ЛАТВИЯ. ОБЩЕСТВО
Сегодня
Алексей Стетюха
Публицист
НЕ ВПИТАЛ, НО ОСУЖДАЮ
Как переписывается история
-
Участники дискуссии:
67 -
Последняя реплика:
15 минут назад
Леонид Соколов,
Марк Козыренко,
Johans Ko,
Леонид Радченко,
Ярослав Александрович Русаков,
Vladimir Kirsh
Чудны дела твои, Господи. Всегда был человеком, который призывал читать дальше заголовка, не судить по обертке, не оценивать, не вникнув. Был такой прекрасный фильм Дэвида Линча — «Твин Пикс». Там была фраза, ставшая крылатой: «Совы не те, чем они кажутся». Еще до этого был Винни Пух, с его «Это ж-ж-ж неспроста». И разумеется — то самое, хрестоматийно-обидное: «Пастернака не читал, но осуждаю».
Так вот. «Вишневый сад» Кайриша не смотрел. И осуждаю. И призываю не смотреть и осуждать. Желательно, в суде, конечно, но это когда еще будет. Просто на мой личный, субъективный взгляд, нам в очередной раз смачно, с оттяжкой плюнули в лицо. И речь тут не о качестве театральной постановки, не об актерской игре и не о режиссерском таланте. Я в этих вещах вообще совершенно не разбираюсь — так уж сложилось. И поэтому мне очень легко абстрагироваться от высокого и посмотреть на приземленное. На приземленное, которое превратилось в низкое. И если смотреть на это глазами нормального человека, а не театрала, то это легко увидеть, даже не читая Чехова, не говоря уже о вариациях.
Давайте я в этой статье сразу обозначу: моя позиция может кардинально отличаться от всего вообще. От общества театралов, от мнения редакции, от русской интеллигенции, профсоюза защитников прав душевнобольных на участие в театральных постановках — совершенно автономное мнение.
У нас в стране проснулся нацизм. Самый откровенный, неприкрытый, страшный, уродливый. Тот самый, которым нас стращали «Российские пропагандисты», которых мы высмеивали, потом порицали, потом запрещали, потом сажали. Я сам еще пять лет назад говорил: «Да нет в Латвии такого нацизма, как его малюют российские СМИ. Проблемы есть, но не надо преувеличивать».
Сейчас преувеличивать нечего. У нас в «Русском» театре идет постановка про русское дерьмо. С вальяжным предложением: «Сходи, посмотри, не про тебя ли?». Русские идут. Идут, чтобы старательно не узнать в этой постановке себя, а узнать какого-то другого, плохого русского. Если ты не досидел до конца постановки, значит — ...
Обсуждать в испражнении Кайриша художественную составляющую — все равно, что предложить оценить художественную ценность «Сионских мудрецов», «дневников Тёрнера», и «Майн Кампфа». Попытка проанализировать форму подобного содержания, сродни попытке оценить ровность и эстетику среза после работы палача. Сама идея заняться подобным — дикость. Но когда это делают обезглавленные, это выглядит дико втройне.
Неделю русскоязычная соцсеть исходит на либерализм, упражняясь в рецензиях на «Плакали, кололись, но». Плавно поводя плечами, рижские театралы покровительственно не замечают все сопроводительные речи режиссера, в которых он прямым текстом, не скупясь, макает всех головой в помои. Снисходительно улыбаясь, они отмечают игру актеров, смелость и неоднозначность режиссерских решений, попутно фыркая в сторону тех, кто «Не смотрел, но осуждает». Эдакий великосветский полк «Марша Смерти», сумевший оценить качество газа, подаваемого в душевые.
Кайриш не проводит аналогий, не опускается до метафор. Он прямым текстом, откровенно глядя в глаза, заявляет: «Этот спектакль про то, какая вы гниль». Этот посыл не «угадывается»: он заявлен во всех анонсах. Художественная составляющая не скрывает этого, а просто показывает — какая именно.
Сложно не признать: валять русскоязычных в грязи с каждым днем становится все трудней. Еще пять лет назад общественность остро реагировала на кажущуюся сегодня чуть ли не добрым напутствием фразу «Чемодан-вокзал-Россия!». Сегодня русскоязычное поголовье в Латвии мало того, что смирилось со статусом изгоев, но в большом объеме уже успело встать по одну сторону баррикад с порицающей высшей расой. А стоять с ними рядом — так себе удовольствие. Возможно, именно поэтому режиссер решил немножко «приземлить» тех, кому вдруг показалось, что они с ним одной крови. В этот раз, по словам самого Кайриша, перст изобличающий указывает на «русскую интеллигенцию, которая засиделась в вишневом саду, пока Путин творит свою грязную политику».
