Негр в ватнике — это не только чернокожий латвиец Бенес Айо, несущий добровольную службу в артиллерийской звездочке где-то на передовых Донбасса.

Это еще и пара сотен тысяч живущих в Латвии неграждан, ментально и эмоционально близких настроениям пресловутых 86 процентов населения своей исторической родины России.

Это те, кем пугает на ночь своих детей часть латышского общества; те, кто, по мнению истерически ответственных за безопасность Латвии лиц, сдабривают свои православные молитвы мольбой «Путин приди, нас к себе возверни»; те, чьи машины украшены георгиевскими лентами... да, короче, вы их знаете, вы и сами такие.

Большинство из вас, наверное.

Я, например, не такой, но зато у меня отец из этих. Плохой русский называется. «Вести 24» смотрит, Обаму ненавидит, Путина уважает, латвийскую власть на детородном органе вертел и в гробу видал.

Позицию наших властей на счет этих ужасных русскоязычных задолго до описываемых событий сформулировал Даниил Хармс. Правда, он шутил в адрес то ли детей, то ли стариков, но если слегка перефразировать, то запросто можно высекать на фамильном гербе практически любого латыша:

 

«Убивать их, конечно, нельзя, но что-то ведь надо с ними делать!»

И очень удачно кто-то в словаре наткнулся на термин «интеграция», правда обнаружил в том разделе, где приводились возможные синонимы термина «ассимиляция». Но ничего не вышло, ибо на то мы и русские, что буржуйские словечки от нас отскакивают, да рикошетом глаз соседу выбивают. Бюджет распилили, карьеры построили, проблема осталась.

А проблема-то, как та собака, зарыта вовсе и не здесь.

Народ наш, великий латвийский, разделяет не национальный вопрос, а исключительно приверженность к одному из двух наборов ценностей. Один европейский — свобода, права человека и «гей натуралу брат», другой российский — тот, где государство прежде всего, традиции, духовные скрепы и все вот это.

Облом в том, что формально и те и другие как бы в своем праве, но ужиться невозможно. И выходит, да вы сто раз с таким сталкивались, что уже гораздо проще временами русскому найти общий язык с латышом и со слезами на щеках обняться, чем с другим русским, но с противоположным набором ценностей.

Поверьте, у латышей точно так же, чуть реже, но случается — да посмотрите какие споры у них между собой вспыхивают в социальных сетях, или на авторитетных порталах, а то и на телевидении вдруг разругаются в смерть, прямо как русские, ей богу.

Тут уж какая к черту интеграция с ассимиляцией, кого во что вливать прикажете? И фамилия у него вроде русская, и нос картошкой и брови густые, а послушать, так словно европеец, зараза, рассуждает о правах карикатуристов изгаляться над всем, что движется.

А этот, смотри, гад какой, видно же что только с хутора приехал на старом «Фольксвагене», чистокровный, блин, ариец, а что-там там против гей парада задвигает, мол, не хочу, чтобы при моих детях два дяди целовались ниже пояса.

Водораздел есть, но глазом не нащупать, расплывчатый такой, скользкий и неуловимый.

А уж когда наш Крым стал «Крым наш» и шахтеры с трактористами на свою заначку купили в «Военторге» танки и гранатометы, нервы у наших властей не выдержали, и пришлось раскошелиться на программу перевоспитания просто русских в хороших русских.

Тоже мимо, конечно, но в движении жизнь, да и бюджет томно манит.

 

Мимо — в том плане, что ну кто у нас стал вдруг рассказывать русскоязычному зрителю о европейских ценностях? Да ватники и стали.

Сидит такой в студии, что-то там рассказывает про страшного Путина и киселевскую пропаганду, о правах геев на брак и женщин на ношение мужской бороды. По скучной физиономии видно, что сам не верит, а потом, уже дома, заходит на «Фейсбук» и давай постить истории о гейропе, фотожабы Обамы с бананом выставлять и прочие милые сердцу фишки выкладывать. Отдыхает человек, снял маску и вдохнул полной грудью.

Начальство телевизионное, конечно, все понимает, но деньги карман греют, да и плевать оно хотело на все с большой колокольни.

Или вот перед выборами в Сейм, летом еще, пригласили меня в качестве хорошего русского на одно мероприятие. Не то чтобы очень секретное, но предупредили, что рассказать-то можешь, но правила приличия в таких случаях требуют не упоминать третьих лиц без их на то согласия.

Ну не стану же я сейчас всех выискивать и разрешения спрашивать, поэтому без конкретики, уж простите.

Кандидат один, из новоиспеченной партии, размечтался о голосах русскоязычных граждан, и попросил меня в компании еще пяти соплеменников, озвучить моменты, кои могли бы приглянуться целевой аудитории. Меня лично он не знал, разумеется, но кто-то из советников рекомендовал с лучшей стороны — типа, свой в доску, не подведет. А я действительно свой, европеец такой ко всему толерантный, но именно что ко всему, чего советник не учел.

Прежде чем приступить к обсуждению важных моментов, ведущий вечера решил быстренько разобраться с вопросами, которые явно не вызовут споров и все присутствующие продемонстрируют полную солидарность.

Первый же пункт: голосовать ли негражданам на муниципальных выборах? Все против, да? Тогда идем дальше.

Постойте-ка, любезный — это я руку поднял и перебил ведущего — лично я за предоставление голоса. Что тут началось! Да как же так, да помилуйте голубчик это что же будет, если вся наша вата с быдлом вместе с гопниками в урны свое мнение скинут?

