Как? Почему? Что держит и не пускает к Богу? Что, например, держит меня? Отвечу: меня держит и не пускает к Богу необходимость верить на слово.


Верую, ибо абсурдно

«Наука чиста», утверждал Эрнест Ренан, «ибо она отвлеченна; она не имеет дела с людьми, ей чужды задачи пропаганды. На ее обязанности доказывать, а не убеждать и не совращать. Тот, кто открыл теорему, публикует ее доказательства для тех, кто способен их понять. Ему нет надобности всходить на кафедру, жестикулировать, нет надобности прибегать к ораторским уловкам, чтобы убедить тех людей, которые не видят, что теорема его решена верно».

За две тысячи лет христианская религия проделала не простой, замысловатый, противоречивый путь от отрицания науки, вражды с ней до примирения и союза с наукой. Современные теологи ушли от примитивных представлений о плоской земле, стоящей на трех слонах; от кипящих в аду котлов для грешников, от сковородок; неохотно поддерживают разговор о сжигании на кострах еретиков, в т.ч. тех, чьи имена навсегда вписаны в историю, подменяя его темой о том, что якобы именно церковные люди были собирателями библиотек, тщательными переписчиками книг и вообще хранителями передовых идей.

Современные теологи породнились с наукой, хотя лично мне это родство представляется весьма дальним, помеченным неразрешимым внутренним конфликтом, как, например, «родство» между зятем и тещей. Куда честней и остроумней определил отношение веры к знанию раннехристианский писатель, теолог Тертуллиан: и умер Сын Божий, что вполне достойно веры, так как невероятно. И погребен он, и воскрес, что верно, так как невозможно.


Предъявите улики, пожалуйста

История как наука тоже не может считаться безупречной – людьми писана, а человек слаб, человек склонен к преувеличениям в пользу своей общины, своего народа, к героизации собственной истории в ущерб истории других народов. Это заметно не только по трудам древних авторов, но и по новейшим исследованиям современных историков. Стоит хотя бы полистать некоторые учебники для школьников: волосы дыбом. Недавние события, очевидцы которых еще живы, подвергаются безжалостному насилию, вымарываются целые страницы прошлого, дописываются новые главы, приводящие в ступор тех, кто хорошо еще помнит недавнее прошлое.

А что говорить о событиях, происшедших тысячу лет тому назад? Две тысячи лет тому назад? О событиях, покрывшихся толстым слоем седой патины?
Оказывается, можно говорить, и говорить вполне убедительно, веско, но возможно это лишь тогда, когда исследователь в поисках фактов, подобно следователю в уголовном деле, использует добросовестные методы, тщательно собирает и отбирает «улики», «вещественные доказательства», прямые и косвенные доказательства.

Вряд ли у кого-то возникнут сомнения в существовании Колосса Родосского, от которого-то и камня на камне не осталось. Вряд ли кто-то усомнится в том, что легионы Цезаря покорили галлов. И так далее. А все потому, что эти исторические факты подтверждены не одним источником, а многими. Косвенные доказательства, идущие во множестве из разных, независимых источников, становятся неопровержимым доказательством.

Исключительно по косвенным доказательствам Шлиман открыл Трою. В этом сила исторической науки.


Святые авторы

Но существует и церковная история, отцом-основателем которой считается Евсевий Кесарийский, или Памфил (ок. 263—340) — ранневизантийский христианский писатель и церковный деятель. На мой взгляд, этот весьма авторитетный для своего времени церковнослужитель, заложив фундамент христианской религии, сыграл самую значительную, самую заметную роль в церковной истории.

Стоит обратить внимание на то, что какой-то цельный, сведенный воедино, документально оформленный фундамент христианской религии, статус государственной религии появился только в четвертом веке н.э. До этого на огромных просторах Малой Азии и Средиземноморья царил религиозный беспорядок: культ императора, олимпийские Боги, храмы Артемиды Эфесской, культ Митры, авторитет жрецов, Харон по-прежнему перевозил на лодке умерших в царство Аиды, а Двуликий Янус — бог всяких начинаний — по-прежнему нередко украшал собою вход в дом, — и вместе с тем чудаковатые странники, бородатые мудрецы, бродяги, искатели приключений и прочий разношерстный люд разносили слухи, притчи, сказы, в которых все отчетливей звучало имя Христа — проповедника, защитника бедного, угнетенного люда.

О перестройке в религиозном сознании людей наглядно свидетельствует биография императора Константина Великого, начавшего правление язычником, а окончившего христианином (крещение, правда, принял буквально перед смертью).

Образованные, владевшие грамотой, коих было немного, имели возможность знакомиться с текстами, в которых на самый разный лад рассказывалось об Иисусе то ли из Назарета, то ли из Вифлеема. О количестве подобных текстов, как и об их авторах достоверных сведений не имеется, известно, что служители церкви при активном участии Евсевия Кесарийского, дабы устранить многочисленные неувязки и противоречия, канонизировали четыре нам известных Евангелия на Ι Вселенском соборе — Никейском — в 325 году н.э., упразднив все остальные.