Казалось бы — в либералов плюнул. В тех самых, которые три года бегут от кровавого режима в демократию, каются в сопричастности, пишут песни и снимают фильмы против войны. Кайриш все это взвесил, оценил и вынес вердикт: мало. «Не верю», как бы говорит им Кайриш и призывает к более радикальному либерализму, а не вот этому вот всему.
Сам режиссер, по его же словам, неоднократно страдал за свой острый язык и прямоту. Но и сейчас он не боится, поэтому вот вам — «Вишневый сад» с проекцией на Путинскую Россию. Как можно пострадать в Латвии за порицание Российского тоталитаризма — вопрос неоднозначный. Я бы даже сказал — двусмысленный и чуть ли не с претензией на тайные знания, если не чаяния. Но пока что все указывает на то, что в этот раз театральному бунтарю удастся обойтись без репрессий. На спектакль ломятся люди, рецензий полнятся ряды, робкие голоса про «Голого короля» затыкаются либеральными ладошками, в перерывах между рукоплесканиями.
Долгое время я бился головой, пытаясь понять: где, в какой-момент мы вошли не в ту дверь, когда именно что-то пошло не так? Нельзя же в этом просто взять и обвинить какую-то войну, какого-то политического деятеля другого государства, которого ассоциируют с нами, по самодельно-выдуманным признакам. Не первая же это война и не последняя. Не первый неоднозначный политик. Как мы вдруг оказались во времени и прострастве, где на осторожный вопрос: «А правда, что вас с трибуны сейма «вшами» называют?...», мы небрежно отмахиваемся и беспечно отвечаем: «Ой, ты еще вспомни, как нас на художественной выставке «лучшим удобрением» назвали. Я тебя умоляю. Это все так...».
А потом я вдруг вроде бы понял. Понял, что не так уж неправы были те, кто обвинял нас в имперскости мышления. Мы, русскоязычные — Имперцы. С имперскими же замашками и повадками. Нам с самого детства говорили: «Будь умнее, будь выше этого, не обращай внимания». Нас учили не оборачиваться, если кто-то кричит в спину «Эй, придурок!» — потому что это такая детская подколка же: раз обернулся, значит — придурок ты. А не обернулся, значит он сам дурак.
Давайте признаемся: мы посмеивались над теми же латышами, когда они яростно взвивались при малейшем подозрении на намек на попытку задеть их чувства, попрать их самоидентичность, пошатнуть их незыблемость. «Итальянское кафе-мороженое угрожает латышскому языку? — Ну камоооон...». А эта бесконечная попытка перевести англицизмы на латышский, эти запреты на звучание русского в публичном пространстве, этот назойливый рефрен: «Подрывает статус и значение». Все это вызывало и продолжает вызывать недоумение, иногда граничащее с раздражением. Да кто вам что подрывает? Что вы так носитесь со всем этим?... Культуру и самоидентификацию невозможно украсть или потерять. Это же не кошелек...
Не кошелек, нет. Скорее — девственность. Которую мы успешно пролюбили под этот самый надменно-снисходительный апломб. Пока нам казалось, что нас много, что от нас не убудет, нас — Убыли.
Сегодня идентифицировать себя русским — постыдно. Местами — подсудно. С маленькой оговоркой: можно пробовать называть себя «европейским русским», но тут тоже надо сдавать экзамен. Кому? — Ну, можно Кайришу, например. Сегодня он назначил себя главой приемной комиссии. Не прошедшие проверку автоматически объявляются Путинскими. Силиньские латыши одобряют. Кайришевские русские, видимо, тоже. Нам поставили детский мат, затравив пулеметной очередью вопросов «Вы перестали вредить?» с вариантами ответа «Да» или «Нет». И по итогам, мы оказались в роли той самой радушной хозяйки, которая так боялась кого-то обидеть, что по итогам всем дала — уж простите мой французский.