А кандидат, надо отдать должное, внимательно так смотрит на меня и улыбается приглашающе, мол, выскажитесь, коли есть аргументация. Ну что я, здесь позиция простая: а чего вы, собственно говоря, боитесь? Эти вот русские неграждане они что, решат привести к управлению своим городом инопланетянина или тут же выступят за свободную продажу наркотиков в школах, за отмену Правил дорожного движения или что?

Нет, ну если так страшно, так пропишите в Сатверсме некие незыблемые константы, запретите без всеобщего референдума отделяться от страны, менять государственные языки и чем еще вы там дорожите. А дальше пусть политики работают на всех, учитывают каждого жителя. Да и негражданам будет полезно поучаствовать в жизни своего родного города, не все же в интернете троллить и на кухне с женой власти ругать.

Кое-как ведущего привели в порядок, участники приняли валидол, успокоились и продолжили.

Но православное Рождество ведь точно не будем делать выходным днем — уже с некоторым сомнением спрашивает докладчик. Лес рук за, я опять против. Но как же, у нас светское государство, и ежели каждый верующий начнет чего-то там требовать... Вы меня не поняли, уважаемые, я не за православное Рождество, я против всех религиозных праздников, включая католическое 24 декабря, раз уж государство у нас светское.

Не нравится? Тогда сделайте приятное русскоязычному населению, устройте выходной, что, вам жалко? Мелочь, но люди оценят — почувствуют уважение к себе и внимание, это дорогого стоит, тем более ничего другого хорошего вы за всю свою историю для них не сделали, а здесь такой шанс.

Нет, не поняли. Кандидат, правда, подходил после, благодарил за интересные мысли и просил звонить с предложениями. Даже личный номер дал.

 

А ведь не так давно одна страна нечто подобное проходила. США. Негры ведь не только в Латвии, они больше все-таки в Америке. Но общее есть.

Это сейчас афроамериканец стал президентом, а до этого взаимопонимания между расами как-то не складывалось. Причем что интересно, самые сильные обиды чернокожее население испытывало не во время рабовладельческого строя или при сегрегации середины ХХ века, нет.

Унижение и гнев пришли во время начала кампании по пропаганде среди населения идеи равноправия. Да-да.

Нет, то, что у них сейчас, это заслуга той самой кампании, и Голливуда с фильмами, и писателей с книгами, и усилиями прогрессивной общественности. Но началось большим комковатым блином.

Когда чернокожего раба забивал до смерти плетью хозяин, обид больших не было. Я раб, он хозяин, какие обиды? Жизнь дерьмо, но отец мой так жил и дед, чего уж там особо рыпаться. Это с точки зрения негра.

А белый хозяин и вовсе не мучился угрызениями совести — в прошлое воскресенье священник в церкви еще раз прочитал отрывок из Библии про Ноя и его невоспитанного сына, подсмотревшего за пьяным папашей и от того обреченного всем потомством на рабство. Так что все пучком.

Или позже, когда негр пробирался на свои места в заднем ряду автобуса, а техасец в шляпе и с револьвером на поясе его сапогом пихал. Не убил и ладно, переживем. Зато все по-честному — он меня не любит и не притворяется.

А потом началось. Книги еще туда-сюда, их можно и не читать, а вот кинематограф разозлил черных ребят.

Из лучших побуждений, конечно, они только хотели показать белому населению, что не надо бояться негров, что они тоже люди и давайте уже откинем стереотипы. Классический сюжет, в десятках фильмах того времени он есть.

Например, белая девушка влюбляется в черного. Мама в истерике, папа орет благим матом. Но худо-бедно соглашаются принять на семейном обеде. Отец зарядил ружье, мать приняла успокоительное, ждут. А тут приходит такой интеллигентный молодой человек, даром что негр. Прическа короткая, пиджак человеческий, галстук опять же. Вежливо здоровается, неприязнь игнорирует. И главное, что удивительно, ест ножом и вилкой, беседу поддерживает.

Все стереотипы летят собаке под хвост. Господи, он и за «Техас Рейнджерс» болеет, и о губернаторе хорошо отзывается. Мама уже плачет, мечтая о внуках, отец готов благословить дочь. Парень надежный, правильный — пока в магазине подрабатывает, но уже колледж заканчивает и имеет крепкие шансы поступить в университет на адвоката!

Что не понравилось этим чертовым неграм? Вы уже поняли, да?

 

Хороший негр — это негр похожий на белого. Одет как белый, пострижен как белый, говорит как белый, и думает как мы, белые люди.

А чего хотели негры, и какая тактика в итоге имела успех?

Мы не белые, не говорим как белые, иначе одеваемся. Мы танцуем хип-хоп и читаем рэп. И никогда, снежок, не будем на тебя похожи. Но мы такие же люди, мы граждане США, мы работаем и платим налоги, мы любим эту гребаную страну!

Хороший русский, по мнению титульной нации, — это русский, неотличимый от латыша. И это путь в никуда.

Мы другие, но это не значит, что мы хуже. Мой отец самый настоящий ватник, но его любовь к Путину не означает, что он не любит Латвию.

То, что сотня тысяч русскоязычных не разделяют европейские ценности, не делает их менее трудолюбивыми, например. Или менее честными. Ни в чем они не менее.

Так что же с ними делать? Да все просто — принимать такими, какими они есть. Не народ должен нравиться власти, а власть народу.