В дни празднования 20-летия создания Союзного государства, как и следовало ожидать, высказываются разные мнения.

Прагматики полагают, что при любом развитии событий альтернативы Союзному государству нет и быть не может, «свядомыя», наоборот, с пеной у рта пытаются навязать мнение, что не имеющее международного статуса образование — тормоз развития и угроза суверенитету страны.

Осевшие в Москве белорусские беглецы от «режима» вместе с российскими единоверцами перемалывают замшелые цифры затрат на поддержку экономики Беларуси и выискивают доказательства, что наша республика — нахлебник, выпивающий чуть ли не последние соки из российского бюджета.

При этом, пропорции затрат на Беларусь в сопоставлении с пользой от российско-белорусского сотрудничества не анализируются.

Стоит только белорусскому руководству поискать решение проблем на стороне, как тут же поднимается гвалт — Лукашенко вознамерился строить свою политику особняком, и, сидя «на двух стульях», вот-вот готов переметнуться на Запад, поправ вековое братство двух народов.

Не желая тешить заблудших доказательствами абсурдности подобных утверждений, попробуем вспомнить, что было в лихие 90-е и что мы имеем сейчас.

Сразу следует заметить, что для белорусов огромное российское пространство никогда не было чужим. Люди перемещались совершенно свободно, роднились и решали свои житейские вопросы безо всякой оглядки на власть.

То есть, народы существовали как бы отдельно от политики элит, и попытки националистов вбить клин между русскими и белорусами при жизни старших поколений были совершенно напрасными.

После развала Советского Союза Борис Ельцин готов был раздать суверенитеты всем, кто пожелает, в том числе и декларировавшей свою независимость Беларуси.

Всё это делалось под прикрытием разговоров, что Россия должна освободиться от нерациональных затрат на поддержание тонущих экономик бывших союзных республик и сосредоточиться на своих собственных проблемах.

На первый взгляд это было вполне логичным, так как в советское время бюджеты всех республик, кроме двух, включая нашу, были дотационными, а их фондовое обеспечение — опережающим.

Это обстоятельство плюс большие расходы на поддержку зарубежных компартий и стран СЭВ действительно привели к тому, что российская периферия снабжалась по остаточному принципу, вследствие чего, особенно в перестроечный период, стал ощущаться острый дефицит продовольствия и товаров первой необходимости.

США и ведущие западные страны внутренняя ситуация в России волновала мало, так как их интерес касался только добывающих отраслей, а в остальном никакой заинтересованности не было — зачем плодить себе конкурентов, когда можно захватить огромный рынок, вытеснив отечественного производителя.
 

Как результат, в Россию поехало всё — от «ножек Буша» до тряпья и предметов быта.

Огромное количество людей, оставив работу по специальности, обратились в челночников, а магазины и рынки быстро наполнились товарами. Только вот покупательная способность основной массы населения ввиду безработицы и невыплаты зарплат стремительно падала, и за чертой бедности оказались миллионы людей, которым сверкающие витрины магазинов были слабым утешением.

Прожектёров в период организационно-хозяйственного коллапса появилось множество.

Дорвавшийся до власти ярый поборник либерального капитализма Егор Гайдар считал, что только шоковая терапия спасёт экономику России, а краснобай из «Яблока» Григорий Явлинский на полном серьёзе утверждал, что он и его попутчики готовы реанимировать огромную страну всего-то за 500 дней.

Республике Беларусь, оставшейся наедине с большими проблемами из-за диспропорций в производственной сфере и последствий Чернобыля, удавалось кое-как справляться с ситуацией только потому, что белорусское правительство возглавлял многоопытный хозяйственник Вячеслав Кебич.

В своём недавнем интервью «КП» он вспоминал:
 
В ноябре 1992 года Конституционный Суд РФ признал неконституционным ельцинский Указ о прекращении деятельности компартии, и на фоне углубляющегося экономического кризиса это послужило толчком для возрождения достаточно мощного левого движения.

