Как такое могло случиться? Докладываю.

Это было в суровом ноябре 1991 года, когда ко мне пришла почтальонша с заказным письмом — принесла повестку. В армию. В латвийскую. «Господи, какие мы были наивные, господи, как молоды мы были тогда!»... И пошел я в армию, как законопослушный человек. И сердцу было тревожно в груди.

Это был первый призыв в латвийскую армию после восстановления независимости нашей горячо любимой родины. Первыми из советских войск уходили подразделения, охранявшие латвийские тюрьмы. И вот мы, человек 200-300, были первыми латвийцами, которые заступали на их место. И тогда брали всех – еще не успели разделить на граждан и неграждан.

Примерно около месяца мы, 18-20-летние пацаны, были в «учебке» в Скутишах (в Гаркалне), где на скорую руку учились разбирать-собирать автомат, а также, если что, укрощать бунты рецидивистов. Полковник нас, обалдевших парней, у некоторых из которых еще и усов-то не было, выводил на плац и показывал, как надо отбиваться стеками, если вдруг на зоне непорядок. Страшно было, аж жуть!

Пошли мы кашу утром есть – латвийскую, армейскую. Ужасная была каша. Мы возмутились – забесплатно (даже «сигаретные» деньги первые месяцы не давали) готовимся охранять родину, а тут такое... Приехал генерал Айрис – интеллигентный высокий человек. Попробовал кашу. И сказал великое: «Tiešam švaka putra. Bet – tureties, latvijas zaldati!»

И через пару дней нас вывели на плац – всех до единого. Полковник сказал: «Ну, кто не хочет служить Латвии – шаг вперед!» И все, как один, дали присягу на верность Латвийской Республике. Не считая латышского парня из деревни, который драпанул из учебки за день до этого. Это была моя первая (не считая пионерской, конечно) клятва в жизни. И, думаю, я верен ей до сих пор.

Дальнейшее – молчанье. Поехали мы как-то раз латвийские зоны охранять. Тех, кто уехал в провинцию, ждала тяжкая участь – они соединились на одну ночь с уезжавшими советскими солдатами, и главенствующие среди них узбеки сделали им «прописку» по полной программе. У кого кольцо золотое сняли. А кого еще покруче... Был дикий скандал. Мне-то повезло: досталась почетная миссия охранять Центральную тюрьму. Иногда маме звонил: «Я в тюрьме. Да не волнуйся, кормят хорошо! Ну и что, что зэки? Тут вот Альфред Петрович Рубикс, я его охраняю...»

Самое страшное – это был седьмой пост. Потому что он месяца три вообще не освещался никакими прожекторами. Так что это ничего, что у меня была близорукость минус пять – все равно ничего не увидел бы. Только помню, как вдруг прямо над ухом посреди ночи раздается голос зэка: «Солдатик, а солдатик! Солутанчик есть?» И – душа в пятки, с надрывом в голосе: «Стой, кто идет!» Потому что – «Служу Латвии!»

А «отдыхали» мы на улице Гауяс, где ныне мобильный полк полиции, начало которому я с «однополчанами» и положил. Крыс было – обалдеть! Потому что рядом – мясокомбинат. Мы на ночь так и накрывались одеялом — по головам они прыгали. А я однажды, будучи на вахте, спасался от оравы из крыс… штук эдак в двадцать. Весело было!

И вот после этого я до сих пор негражданин. Сейчас очень многие, узнав, что я негражданин, поражаются: «Ты же отлично говоришь по-латышски, историю знаешь, со всей латвийской профессурой на дружеской ноге, почему не сдаешь на гражданство?» — «Да просто лень какая-то, что ли...» И не в гордыне дело...

Я уже писал об этой истории. И мне рассказывали, что после той публикации в комиссию Сейма кто-то подал обращение, чтобы вот тем 200-300 парням дать гражданство, причем почетное. Но в комиссии предложение не приняли. Я потом рассказывал эту историю лидеру нашей Атмоды Дайнису Ивансу. Он сидел, голый символ латвийской социал-демократии (в бане), и удивлялся: «Как же так? Это же несправедливость!»

Вот именно потому я не иду в граждане. Ибо дело в чувстве справедливости. Как-то я побывал в «Гранд-паласе» на приеме в честь провозглашения Конституции Словакии. Как и положено – прозвучал гимн Словакии. Потом запустили было фонограмму гимна Латвии, а она... не сработала. И тогда я с коллегами начал петь гимн Латвии а капелла. Рядом стоял высокопоставленный латвийский политик. Посмотрел на меня, как на сумасшедшего. А я просто служил Латвии, я же помню клятву. И зачем мне ее повторять теперь еще раз?

И гражданства мне не надо. Потому что в политики и чиновники не стремлюсь. Я и без этого служу Латвии. Клялся же!

Я подумал о другом. О том, например, что в любом другом государстве тем молодым парням (их же всего пара сотен), которые первыми дали клятву на верность Латвии, уже давным-давно бы дали почетное гражданство. Всем до единого. Это нормально. А у нас почему-то о том призыве совершенно забыли. Просто какой-то потерянный полк. Но мы-то — помним. И до сих пор служим. Документы-то, надеюсь, сохранились в Минобороны. Или «в списках не значились?».

Если же говорить с точки зрения политической, то один политик еще в 1992 году говорил, когда делили на граждан и неграждан: «Вы же закладываете бомбу замедленного действия!» Это был Янис Юрканс. Он оказался прав. Вот вам — Конгресс неграждан. Я не сторонник этого конгресса. Но вот этот доклад — результат той давнишней несправедливости.

Служу Латвии!