Примечателен один, теперь уже исторический момент: одиннадцать лет назад, в конце 2014 года состоялась премьера спектакля Юриса Миллерса «Цукурс. Герберт Цукурс», посвященного «Жизни и творчеству» одноименного нацистского преступника. Тогда еще «нацистского преступника». Тогда постановку осудил даже Эдгар Ринкевич, который на тот момент занимал пост главы министерства иностранных дел. Десять лет назад, даже не под давлением — просто исходя из настроений общественности, полиция безопасности настойчиво порекомендовала перенести запланированный в Риге показ на дату, подальше от отмечаемого 16 марта дня легионеров. Тогда это не было победой. Тогда еще дикостью казались абсолютно все составляющие этого инфоповода.
На прошлой неделе Латвийская Генпрокуратура закрыла дело Цукурса. Человек из карательной бригады Арайса, которой вменяется причастность к убийству десятков тысяч человек, не был признан виновным, за недостаточностью улик. Показания живых свидетелей, которые лично подтверждают причастность Герберта к убийствам, в расчет решено не брать, поскольку свидетели — внимание: возможно, были ангажированы Комитетом Государственной безопасности СССР. Единственно верными же решено считать объяснения самого Цукурса, данные Бразильским правоохранительным органам. Пока не реабилитирован, нет. Но это следующий шаг. Уже несколько лет идут предметные разговоры о его торжественном перезахоронении на родной земле. Ходят слухи о переименовании рижского аэропорта. В честь славного летчика.
В это же самое время глава МИД Байба Браже продолжает призывать не слушать российскую пропаганду об итогах Второй Мировой Войны. Подчеркивает, что 9 мая — «Не наш праздник».
Честное слово — я бы очень хотел изящно дать пищу для размышлений и удалиться на безопасное расстояние, но — … Тв*ю м*ть. День победы — не наш праздник. 16 марта — наш. Русский язык уже официально называют «Языком врага». Цукурс — наш. Кайриш — наш... Я набираю текст, перечисляя очевидные, набившие оскомину тезисы. Буднично, сухо. Это уже перестало быть чем-то вопиющим в наших глазах. Такая новая реальность, с которой, как нам кажется, мы уже почти научились жить. Уже начинает казаться, что скоро глорификация Цуркурса пройдет под соусом: «Ну, русских ведь он тоже убивал. Значит, что-то человеческое в нем все-таки было». И все согласно закивают.
С переписыванием истории уже почти покончено: остаются лишь маленькие штрихи. Сегодня в Латвии пишется новая история. И уже с первых страниц она обещает быть не сильно лучше предыдущей.
Так вот. «Вишневый сад» Кайриша не смотрел. И осуждаю. И призываю не смотреть и осуждать. Желательно, в суде, конечно, но это когда еще будет. Просто на мой личный, субъективный взгляд, нам в очередной раз смачно, с оттяжкой плюнули в лицо. И речь тут не о качестве театральной постановки, не об актерской игре и не о режиссерском таланте. Я в этих вещах вообще совершенно не разбираюсь — так уж сложилось. И поэтому мне очень легко абстрагироваться от высокого и посмотреть на приземленное. На приземленное, которое превратилось в низкое. И если смотреть на это глазами нормального человека, а не театрала, то это легко увидеть, даже не читая Чехова, не говоря уже о вариациях.
Давайте я в этой статье сразу обозначу: моя позиция может кардинально отличаться от всего вообще. От общества театралов, от мнения редакции, от русской интеллигенции, профсоюза защитников прав душевнобольных на участие в театральных постановках — совершенно автономное мнение.
У нас в стране проснулся нацизм. Самый откровенный, неприкрытый, страшный, уродливый. Тот самый, которым нас стращали «Российские пропагандисты», которых мы высмеивали, потом порицали, потом запрещали, потом сажали. Я сам еще пять лет назад говорил: «Да нет в Латвии такого нацизма, как его малюют российские СМИ. Проблемы есть, но не надо преувеличивать».
Сейчас преувеличивать нечего. У нас в «Русском» театре идет постановка про русское дерьмо. С вальяжным предложением: «Сходи, посмотри, не про тебя ли?». Русские идут. Идут, чтобы старательно не узнать в этой постановке себя, а узнать какого-то другого, плохого русского. Если ты не досидел до конца постановки, значит — ...
Обсуждать в испражнении Кайриша художественную составляющую — все равно, что предложить оценить художественную ценность «Сионских мудрецов», «дневников Тёрнера», и «Майн Кампфа». Попытка проанализировать форму подобного содержания, сродни попытке оценить ровность и эстетику среза после работы палача. Сама идея заняться подобным — дикость. Но когда это делают обезглавленные, это выглядит дико втройне.