Когда в 1992 году кандидатура Егора Гайдара встретила неприятие парламентского большинства, во главе Правительства Российской Федерации был поставлен многоопытный управленец Виктор Черномырдин, который продержался в этой должности до конца 90-х годов.

Серьёзно препятствовать чубайсам, немцовым, шохиным и прочим «реформаторам», которые как мухи облепили Ельцина, он не мог, однако с ним все эти деятели вынуждены были считаться.

Между Черномырдиным и белорусским премьером Вячеславом Кебичем установились доверительные отношения, которые и стали на тот момент палочкой-выручалочкой для белорусской экономики.

Кебич вспоминал:
 
Ельцин не препятствовал этим контактам, так как не доверял Шушкевичу, подыгрывавшему белорусским национал-радикалам, угрожавшим посадить всех русских на чемоданы.

На российских предприятиях, связанных кооперацией с белорусскими, при всех проблемах того сложного времени дела обстояли лучше других. Заводская труба грела и психологически помогала проявлять терпение. Люди знали — белорусы не подведут и рассчитаются если не деньгами, то бартерными поставками.
 
Как бывший крупный партийный функционер и человек левых взглядов, Кебич подобной участи народу своей страны желать просто не мог и всячески препятствовал переносу российских варварских методов «шоковой терапии» в практику белорусскую.

Период поиска путей интеграции я бы разделил на два этапа.

Первый этап связан с управлением экономикой двух стран связкой Черномырдин — Кебич. Второй период, получивший более политизированный окрас, связан с тем временем, когда отношения перешли на президентский уровень Ельцин — Лукашенко.

На первом этапе важную роль сыграла не только взаимозависимость Беларуси и России, но и востребованные обществом проблемы радиационной безопасности, так как долгосрочному радиационному воздействия подверглось более 46 тысяч кв. км. белорусской территории и свыше 57 тысяч кв. км. юго-западной части Российской Федерации.

На этих территориях проживало более 3-х миллионов человек, которые занимались активной сельскохозяйственной деятельностью и производством продуктов питания.

Главным мотивом для активных совместных действий стало то, что белорусская пищевая продукция с советских времён поставлялась в Москву, Ленинград и на весь Северный флот, и меры радиационной безопасности приобрели исключительное значение.

Как следствие, в 1993-1995 годах были заключены первые три межправительственных соглашения о совместных действиях по минимизации и преодолению последствий чернобыльской катастрофы, которые и стали прологом дальнейших объединительных процессов вплоть до создания Союзного государства.
 

Прежде, чем вести разговор о втором этапе интеграции, начатой с приходом к власти Александра Лукашенко, следует очертить обстановку на левом фланге российской политики.

Как уже отмечалось, тяготы жизни россиян периода «шоковой терапии» привели к тому, что левые убеждения стали вновь возвращаться в людское сознание, только вот единства в коммунистическом движении не было.

В России коммунисты рассыпались на несколько формирований левацкого, соглашательского и возрожденческого толка.

Об этом сейчас умалчивают, но последовательным противником Горбачёва, бывшим членом Политбюро ЦК КПСС Олегом Шениным и его сторонниками была начата активная объединительная работа.

Поскольку запрет на деятельность коммунистов был отменён, 26-27 марта 1993 года в Москве состоялся XXIX съезд КПСС, в работе которого приняли участие 416 делегатов от партийных организаций 12 бывших советских республик, а также Приднестровья и Южной Осетии.

На съезде было принято решение о преобразовании КПСС в СКП-КПСС, а также утверждена Программа и Устав Союза компартий.

Съезд провозгласил СКП-КПСС правопреемником КПСС, а коммунистические партии, действующие на территории СССР, - правопреемницами республиканских организаций КПСС.

Совет СКП-КПСС возглавил упомянутый Олег Шенин. 

