Яункемери на участке продолжительностью около двух километров было не песчаным, а усыпано камнями. В тех краях — редкий каприз природы.
Босиком ходилось там неудобно и затруднительно, но зато мальчишкам — полное раздолье! После каждого шторма море вымывало «эхо войны» — осколки, гильзы, патроны, которые мы, блуждая по колено в воде, с азартом собирали на мелководье. В других местах эти трофеи минувших сражений мгновенно затягивало песком, но здесь они покоились на плоских светлых камнях и видны были издалека. Иногда там попадались даже старинные монеты, хотя и редко.
Никогда не забуду того приволья, того пьянящего чувства свободы, купанья в заливе до посинения, прогулок по окрестностям, дальних вылазок за грибами, которых когда–то в тех местах водилось видимо–невидимо… Не забуду сияния ярко пылающих костров на Лиго, огненной полосой охватывавших берег в буйную Янову ночь, когда отблески пламени радовались, играли в волнах…
В плане общения и хорошей компании там всё и всегда обстояло весело. На лето к Бируте приезжало множество постояльцев. Имелись гости традиционные, неизменно прибывавшие на протяжении многих лет и заселявшиеся надолго, вроде интеллигентной старушки–москвички Веры Яковлевны, относительно почтенного возраста которой ходили легенды. Некоторые утверждали, что она должна хорошо помнить ещё дореволюционную эпоху и самого царя–батюшку! Были гости, приезжавшие на месяц, иные же — всего на пару недель. Некоторые проживали большими семьями, некоторые — скромными парами. Короче, царило полное непредсказуемое многообразие.
Дом Бируты снискал добрую славу, находился он достаточно близко от Риги, и дачу там порой снимали довольно известные люди. Например, популярный писатель, драматург и поэт Владлен Дозорцев с семьёй, а его, в свою очередь, часто навещали всякие интересные гости и коллеги по творческому промыслу. Сыновья почтенного литератора, Андрей и Максим, стали моими добрыми дачными приятелями.
Тогда отдыхать на Рижском взморье считалось престижным, и немало солидных москвичей и ленинградцев целыми семейно–дружескими кланами подолгу гостили в наших краях. Естественно, что всегда там имелось множество детей от грудничков до старшего подросткового возраста. Было с кем поиграть, и с кем поговорить, и кого послушать, а в кого, быть может, и влюбиться…
Вспоминаю, как одним чудесным вечером сидел я у моря на скамеечке, любуясь заливом в компании прехорошенькой юной москвички Ирочки… Светила романтическая луна, и всё вообще располагало… а мы вели особенно уместную в той обстановке беседу о Чингисхане. Ирочка всё вздыхала, лукаво поглядывала на меня своими опасными оленьими глазами и потом печально сообщила, что ей зябко… Я же, подвинувшись в сторонку, чтобы барышне было просторнее, поспешил успокоить бедняжку, что, действительно, становится довольно свежо, но это не беда, поскольку поздно, и мы скоро отправимся домой, спать.
Мм–дааа… Лишь время спустя постиг я всю глубину старинной женской мудрости о том, что, конечно, хорошо, когда парень умный. Но гораздо лучше, когда он — не дурак! Но это так, к слову.
Поскольку знал я действительно много и «говорил смачно», рассказов моих обычно ждали с нетерпением. Вообще, как–то так получилось, что ещё со времён детского сада ко мне частенько подбирались страждущие услышать занимательную историю и капризно приставали: «Ииигорь, нуу расскажиии интересненькоеее!». Надо было тешить любопытство однокашников. Поскольку в детском саду читать я ещё не умел, то вначале приходилось пересказывать содержание ранее просмотренных фильмов или телепередач.
Постепенно мой навык «речевого служения» совершенствовался, и годам к 16–ти достиг я определённого мастерства в изложении различных увлекательных историй.
Обычно вечерами, запалив на морском берегу небольшой уютный костерок, я садился любоваться романтическими сумерками, а вокруг нахальными кукушатами пристраивались мои преданные малолетние слушатели, которые требовали увеселять их поучительными побасенками.
Как–то в доме у Бируты гостила с дочкой одна молодая московская художница. За компанию с дочкой приехала подружка Кристина, тихая, застенчивая и очень милая девочка лет десяти… Фамилия её была Орбакайте. Мама девочки, певица, вечно разъезжала по концертам, да по гастролям, и потому у неё не всегда находилось время для дочери. Бедная Кристина очень по ней скучала… Звали маму Алла Борисовна Пугачёва.
