ИСТОРИИ РИЖАН

19.06.2022

Эдуард Говорушко
Соединенные Штаты Америки

Эдуард Говорушко

Журналист

ПАМЯТНИК ПРИ ЖИЗНИ

Этюды из моей американской жизни

ПАМЯТНИК  ПРИ ЖИЗНИ
  • Участники дискуссии:

    4
    12
  • Последняя реплика:

    больше месяца назад

К Радунице на могиле моих родителей, стараниями брата Геннадия, появилась новая мемориальная табличка. Одной моей землячке она показалась преждевременной и не уместной...

-   Вот вы с Геннадием еще, слава богу, как кони бегаете, а на табличке рядом с надписью «Мы были в этой жизни» свои имена поместили рядом с именем давно покойного брата Георгия. Что люди подумают, ведь здесь вы бываете редко?
Есть картинки из моего детства, периодически проявляющиеся  в памяти совершенно непонятно почему и зачем, словно напрашивающиеся куда-нибудь их приспособить. Вот одна  из них. Я, девятиклассник, стою с мамой в очереди за хлебом в совхозном магазине. Хлеб  завозили из районной пекарни два раза в неделю. Стоил он тогда дешевле, чем корм для свиней, а потому набирали его мешками, чтоб хватило и хозяевам. Не всегда всем доставалось, бывало, что продавщица решалась нормировать – не больше, мол, трех или четырех буханок в одни руки.

Очередь волновалась, а тут вдруг одна ушлая Пилипенчиха, рванулась к прилавку прямо из дверей.

-   Тебе, что, быстрее всех надо? – зароптали покупатели, в попытке воспрепятствовать нахалке.

-    Мне можно, я — мать ПОЧЕТНЫХ детей! — сразила Пилипенчиха неожиданным аргументом. – Да и свиней у меня нет.  -   Вот Валентин обещал к вечеру приехать.

-   Проходите, проходите Антоновна, — пригласила ее молодая продавщица, — а вы расступитесь, сегодня  хлеба всем хватит.

Валентин, старший сын Пилипенчихи, закончил Минский мединститут и уже три года был главврачом городской больницы неподалеку от Гомеля. Младший Адольф, которого пришлось переименовать в Геннадия из-за Гитлера, окончил военную академию и служил в Германии. Приезжая в отпуск, он покорял деревенских красавиц стройностью и мундиром..

 Между прочим, лет пять спустя  покорил девушку  моего брата, тоже Геннадия, тем, что срочно женился на ней. Но это уже другая история и, боком не лежащая к теме.
За обедом мама рассказала про случай в магазине отцу, а закончила моралью для нас:

-   Вот наглая баба!  Да будьте вы у меня почетные-распочетные, чтоб я всех перекрестках об этом трубила, упаси господь! Да, что от вас ждать, если ты, — она кивнула на меня, с малых лет деньги из дома воруешь, ножики да скворечники покупаешь, а то и в буца* проигрываешь. Какой пример для младших, гляди, за тобой потянутся…

С воровством я давно завязал, да и в копейки уже не играю, но что не вспомнишь в благородных воспитательных целях? Я промолчал – не забыла кошка, чье мясо съела. Помню, однако, тогда очень хотелось, чтобы мама нами гордилась. Хотя бы в душе.

 В процессе задумки и реализации вышеупомянутого мемориального проекта,  вопрос, — «что люди подумают» я неоднократно адресовал и себе. Вот в качестве одного из ответов самому я вспомнил и пристраиваю здесь магазинную историю. Как-то встретив меня с автобуса, на виду у всей улицы, мама взяла меня под руку. А по пути польстила нам и себе:

-   Пилипенчиху помнишь? Теперь ее лучше понимаю. Я тоже горжусь сыновьями и часто с удовольствием рассказываю о ваших успехах.

На нашем кладбище рядом с родителями похоронена только моя сестра. Жизнь разнесла братьев, по городам и весям. Смерть, как мы уже знаем, тоже не соберет нас вместе. Георгий упокоился в Жлобине, где жил. Геннадий ляжет в Красном, под Гомелем, где похоронен его младший сын, я же далеко не уверен, что вернусь на родину хотя бы в урне. Но очень хочется, чтобы пришедшие на погост знали, что оставили родители трех наследников, которыми при жизни гордились.