Возрождённая Компартия Белоруссии, которой руководил тогда мой приятель Виктор Чикин, поддерживала Олега Шенина, и как член ЦК КПБ я не раз имел возможность встречаться и беседовать с этим незаурядным человеком как в официальной, так и непринуждённой обстановке во время его визитов в Минск.

Несколько раз Шенин был принят Лукашенко и даже провёл в Минске Съезд народов СССР, на котором ярко выступил белорусский президент, встреченный овациями.

За период знакомства у меня сложилось однозначное впечатление — Шенин из тех последовательных партийцев, которые не перекрасились, видели ошибки партии перестроечного периода и умели аргументировано отстаивать свою точку зрения.

Шенин вёл трудную борьбу за единство партии. Несмотря на противоречия, ему удалось к 2000 году объединить в составе СКП-КПСС 19 компартий и три коммунистических движения.

Это беспокоило российскую власть, потому в трещину партийных взаимоотношений стали заливаться немалые деньги, которые обострили трения между Шениным и Зюгановым.

В июле 2001 года состоялся Чрезвычайный съезд СКП-КПСС, на котором произошло окончательное размежевание «зюгановцев» и сторонников Шенина.

Проиграв Зюганову в партийной борьбе, в мае 2006 года Олег Шенин заявил о намерениях выдвинуть свою кандидатуру на пост президента Российской Федерации на выборах 2008 года.

Попытка властей побудить его снять свою кандидатуру успеха не имела. Центризбирком отказал ему в регистрации по формальным основаниям, а вскоре он скоропостижно скончался.

Однако вернёмся к основной теме разговора.
 
Тогда-то в Кремле и обратили внимание на идею создания Союза России и Беларуси, которая, конечно же, стала сильным аргументом в борьбе за электорат коммунистов, которые обвиняли Ельцина во всех грехах, включая «предательские» беловежские соглашения.

Желающих порулить Россией оказалось достаточно много. Пробовал силы даже неудачник Горбачёв, но реальными претендентами на власть оказались Борис Ельцин, руководитель КПРФ Геннадий Зюганов и популярный среди военных и ура-патриотов генерал Александр Лебедь.

Если бы Лебедь тогда не встрял в президентскую гонку и не отвлёк на свою сторону почти 15 процентов избирателей, коммунисты имели бы возможность победить — ведь за Ельцина в первом туре отдали голоса лишь 35,3 процентов избирателей.

А далее всё было разыграно в лучших российских традициях — Лебедю предложили пост Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации, и он призвал своих сторонников голосовать за Ельцина.

По итогам второго тура голосования 3 июля 1996 года Ельцин набрал 53,8 процентов голосов и избрался на второй срок.
 
Содержалась также норма о создании парламентского собрания двух стран, решения которого должны были иметь обязывающий характер для правительств.

Это крайне встревожило Чубайса.

Позвонив главе президентской администрации Валентину Юмашеву, он изложил суть своих опасений, представив их как угрозу потери Россией независимости и коммунистического реванша.

Вместе они насели на Ельцина и добились отставки помощника президента Дмитрия Рюрикова, готовившего эти документы к подписанию российской стороной.

Было принято решение убрать из Устава якобы противоречащие российской Конституции положения, а сам документ опубликовать и организовать всенародное обсуждение.

Белорусской стороне ничего не оставалось, как убрать пункт о создании в перспективе федеративного государства.

Таким образом, готовый к подписанию документ фактически превратился в протокол о намерениях.
 

За эти деяния дочь Ельцина, приходившаяся женой Юмашеву, назвала Чубайса «спасителем России от Лукашенко».

Если говорить откровенно, то такая возможность развития событий при создании федеративного государства теоретически не исключалась, однако она вряд ли была реализована белорусской стороной, несмотря на то, что авторитет тяготеющего к левой повестке Лукшенко был в то время очень велик в российской провинции.