Решение верное, если стоит цель укрепить ряды и покончить с разбродом и шатанием. Правда, как показали дальнейшие события, церковь еще долго не могла освободиться от внутренних разногласий, разночтений и жесточайших споров. А церковнослужителям пришлось немало потрудиться, прежде чем христианское учение приняло тот вид, которое дошло до наших дней.

Смело можно утверждать, что христианское учение, объединенное образом Иисуса Христа, начало формироваться в четвертом веке н.э. и продолжалось в течение всех последующих веков, при этом путь этот не был усыпан розами, но, напротив, колючками и шипами.

Как же так? А Евангелия? Они ведь были написаны раньше. Да, Евангелия были написаны раньше, это не оспаривается. Спорят о сроках написания, о местах написания, об авторстве, о расхождениях евангелистов, о добросовестности переводов, о многочисленных неувязках и противоречиях, о позднейших вставках. Пестрота мнений такова, что до сих пор не удается составить какую-то цельную и объективную картину, сплошной импрессионизм. Все, что касается Евангелий, построено на предположениях, на допусках.

В этой связи небезынтересно отметить, что участники ΙΙ Ватиканского собора, Собора Католической церкви, проходившего с 1962 по 1965 гг., обсуждая «Конституцию об откровении», отвергли большинством голосов следующий пункт: «Божья церковь всегда утверждала и утверждает, что авторами евангелий являются те, чьи имена названы в каноне священных книг, а именно: Матфей, Марк, Лука и Иоанн». Вместо перечисления этих имен решили вписать — «святые авторы».

Нужно признать, что осторожность и предусмотрительность современных отцов католической церкви делает им честь. Не уверен, однако, что все прихожане готовы проявить такую же осторожность и предусмотрительность.


Что имеем, то имеем

В 1920 году в Египте Бернардом П. Гренфеллом был обнаружен небольшой папирусный фрагмент Евангелия от Иоанна. Размеры листа этого фрагмента столь же малы (64 на 89 мм), как и его объем (всего лишь пять стихов 18-й главы: 31-33 и 37-38). Тем не менее этот папирусный фрагмент является самым древним списком Нового Завета, известным на сегодняшний день: датируется примерно 130 годом н.э. До этого древнейшей рукописью Нового Завета считалась знаменитая Синайская рукопись на греческом языке, обнаруженная в середине XIX века. Манускрипт, прекрасно сохранившийся, относят к 350 году н.э. Это, так сказать, то, чем мы действительно располагаем. По факту.

Несколько удачней сложилась судьба рукописей Старого Завета. Так называемые кумранские находки 1947 года одарили человечество поистине уникальными документами – на протяжении нескольких лет археологи сумели извлечь из 11 пещер Хирбет-Кумрана до 25 тысяч различных фрагментов, представляющих собой остатки около 900 рукописей. Специалисты датируют их временем от 250 года до Р.Х. до 68 по Р.Х. Среди них обнаружены фрагменты 225 рукописей библейских книг. Из 39 канонических книг отсутствуют Книга Есфирь и Неемии.


А был ли мальчик?

Не отягощенным сомнениями верующим ясно как день, что Евангелия писаны преданными учениками Иисуса, и случилось это вполне в обозримое время после его распятия. Между тем, «отцы-основатели» церкви не обладали подобной уверенностью, и между ними достаточно долго продолжались споры об авторстве Евангелий, о времени их создания и даже, что звучит кощунственно, о божественном происхождении Иисуса Христа.

Способствовало спорам и то обстоятельство, что текстов, претендующих на евангельское значение, существовало довольно много. Можно представить, какую титаническую работу пришлось проделать «цензорам», прежде чем они отобрали дошедшие до нас четыре Евангелия. Все эти противоречия отражены в документах Вселенских соборов. Первый Никейский состоялся в 325 г. нашей эры. Последний — Второй Никейский — в 787 году.

Документы Вселенских соборов представляют собой сложный, церковным языком изложенный текст. Это литература не для легкого и приятного чтива. Церковные догматы, религиозно-философские постулаты – все это требует известного напряжения, но зато вознаграждает читателя, особенно непредубежденного, ценной информацией, знанием, которое позволяет критически относиться к творчеству религиозных деятелей того времени — и прежде всего к творчеству отца церковной истории, уже упоминавшегося мною Евсевия Кесарийского.

К началу ΙV века н.э. это был мужчина, как говорится, в расцвете лет. Родившийся в Палестине, получивший хорошее образование в Иерусалиме и Антиохии Евсевий Кесарийский превратился с годами в плодовитого и авторитетного автора, выделяемого среди прочих самим императором Константином Великим.
Зрелые годы Евсевия Кесарийского совпали со временем, когда в обществе, в высших слоях его, созрела решимость покончить наконец с религиозной сумятицей в умах и настроениях пестрого, многочисленного населения, занимавшего внушительную территорию Малой Азии и Средиземноморья.

И нужно сказать, Евсевий Кесарийский немало и с должным рвением потрудился на этой ниве, стремясь достичь согласия и согласованности там, где он замечал существенные противоречия, а недостатка в противоречиях не было.

Окончание тут