Конечно же, я не стал рассказывать землячке о всех своих рефлексиях, умолчал и о случае в магазине. Ответил проще и понятнее:

-   Видите ли, в наши непростые времена трудно рассчитывать, что кто-то после нас позаботится о том, чтобы память о всей нашей семье осталась на родине. Мы с братом не суеверны, а потому решили никого не обременять этой проблемой. А еще хотелось хоть таким образом остаться вместе с родителями, они ведь, если откровенно, нами гордились. Да и своими глазами хотелось посмотреть, как все будет выглядеть в реальности.

Но, если честно, и это не вся правда. Слева от наших имен на мраморе — не просто надпись «Мы были в этой жизни», а снимок обложки моей книги под этим же названием. В этой книге не только повесть о моих родителях, о их самоотверженности в Великую Отечественную войну и в мирные годы, но и уникальный очерк о почти пятивековой истории нашего родного местечка Поболово. Книга имеется в библиотеках агрогородка,   школьной и  районной, областной и республиканской.

Несмотря на то, что мое имя есть на обложках уже десяти книг, изданных  в Москве, что давно являюсь членом Союза писателей России, считаю себя журналистом. А, если и писателем, то скорее местного, так сказать Поболовского разлива и, в лучшем случае, районного масштаба. Только Пушкин  со всей  уверенностью и гениальной проницательностью мог заявить при жизни, что «памятник себе воздвиг  нерукотворный».

Все со временем  порастает быльем. Остаются лишь слова, выбитые на камне, да и то до тех пор, пока существует кладбища и сакральное отношение потомков к памяти предков. А потому захотелось, чтобы бывшие, нынешние и будущие односельчане при посещении погоста в традиционные дни поминовения вспоминали о том, что и мы с братьями ходили по этой земле..

К тому же, эта памятная гранитная табличка еще  и памятник книге, достаточно значимой для моих родных мест, уж простите за нескромность.
Не сомневаюсь, отцу с матерью понравилась обновка на их могиле, — уж очень легко и просто эта задумка реализовалась.

В Радуницу многие из почти двух сотен человек, побывавших в этот день на кладбище, останавливались у могилы наших родителей. Как сообщила мне Лена Марченко, неформальный поболовский краевед, все сочли, что мемориальная плитка обновила захоронение и, как бы, воскресила память о давно усопших.
Как говорится, что и требовалось доказать.

В заключение признаюсь, что только на склоне лет стал понимать, сколько усилий требовалось нашим старикам-родителям, чтобы поддерживать в себе душевное равновесие и интерес к жизни: содержать дом и хозяйство, о моей сестре, инвалиде с детства, да еще и нам письма писать, успокаивать на свой счет.

Признаюсь, с каждым годом мне тоже все труднее зализывать даже не физические, а душевные раны. Достается же бедной душе с разных сторон, и каждый удар сейчас переживается куда больнее, чем в среднем возрасте, не говоря уже о молодости. Да еще и эта глобальная тоска от мирового хаоса, назойливой мухой витающая  в воздухе.

Но пока живется, надо заживлять раны и жить. Пусть даже иллюзиями. Боюсь, вряд ли это самовнушение  похоже на оптимизм, скорее — на смирение.

 

Подписаться на RSS рассылку
Наверх
В начало дискуссии

Еще по теме

Владимир Мироненко
Беларусь

Владимир Мироненко

Публицист, художник

КАК Я ПОКУПАЛ

полное собрание сочинений Ленина.

Юрий Кутырев
Латвия

Юрий Кутырев

Неравнодушный человек, сохранивший память и совесть.

КАК А.Т. ПРЕВРАТИЛОСЬ В МЕККУ ЛАТВИЙСКОГО ДЖАЗА. ЧАСТЬ 2.

Что такое «А.Т.» и как в 70-е годы прошлого века оно превратилось в «мекку» латвийского джаза - кафе «Аллегро»

Юрий Кутырев
Латвия

Юрий Кутырев

Неравнодушный человек, сохранивший память и совесть.

КАК А.Т. ПРЕВРАТИЛОСЬ В МЕККУ ЛАТВИЙСКОГО ДЖАЗА.

Что такое «А.Т.» и как в 70-е годы прошлого века оно превратилось в «мекку» латвийского джаза - кафе «Аллегро»

Юрий Алексеев
Латвия

Юрий Алексеев

Отец-основатель

А-А-А! БЕЛОЧКА!

истории из жизни

Мы используем cookies-файлы, чтобы улучшить работу сайта и Ваше взаимодействие с ним. Если Вы продолжаете использовать этот сайт, вы даете IMHOCLUB разрешение на сбор и хранение cookies-файлов на вашем устройстве.