Очевидно, что российские «реформаторы» и нувориши боялись даже малой вероятности такого развития событий.

Как бы то ни было, 2 апреля 1997 года в Москве президенты Белоруссии и России подписали Договор о Союзе Беларуси и России, и с тех пор 2 апреля отмечается как День единения двух братских народов.

Далее последовали очередные шаги:

23 мая 1997 года состоялось подписание Устава Союза Беларуси и России, в соответствии с которым были образованы Высший совет и Исполнительный комитет Союза, соответственно изменилось и название Парламентского Собрания.

Далее в 1997-1998 годах было осуществлено формирование исполнительных органов Союза, общего бюджета, начата разработка и реализация первых союзных программ и т.д.

25 декабря 1998 года президенты подписали Декларацию о дальнейшем единении Республики Беларусь и России, Договор о равных правах граждан, а также Соглашение о создании равных условий субъектам хозяйствования.

И наконец, 8 декабря 1999 года в Москве состоялось подписание Договора о создании Союзного государства с Программой действий Республики Беларусь и Российской Федерации по реализации положений Договора.

Никто тогда не знал, что в конце месяца первый президент Российской Федерации Борис Ельцин в своём Новогоднем обращении к народу сообщит о своей отставке.
 

Пришедший на смену ему Владимир Путин был человеком другого покроя, поэтому российско-белорусские отношения приобрели волнообразный характер — то взлёты, то падения.

Хотя 26 января 2000 года Договор о создании Союзного государства после ратификации парламентами двух стран вступил в силу, каких-то заметных всплесков активности на этом поле не наступило.

Было ясно, что влияние питерских «реформаторов» на мнение Путина гораздо большее, чем при Ельцине.

Долго ожидать подтверждений этому не пришлось.  

В июне 2002 года Путин не сдержался и, комментируя проект Конституции союзного государства, выдал своё знаменитое «котлеты отдельно, мухи отдельно», а позже с раздражением добавил: «Надо прекратить жевать жвачку».

Ответ Лукашенко последовал незамедлительно:
И хотя Путин потом извинился за сказанное, его тональность чувствуется до настоящего времени.
 

Да, Путин не ошибался, подчёркивая, что в то время белорусская экономика составляла всего лишь несколько процентов российской, но при этом умалчивалось, за счёт чего формируется последняя.

В этих подсчётах важно соотносить, что осталось действующим в реальном секторе экономики Беларуси и России и какое количество трудовых ресурсов заняты в производственной кооперации двух государств. Ведь российская помощь всегда обеспечивает снижение себестоимости белорусской продукции и, соответственно, доступность цены для российского потребителя.

Манёвры вокруг жизненно важных для небольшой республики энергетических проблем и поставок продуктов питания на российский рынок не раз объявлялись компетенцией субъектов хозяйствования, что не является правильным, так как основная масса белорусских предприятий — государственные.

В конце 2006 года возникла ещё одна проблема, связанная с резким повышением цен на газ для Беларуси и намёками уровнять её с российскими приграничными регионами при условии вступления в состав России.

И хотя предшествовавший мировому кризису 2008 года период характеризовался некоторыми подвижками в работе над нормативной базой Союзного государства, наличие ряда экономических и политических противоречий, «молочные войны» затормозили процесс интеграции двух республик.

Стоит только сожалеть, что преодоление последствий кризиса не стало побудительным мотивом для дальнейших интеграционных мер и снятия противоречий, так как совместными усилиями можно было бы ослабить его негативное воздействие на экономики двух союзных государств.
 

Только с середины второго десятилетия, когда Россия была втянута в украинский кризис и оказалась под санкциями стран Запада, а отношения Беларуси с Евросоюзом стали более прагматичными, проблемы Союзного государства были актуализированы российской стороной вновь.

Оно и понятно — жизнь всё расставляет на свои места.

Ход этой работы недавно озвучил посол Беларуси в России Владимир Семашко на полях очередной международной конференции «Евразийская экономическая интеграция».