Неделю русскоязычная соцсеть исходит на либерализм, упражняясь в рецензиях на «Плакали, кололись, но». Плавно поводя плечами, рижские театралы покровительственно не замечают все сопроводительные речи режиссера, в которых он прямым текстом, не скупясь, макает всех головой в помои. Снисходительно улыбаясь, они отмечают игру актеров, смелость и неоднозначность режиссерских решений, попутно фыркая в сторону тех, кто «Не смотрел, но осуждает». Эдакий великосветский полк «Марша Смерти», сумевший оценить качество газа, подаваемого в душевые.
Кайриш не проводит аналогий, не опускается до метафор. Он прямым текстом, откровенно глядя в глаза, заявляет: «Этот спектакль про то, какая вы гниль». Этот посыл не «угадывается»: он заявлен во всех анонсах. Художественная составляющая не скрывает этого, а просто показывает — какая именно.
Сложно не признать: валять русскоязычных в грязи с каждым днем становится все трудней. Еще пять лет назад общественность остро реагировала на кажущуюся сегодня чуть ли не добрым напутствием фразу «Чемодан-вокзал-Россия!». Сегодня русскоязычное поголовье в Латвии мало того, что смирилось со статусом изгоев, но в большом объеме уже успело встать по одну сторону баррикад с порицающей высшей расой. А стоять с ними рядом — так себе удовольствие. Возможно, именно поэтому режиссер решил немножко «приземлить» тех, кому вдруг показалось, что они с ним одной крови. В этот раз, по словам самого Кайриша, перст изобличающий указывает на «русскую интеллигенцию, которая засиделась в вишневом саду, пока Путин творит свою грязную политику».
Казалось бы — в либералов плюнул. В тех самых, которые три года бегут от кровавого режима в демократию, каются в сопричастности, пишут песни и снимают фильмы против войны. Кайриш все это взвесил, оценил и вынес вердикт: мало. «Не верю», как бы говорит им Кайриш и призывает к более радикальному либерализму, а не вот этому вот всему.
Сам режиссер, по его же словам, неоднократно страдал за свой острый язык и прямоту. Но и сейчас он не боится, поэтому вот вам — «Вишневый сад» с проекцией на Путинскую Россию. Как можно пострадать в Латвии за порицание Российского тоталитаризма — вопрос неоднозначный. Я бы даже сказал — двусмысленный и чуть ли не с претензией на тайные знания, если не чаяния. Но пока что все указывает на то, что в этот раз театральному бунтарю удастся обойтись без репрессий. На спектакль ломятся люди, рецензий полнятся ряды, робкие голоса про «Голого короля» затыкаются либеральными ладошками, в перерывах между рукоплесканиями.
Долгое время я бился головой, пытаясь понять: где, в какой-момент мы вошли не в ту дверь, когда именно что-то пошло не так? Нельзя же в этом просто взять и обвинить какую-то войну, какого-то политического деятеля другого государства, которого ассоциируют с нами, по самодельно-выдуманным признакам. Не первая же это война и не последняя. Не первый неоднозначный политик. Как мы вдруг оказались во времени и прострастве, где на осторожный вопрос: «А правда, что вас с трибуны сейма «вшами» называют?...», мы небрежно отмахиваемся и беспечно отвечаем: «Ой, ты еще вспомни, как нас на художественной выставке «лучшим удобрением» назвали. Я тебя умоляю. Это все так...».
А потом я вдруг вроде бы понял. Понял, что не так уж неправы были те, кто обвинял нас в имперскости мышления. Мы, русскоязычные — Имперцы. С имперскими же замашками и повадками. Нам с самого детства говорили: «Будь умнее, будь выше этого, не обращай внимания». Нас учили не оборачиваться, если кто-то кричит в спину «Эй, придурок!» — потому что это такая детская подколка же: раз обернулся, значит — придурок ты. А не обернулся, значит он сам дурак.
Давайте признаемся: мы посмеивались над теми же латышами, когда они яростно взвивались при малейшем подозрении на намек на попытку задеть их чувства, попрать их самоидентичность, пошатнуть их незыблемость. «Итальянское кафе-мороженое угрожает латышскому языку? — Ну камоооон...». А эта бесконечная попытка перевести англицизмы на латышский, эти запреты на звучание русского в публичном пространстве, этот назойливый рефрен: «Подрывает статус и значение». Все это вызывало и продолжает вызывать недоумение, иногда граничащее с раздражением. Да кто вам что подрывает? Что вы так носитесь со всем этим?... Культуру и самоидентификацию невозможно украсть или потерять. Это же не кошелек...
