Как это было

17.06.2017

Евгений Гомберг
Латвия

Евгений Гомберг

Убежденный рижанин, инженер-электрик по АСУ

«Настоящее против меня...»

Как мы делали Барклая

«Настоящее против меня...»
  • Участники дискуссии:

    24
    127
  • Последняя реплика:

    больше месяца назад

 

В комментариях к посту про Петра I Дмитрий Трофимов заметил, что Эйжену Упманису не нравилось лицо статуи Барклая-де-Толли, которую по моему заказу сделали питерские скульпторы. Это отдельная интересная история, которой могу поделиться.
 


Эйжену не только лицо не нравилось, он сомневался насчёт всей работы. У нас были разные концепции реконструкции.

С Петром было просто. Процентов 85 деталей сохранилось, их надо было собрать, а пропавшие изготовить максимально близко к оригиналу, благо сохранилась авторская модель. Вопроса «нравится лицо» вообще не возникало. Тем более что и сам скульптор не заморачивался, лицо Петра точно сделано с его посмертной маски.

Скульптуру же Барклая надо было лепить с нуля. В 1915 году её эвакуировали в Санкт-Петербург, и там она безвозвратно исчезла. Остался гранитный постамент с надписью «Генерал-фельдмаршал Князь Михаил Барклай-де-Толли» — сам по себе памятник, только без завершающей скульптуры. Даже злющая VKPAI сквозь зубы признала самостоятельную историческую ценность постамента (VKPAI — Valsts kultūras pieminekļu aizsardzības inspekcija, Государственная инспекция по охране памятников культуры).

Сохранились и хорошие фотографии, и авторский макет, чего проще — залей в CAD/CAM фотографию, заготовки литейных форм компьютер сам сделает. Сейчас бы просто в 3D распечатали. Уверен, что так и делали, не прилагая рук, памятник Марису Лиепе. Но копировать было неинтересно.

Посмотрите на Ратушную площадь. Рядом стоят Дом Черноголовых, Ратуша и Дом Камарина. Дом Черноголовых — максимально точная, насколько возможно, копия. Ратуша — копия с функциональными отступлениями для дополнительных помещений. Копии делать проще всего, работа ремесленника, зато в этом точно нет риска, никто критиковать не будет. А вот Дом Камарина, выстроенный «по мотивам» исторического здания XVIII века, как пишет «Википедия», «вызывает неоднозначную реакцию».




Открытие памятника в 1913 году
 


Рискованное приключение

Как бы ни была близка реплика к оригиналу, это будет новодел. Приступая к делу, надо прежде всего поставить цель — восстановление, реставрация, ремонт или что-то другое.

Надо понимать, что авторы оригинала используют доступные им материалы и технологии, которые со временем исчезают, но взамен появляются новые. Одна из претензий VKPAI к восстановлению Петра — соединяя детали, мы использовали аргоновую сварку, которой во время создания памятника ещё не было, и памятник якобы утратил аутентичность.

Ещё один спорный вопрос с тем же Петром — комиссия отметила, что «не видно, где оригинальные детали, а где новые». Но и тут существуют разные подходы. Например, нередко рядом с реставрированным объектом выставляют рентгеновское изображение, где показана работа реставратора. Сам же объект выглядит целостно.

Тогда я сам не понимал тонкостей, действовал интуитивно. «Сделаешь по фотографии?» — спросил я Алексея Мурзина, санкт-петербургского скульптора, который лепил утраченные детали Петра. «Нет, — объяснил он. — В любом случае это будет новая скульптура».

Затея восстановить Барклая вызвала очередной припадок громогласной части латышской общественности. Но я уже привык. Беспокоило другое: я понял, что ввязался в рискованное приключение. С политиками я справлюсь, но где гарантия, что скульптура действительно будет произведением искусства, за которое не стыдно?

Как раз был свежий пример — в 2000 году в Санкт-Петербурге поставили памятник Тарасу Шевченко работы скульптора из Канады Леонида Молодожанина. Он увековечил Кобзаря в Вашингтоне, Буэнос-Айресе, Оттаве, в Бразилии. Питер отбивался от подарка несколько лет по причине его, скажем, неказистости, но... против лома нет приёма.


«Настоящее против меня...»