Он сообщил, что Беларусь и Россия продолжают работу над согласованием дорожных карт углубленной интеграции и параллельно решают проблему цен на энергоносители в 2020 году.

Президенты двух стран полагают, что заявленные в 1999 году цели меняться не должны, а это означает переход на унифицированное налоговое законодательство, создание единых рынков нефти, газа и электроэнергии, создать единый парламент и правительство с определенными полномочиями, когда независимые Россия и Беларусь отдают наверх определенные управляющие функции с обязательным исполнением.

На тот момент из 31 подготовленной дорожной карты углубленной интеграции 20 карт были согласованы по итогам недавней встречи премьер-министров двух стран. До 7 декабря стороны намерены «найти консенсус, компромисс, чтобы минимизировать расхождения».

Семашко пояснил, что в дорожных картах прописано создание единых рынков к 2021 году, «но еще надо прожить целый 2020 год, иметь определенную цену газа, решить проблему компенсации налогового маневра.

Он признал, что переговоры с руководителем Газпрома Алексеем Миллером позволили сблизить некоторые позиции, но окончательное их разрешение пока не достигнуто.

В канун 20-лети подписания Союзного договора 7 декабря Путин и Лукашенко встретились в Сочи и провели переговоры, от которых мало понимающие в политике люди ожидали кардинальных решений.

Белорусская оппозиция вывела на улицы 500-700 человек, среди которых, как обычно, было достаточно людей, выполняющих совсем другие задачи.

К вечеру выяснилось, что Путин и Лукашенко вместе с премьерами и министрами собрались с другой целью — прояснить для себя суть тех вопросов по дорожным картам, которые окончательно не согласованы, а заодно и отметить юбилейную дату.
 

О политической составляющей, которую педалировала оппозиция, речи вообще не было, хотя всякий здравомыслящий человек понимал, что в данной ситуации она обсуждаться не будет.

Зачем торопиться? Все же знают, что Лукашенко в преддверии президентских выборов надо разобраться с парламентом и другими управленческими структурами, где произведены кадровые перестановки, а Путину предстояла ответственная встреча с Меркель, Макроном и Зеленским в рамках Нормандской четвёрки, от которой зависит судьба Минских соглашений.

Потому президенты и договорились встретиться в последней декаде декабря.

Одним словом все крикуны, включая зачинщиков минской протестной акции, выпустив пар, оказались на подтанцовке у Лукашенко, который издали поглядывал на происходящее в белорусской столице и знал, что на месте остались люди, которые смуты не допустят.

Зря Белсат постарался выбросить в интернет мобилизующий ролик, где кадры вялых субботних событий для большей убедительности разбавлены съёмкой 90-х годов, когда оппозиция действительно собирала тысячи, и ей руководили яркие личности — теперь таких нет.

Да что их обсуждать. Они отрабатывают свои тридцать серебряников и власти на это реагируют спокойно. До поры до времени.

Конечно, за 20 лет со времени заключения Договора о создании Союзного государства многое изменилось и это естественно.

Белорусские предприятия и производители сельскохозяйственной продукции прошли через полную или частичную модернизацию и готовы подключиться к российским производственным циклам — в этом проблемы нет, было бы встречное движение.
 

Будем надеяться, что здравый смысл возобладает, и сотрудничество правящих элит всё же приобретёт характер, отвечающий братской дружбе россиян и белорусов, которую вряд ли кому-то удастся порушить.

Что касается независимости и других атрибутов суверенного государства, то посмотрите на Евросоюз, где регламенты руководящих структур являются обязательными для всех. Однако никому в голову не приходит заподозрить руководство Франции, Германии или Италии в том, что они теряют признаки государственности и попали к кому-то в полную зависимость.

В конце концов, глобализация — объективный процесс, и движение вопреки общей тенденции развития человеческого общества никогда не будет исторически оправдано.