Не кошелек, нет. Скорее — девственность. Которую мы успешно пролюбили под этот самый надменно-снисходительный апломб. Пока нам казалось, что нас много, что от нас не убудет, нас — Убыли.
Сегодня идентифицировать себя русским — постыдно. Местами — подсудно. С маленькой оговоркой: можно пробовать называть себя «европейским русским», но тут тоже надо сдавать экзамен. Кому? — Ну, можно Кайришу, например. Сегодня он назначил себя главой приемной комиссии. Не прошедшие проверку автоматически объявляются Путинскими. Силиньские латыши одобряют. Кайришевские русские, видимо, тоже. Нам поставили детский мат, затравив пулеметной очередью вопросов «Вы перестали вредить?» с вариантами ответа «Да» или «Нет». И по итогам, мы оказались в роли той самой радушной хозяйки, которая так боялась кого-то обидеть, что по итогам всем дала — уж простите мой французский.
Примечателен один, теперь уже исторический момент: одиннадцать лет назад, в конце 2014 года состоялась премьера спектакля Юриса Миллерса «Цукурс. Герберт Цукурс», посвященного «Жизни и творчеству» одноименного нацистского преступника. Тогда еще «нацистского преступника». Тогда постановку осудил даже Эдгар Ринкевич, который на тот момент занимал пост главы министерства иностранных дел. Десять лет назад, даже не под давлением — просто исходя из настроений общественности, полиция безопасности настойчиво порекомендовала перенести запланированный в Риге показ на дату, подальше от отмечаемого 16 марта дня легионеров. Тогда это не было победой. Тогда еще дикостью казались абсолютно все составляющие этого инфоповода.
На прошлой неделе Латвийская Генпрокуратура закрыла дело Цукурса. Человек из карательной бригады Арайса, которой вменяется причастность к убийству десятков тысяч человек, не был признан виновным, за недостаточностью улик. Показания живых свидетелей, которые лично подтверждают причастность Герберта к убийствам, в расчет решено не брать, поскольку свидетели — внимание: возможно, были ангажированы Комитетом Государственной безопасности СССР. Единственно верными же решено считать объяснения самого Цукурса, данные Бразильским правоохранительным органам. Пока не реабилитирован, нет. Но это следующий шаг. Уже несколько лет идут предметные разговоры о его торжественном перезахоронении на родной земле. Ходят слухи о переименовании рижского аэропорта. В честь славного летчика.
В это же самое время глава МИД Байба Браже продолжает призывать не слушать российскую пропаганду об итогах Второй Мировой Войны. Подчеркивает, что 9 мая — «Не наш праздник».
Честное слово — я бы очень хотел изящно дать пищу для размышлений и удалиться на безопасное расстояние, но — … Тв*ю м*ть. День победы — не наш праздник. 16 марта — наш. Русский язык уже официально называют «Языком врага». Цукурс — наш. Кайриш — наш... Я набираю текст, перечисляя очевидные, набившие оскомину тезисы. Буднично, сухо. Это уже перестало быть чем-то вопиющим в наших глазах. Такая новая реальность, с которой, как нам кажется, мы уже почти научились жить. Уже начинает казаться, что скоро глорификация Цуркурса пройдет под соусом: «Ну, русских ведь он тоже убивал. Значит, что-то человеческое в нем все-таки было». И все согласно закивают.
С переписыванием истории уже почти покончено: остаются лишь маленькие штрихи. Сегодня в Латвии пишется новая история. И уже с первых страниц она обещает быть не сильно лучше предыдущей.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Алексей Стетюха
Публицист
И ЭТО — ТОЛЬКО НАЧАЛО
Святослав Князев
Журналист
ПРОВАЛ ДЕРУСИФИКАЦИИ
Агрессия Риги против русского языка дает обратный эффект
Владимир Бузаев
Математик, физик, политик
РУССКУЮ ДУШУ НОГАМИ ПИНАЯ
Помни нацист про 9 мая
Семен Берг
ЭТО НЕПРАВИЛЬНЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ
Уважаем старость выборочно