Кристина была очень простодушной и совершенно не избалованной девочкой, что особенно бросалось в глаза на фоне пары её сверстниц, спесивых наследниц какого–то московского торгового работника, который также снимал дачу у Бируты в то замечательное лето. Помню, в промежутке между моими очередными «повестями Гусева», зашёл разговор о недавно появлявшихся тогда в домашнем обиходе видеомагнитофонах и я, подбрасывая куски плавника в огонь, спросил: «Кристина, а у вас дома есть видеомагнитофон?» Она, смущаясь, ответила: «Нет, у нас нет, вот у дяди Володи — есть…».
Уж не стал я уточнять, кто такой этот обеспеченный дядя, имевший в личном пользовании то, чего не было у дочери самой популярной на тот момент певицы Советского Союза…
Кристина Орбакайте, какой я её запомнил...
Вообще, маленькая дочка Пугачёвой была трогательно мила, и я от души порадовался, когда узнал позднее, что её утвердили на главную роль в знаменитом фильме Ролана Быкова «Чучело». Как полагаю, искреннее простодушие и тогдашняя внутренняя чистота этого ребёнка не могли не привлечь внимание именитого детского кинорежиссёра.
Конечно, с тех пор минуло немало времени, и повзрослевшая Кристина Орбакайте, судя по всему сильно переменилась, давно уже став популярным персонажем скандальных светских хроник. Но в памяти моей она живёт как тихая застенчивая девочка, внимательно вслушивающаяся в мои рассказы у вечернего костра.
В конце лета, неожиданно для всех многочисленных обитателей нашей «Вороньей слободки», в Бигаунциемсе случилось следующее: 21 августа 1982 года по лесной дороге со стороны шоссе на поляну перед домом неспешно выкатил шикарный, хотя и не совсем новый «Мерседес–Бенц» с московскими номерами. Завидный автомобиль остановился, и на глазах у изумлённой публики из него вышла Алла Борисовна Пугачёва, в сопровождении своей мамы Зинаиды Архиповны, дочери Кристины и продюсера Евгения Борисовича Болдина. Звезда сошла на нашу грешную землю, и мир покачнулся…
Как оказалось, они в тот год отдыхали в юрмальском санатории, и Кристина уговорила мать заехать–посетить знакомые места и подружек. Что тут скажешь… Нежданный–негаданный визит Пугачёвой вызвал естественный фурор, московские друзья встретились и обнялись, а на летнем столе у кустов сирени появился лёгкий незатейливый фуршет…
Алла Борисовна оказалась женщиной не чванливой и достаточно компанейской. Из «Мерседеса» извлекли пакет с фруктами, добавив его к общему столу, так что могу теперь задирать нос, поскольку столовался вместе со знаменитой певицей.
Я никогда не был поклонником творчества Пугачёвой, не стал её фанатом и в дальнейшем, но остаюсь до сих пор признателен почтенной Алле Борисовне. Наскоро зарядив верную кинокамеру, я долго не решался подойти к ней, поскольку крайне неловко было наблюдать за тем, как бедную женщину со всех сторон буквально облепили малознакомые, либо совсем незнакомые ей люди, которые донимали пустыми разговорами, лезли фотографироваться и задавали многочисленные нелепые вопросы. Мне было её жаль, ведь я видел, насколько устала она от всей этой суеты.
Лишь перед самым отъездом именитых гостей я набрался нахальства и робко попросил у неё разрешения запечатлеть их на память. Мне кажется, я тогда оказался чуть ли не единственным, кто ПОПРОСИЛ РАЗРЕШЕНИЯ. Знаменитая певица не отмахнулась досадливо от взъерошенного паренька с кинокамерой. Всей компанией они картинно прошлись мимо, дав мне возможность сделать славный кадр. Она ещё пошутила тогда: «Вот, Бони Эм на прогулке…», — и сняла свои тёмные, маскирующие очки, ослепительно при этом улыбнувшись. Это было доброе воспоминание, и я с удовольствием храню его.
А в ту пору, Максиму Галкину было всего 6 лет…
Продолжение следует...
Одним из ярчайших впечатлений моего детства стали летние каникулы, проводимые на взморье. В советские годы вдоль морского побережья предприимчивые жители латышских рыбацких посёлков разумно строили большие дома с множеством маленьких комнатушек, которые летом они очень выгодно сдавали дачникам. Доход был велик, поскольку советские отдыхающие являлись людьми крайне невзыскательными и ради отдыха на берегу Рижского залива готовы были мириться и с отсутствием комфорта, и с уличным туалетом–скворечником, и с необходимостью таскать воду вёдрами из колодца.
Благословенное рижское взморье...
В посёлке Бигаунциемс, что находится в 46 км от Риги, почти сразу за границей Юрмалы, мы снимали у хозяйки Бируты комнатку в двухэтажном кирпичном доме, стоявшем на высоком берегу почти у самого пляжа, и каждое утро я просыпался, вдыхая свежий морской воздух, пропитанный запахом соли и водорослей, выносимых на берег шаловливыми волнами. Уникальной особенностью этого района взморья являлось то, что прибрежное мелководье до самого Яункемери на участке продолжительностью около двух километров было не песчаным, а усыпано камнями. В тех краях — редкий каприз природы.
