Хочу сообщить своим читателям очень грустную новость. Моего хозяина, Владимира Ильича Линдермана, оставили в заключении в Рижской центральной тюрьме еще на два месяца. Без объяснения причин, без предъявления каких-либо значимых обвинений.

Следственный судья определил, что хозяин представляет для общества большую опасность и тюрьма для него самое подходящее место.

Более того, судья запретил ему общаться с внешним миром.

Причиной тому стала недавняя публикация статьи хозяина по поводу того, что уголовное преследование людей за высказывание отличного от официальной точки зрения мнения о российско-украинской войне не имеет под собой правовых оснований.

К тому же, близким не разрешили передавать хозяину лекарства, в которых он отчаянно нуждается, поскольку серьезно болен. Как говорил один известный специалист в борьбе с инакомыслием: нет человека – нет проблемы.

Долго я пытался понять своими слабыми кошачьими мозгами причины столь необъяснимой жестокости нынешних властей нашей благословенной страны по отношению к моему хозяину. Наконец, вспомнил поучительную легенду, которую в нашем роду передавали из поколения в поколение. 

Дело было в начале Средневековья

На Земле тогда наступил малый ледниковый период, дожди и холода погубили урожай, цены на хлеб непомерно поднялись, начался голод. За ними последовали кровавые войны. А тут еще и всякие страшные болезни, вроде чумы или плясок Святого Витта, на людей напали.  

Тогдашние власти что делать не знали и стали искать виновных во всех этих напастях – хотели от себя народный гнев отвести. Первым делом начали инакомыслящих искоренять – нарекли их еретиками и на костер отправили.

Потом красивых женщин стали сжигать, мол, ведьмы – порчу наводят. Естественно, евреям досталось, поскольку у ведьм особо взять было нечего, кроме чести, а у сожженных иудеев власти деньжатами разжиться могли. Волна погромов началась весной 1348 года с французского Тулона, где убили 40 евреев. До 3 тысяч погибли в немецком Эрфурте, 600 — сожжены в швейцарском Базеле, 900 — в Страсбурге. Всего в Европе были уничтожены более 500 иудейских общин, а имущество их членов присвоено властями.

Под ту раздачу попали и мы – коты, особенно те, у кого черная масть была. Нас сначала вместе с еретиками сжигали, потом с красивыми женщинами, с евреями, а под конец, мы стали объектом специального уголовного преследования. 

В Дании, например, в Средние века черных котов закрывали в бочках, которые вешали между деревьями. Когда мимо проезжал солдат на коне, он должен был ударить бочку копьем. Тот, кто убивал животное, получал титул «кошачьего короля». Живых кошек муровали в основание нового здания, чтобы их духи защищали дом от крыс и мышей. Во время реконструкции лондонского Тауэра в каменной кладке был найден высохший труп кота, которого туда замуровали. В Богемии и Померании котов убивали на полях, чтобы уберечь урожай от вредителей и воров. Это при том, что мы ловили крыс и мышей, которые этот урожай поедали, а еще чуму по домам разносили.

Один случай бессмысленной жестокости властей меня поразил больше всего. В 1344 году во французском городе Мец разразилась эпидемия хореи, которую в простонародье именуют «танцами Святого Вита». Полторы тысячи человек бились в истерике на улицах города. Люди кричали, размахивали руками, скакали в подобии танца, повсюду им мерещились демоны и причудливые существа. Танец мог длиться несколько дней подряд, пока обессиленный человек не падал на землю. В этой эпидемии обвинили дьявола, который принял кошачье обличье. После этого случая в течение 400 лет жители города ежегодно сжигали 13 черных котов в железной клетке. Все истинно верили, что эта мера спасает город от ужасной напасти.

Ригу в настоящее время также поразила лихорадка Святого Вита. Полторы тысячи политиков бьются в истерике, кричат, размахивают руками, подпрыгивают, им повсюду мерещатся демоны и другие причудливые существа. Во время танцев власть имущие успевают еще запретить детям учится на родном языке в школах, снести чужие памятники, посадить инакомыслящих по тюрьмам, включая моего хозяина. 

Я вот опасаюсь, как бы они не вернулись к той практике, которая так пришлась по душе жителям французского Мэца.

Поэтому гулять на улицу из квартиры не выхожу.