Босиком ходилось там неудобно и затруднительно, но зато мальчишкам — полное раздолье! После каждого шторма море вымывало «эхо войны» — осколки, гильзы, патроны, которые мы, блуждая по колено в воде, с азартом собирали на мелководье. В других местах эти трофеи минувших сражений мгновенно затягивало песком, но здесь они покоились на плоских светлых камнях и видны были издалека. Иногда там попадались даже старинные монеты, хотя и редко.
Никогда не забуду того приволья, того пьянящего чувства свободы, купанья в заливе до посинения, прогулок по окрестностям, дальних вылазок за грибами, которых когда–то в тех местах водилось видимо–невидимо… Не забуду сияния ярко пылающих костров на Лиго, огненной полосой охватывавших берег в буйную Янову ночь, когда отблески пламени радовались, играли в волнах…
В плане общения и хорошей компании там всё и всегда обстояло весело. На лето к Бируте приезжало множество постояльцев. Имелись гости традиционные, неизменно прибывавшие на протяжении многих лет и заселявшиеся надолго, вроде интеллигентной старушки–москвички Веры Яковлевны, относительно почтенного возраста которой ходили легенды. Некоторые утверждали, что она должна хорошо помнить ещё дореволюционную эпоху и самого царя–батюшку! Были гости, приезжавшие на месяц, иные же — всего на пару недель. Некоторые проживали большими семьями, некоторые — скромными парами. Короче, царило полное непредсказуемое многообразие.
Дом Бируты снискал добрую славу, находился он достаточно близко от Риги, и дачу там порой снимали довольно известные люди. Например, популярный писатель, драматург и поэт Владлен Дозорцев с семьёй, а его, в свою очередь, часто навещали всякие интересные гости и коллеги по творческому промыслу. Сыновья почтенного литератора, Андрей и Максим, стали моими добрыми дачными приятелями.
Тогда отдыхать на Рижском взморье считалось престижным, и немало солидных москвичей и ленинградцев целыми семейно–дружескими кланами подолгу гостили в наших краях. Естественно, что всегда там имелось множество детей от грудничков до старшего подросткового возраста. Было с кем поиграть, и с кем поговорить, и кого послушать, а в кого, быть может, и влюбиться…
Вспоминаю, как одним чудесным вечером сидел я у моря на скамеечке, любуясь заливом в компании прехорошенькой юной москвички Ирочки… Светила романтическая луна, и всё вообще располагало… а мы вели особенно уместную в той обстановке беседу о Чингисхане. Ирочка всё вздыхала, лукаво поглядывала на меня своими опасными оленьими глазами и потом печально сообщила, что ей зябко… Я же, подвинувшись в сторонку, чтобы барышне было просторнее, поспешил успокоить бедняжку, что, действительно, становится довольно свежо, но это не беда, поскольку поздно, и мы скоро отправимся домой, спать.
Мм–дааа… Лишь время спустя постиг я всю глубину старинной женской мудрости о том, что, конечно, хорошо, когда парень умный. Но гораздо лучше, когда он — не дурак! Но это так, к слову.
Поскольку знал я действительно много и «говорил смачно», рассказов моих обычно ждали с нетерпением. Вообще, как–то так получилось, что ещё со времён детского сада ко мне частенько подбирались страждущие услышать занимательную историю и капризно приставали: «Ииигорь, нуу расскажиии интересненькоеее!». Надо было тешить любопытство однокашников. Поскольку в детском саду читать я ещё не умел, то вначале приходилось пересказывать содержание ранее просмотренных фильмов или телепередач.
Постепенно мой навык «речевого служения» совершенствовался, и годам к 16–ти достиг я определённого мастерства в изложении различных увлекательных историй.
Обычно вечерами, запалив на морском берегу небольшой уютный костерок, я садился любоваться романтическими сумерками, а вокруг нахальными кукушатами пристраивались мои преданные малолетние слушатели, которые требовали увеселять их поучительными побасенками.
Как–то в доме у Бируты гостила с дочкой одна молодая московская художница. За компанию с дочкой приехала подружка Кристина, тихая, застенчивая и очень милая девочка лет десяти… Фамилия её была Орбакайте. Мама девочки, певица, вечно разъезжала по концертам, да по гастролям, и потому у неё не всегда находилось время для дочери. Бедная Кристина очень по ней скучала… Звали маму Алла Борисовна Пугачёва.
Кристина была очень простодушной и совершенно не избалованной девочкой, что особенно бросалось в глаза на фоне пары её сверстниц, спесивых наследниц какого–то московского торгового работника, который также снимал дачу у Бируты в то замечательное лето. Помню, в промежутке между моими очередными «повестями Гусева», зашёл разговор о недавно появлявшихся тогда в домашнем обиходе видеомагнитофонах и я, подбрасывая куски плавника в огонь, спросил: «Кристина, а у вас дома есть видеомагнитофон?» Она, смущаясь, ответила: «Нет, у нас нет, вот у дяди Володи — есть…».
Уж не стал я уточнять, кто такой этот обеспеченный дядя, имевший в личном пользовании то, чего не было у дочери самой популярной на тот момент певицы Советского Союза…
Кристина Орбакайте, какой я её запомнил...
Вообще, маленькая дочка Пугачёвой была трогательно мила, и я от души порадовался, когда узнал позднее, что её утвердили на главную роль в знаменитом фильме Ролана Быкова «Чучело». Как полагаю, искреннее простодушие и тогдашняя внутренняя чистота этого ребёнка не могли не привлечь внимание именитого детского кинорежиссёра.
Конечно, с тех пор минуло немало времени, и повзрослевшая Кристина Орбакайте, судя по всему сильно переменилась, давно уже став популярным персонажем скандальных светских хроник. Но в памяти моей она живёт как тихая застенчивая девочка, внимательно вслушивающаяся в мои рассказы у вечернего костра.
В конце лета, неожиданно для всех многочисленных обитателей нашей «Вороньей слободки», в Бигаунциемсе случилось следующее: 21 августа 1982 года по лесной дороге со стороны шоссе на поляну перед домом неспешно выкатил шикарный, хотя и не совсем новый «Мерседес–Бенц» с московскими номерами. Завидный автомобиль остановился, и на глазах у изумлённой публики из него вышла Алла Борисовна Пугачёва, в сопровождении своей мамы Зинаиды Архиповны, дочери Кристины и продюсера Евгения Борисовича Болдина. Звезда сошла на нашу грешную землю, и мир покачнулся…
Как оказалось, они в тот год отдыхали в юрмальском санатории, и Кристина уговорила мать заехать–посетить знакомые места и подружек. Что тут скажешь… Нежданный–негаданный визит Пугачёвой вызвал естественный фурор, московские друзья встретились и обнялись, а на летнем столе у кустов сирени появился лёгкий незатейливый фуршет…
Алла Борисовна оказалась женщиной не чванливой и достаточно компанейской. Из «Мерседеса» извлекли пакет с фруктами, добавив его к общему столу, так что могу теперь задирать нос, поскольку столовался вместе со знаменитой певицей.
Я никогда не был поклонником творчества Пугачёвой, не стал её фанатом и в дальнейшем, но остаюсь до сих пор признателен почтенной Алле Борисовне. Наскоро зарядив верную кинокамеру, я долго не решался подойти к ней, поскольку крайне неловко было наблюдать за тем, как бедную женщину со всех сторон буквально облепили малознакомые, либо совсем незнакомые ей люди, которые донимали пустыми разговорами, лезли фотографироваться и задавали многочисленные нелепые вопросы. Мне было её жаль, ведь я видел, насколько устала она от всей этой суеты.
Лишь перед самым отъездом именитых гостей я набрался нахальства и робко попросил у неё разрешения запечатлеть их на память. Мне кажется, я тогда оказался чуть ли не единственным, кто ПОПРОСИЛ РАЗРЕШЕНИЯ. Знаменитая певица не отмахнулась досадливо от взъерошенного паренька с кинокамерой. Всей компанией они картинно прошлись мимо, дав мне возможность сделать славный кадр. Она ещё пошутила тогда: «Вот, Бони Эм на прогулке…», — и сняла свои тёмные, маскирующие очки, ослепительно при этом улыбнувшись. Это было доброе воспоминание, и я с удовольствием храню его.
А в ту пору, Максиму Галкину было всего 6 лет…
Продолжение следует...
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Игорь Гусев
Историк, публицист
БОЛЬШОЙ ОБМАН «ВО БЛАГО» МАЛЕНЬКОГО НАРОДА
Путь соотечественника. Часть 14
Игорь Гусев
Историк, публицист
ЛАТЫШСКАЯ ПЕСЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Цикл публикаций «Путь соотечественника». Часть 13
Игорь Гусев
Историк, публицист
ПРОЩАНИЕ С ЭПОХОЙ БРЕЖНЕВСКОГО ЗАСТОЯ
Путь соотечественника. Часть 8
Игорь Гусев
Историк, публицист
ПУТЬ СООТЕЧЕСТВЕННИКА. ЧАСТЬ 6
Как обучали нас латышскому языку...