Украина имеет некий идефикс — водрузить Шевченко в каждой стране глобуса. Чуть ли не любая украинская диаспора, не в обиду будь сказано, считает это делом чести. Художественные достоинства скульптуры если и рассматриваются, то в последнюю очередь. Уклониться трудно, обижаются с высокого политического уровня: Кобзаря нашего не уважаете?!

В 2015 году и до Риги добрались. Как обычно, пострадал парк Кронвальда, который за последнее время утыкали памятниками. В скобках замечу, что ещё в 1996 году Рижская дума запретила ставить памятники в зоне канала, но о запрете все давно и благополучно забыли. Скульптурная общественность диагностировала: мухоморы в лесу выглядят красивее, чем памятники в этом парке.

На фотографии 1913 года Барклай-полководец изображён в конце жизни. Все памятники Барклаю (а их, кажется, одиннадцать) изображают его в преклонном возрасте, хотя он прожил 56,5 года. Памятник парадный и, честно говоря, довольно скучный. Полководец стоит сам себе величаво на постаменте и с достоинством взирает. В руках маршальский жезл. На авторском макете, кстати, он опирается на саблю или меч, но столичная комиссия велела меч убрать.



Первоначальный проект
 


Мы решили его омолодить — в конце концов, не всю жизнь он был пожилым, первую боевую награду получил за штурм Очакова в 28 лет, — и поставить скульптуру романтического героя, что-то загадочно-лермонтовское.

Решили изобразить полководца в самый, может быть, драматичный момент его жизни. Император под натиском ура-патриотов снимает его, иностранца, с должности командующего. Великий, но непонятый, он молча и с достоинством удаляется в изгнание, и его план продолжит Кутузов. Об этом он пишет домой в ночь на 22 сентября 1812 г., покидая армию: «Настоящее против меня, и я принужден покориться. Настанет время хладнокровного обсуждения всего случившегося — и это время отдаст мне должное. Я ввел колесницу на гору, с горы она скатится сама при малом руководстве. Мой труд, мой памятник налицо: сохраненная, снабженная всем необходимым армия, а перед ней расстроенный, упавший духом противник». Интересно об этом почитать здесь.


Полководец

Лицо мы сделали с посмертного (1829 г., Джордж Доу) портрета Барклая-де-Толли из Военной галереи Зимнего дворца.





Именно с этого портрета Пушкин писал стихотворение «Полководец». Цитирую отрывки:


Он писан во весь рост. Чело, как череп голый,
Высоко лоснится, и, мнится, залегла
Там грусть великая. Кругом — густая мгла;
За ним — военный стан. Спокойный и угрюмый,
Он, кажется, глядит с презрительною думой.
............................................................
О вождь несчастливый! Суров был жребий твой:
Всё в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой,
............................................................
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;

И на полупути был должен наконец
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко,
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
............................................................
О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!



Вот это всё в «грядущем поколеньи» и должен был изобразить Алексей Мурзин. Я его контролировал, несколько раз ездил в мастерскую в Питере.

Лев Толстой говорил: «Чтоб произведение было хорошо, надо любить в нем главную, основную мысль. Так, в «Анне Карениной» я люблю мысль семейную, а в «Войне и мире» любил мысль народную». Работая со скульптурой Петра, я любил мысль организационную, продюсерскую. А в Барклае — мысль художественную, творческую.





 
Шинель

В первый же приезд я оторопел. Алексей сделал полководца отпетым рубакой, эдаким Марком Крысобоем. «Нет, — говорю, — так не пойдёт. У скульптуры совсем другая мелодия». Алексей взгрустнул (всё переделывать!) и сказал: «Барин, надбавить бы надо». Я надбавил, и скульптор исчез на две недели, срывая все сроки, завис на Кипре. Потом оправдывался: «Так теракт в Нью-Йорке, башни взорвали, две недели самолёты не летали!»



 
Первый вариант Барклая
 

 
Срок я поставил: в Ригу — к 23 декабря, дню рождения полководца. Отдуваться пришлось литейщику Денису Гочияеву. К форс-мажору он отнёсся философски, дело привычное: не пьет — значит, не скульптор.

В конце концов Алексей поручил вылепить лицо и руки своему однокурснику Ивану Корнееву (ныне профессор, член-корр. РАХ). Тот справился, на мой взгляд, замечательно. В лице он передал всё, что я задумал.



 
Окончательный вариант лица
 

 
Не хотелось упреков в уходе от оригинала, чтобы «эксперты» сравнивали с фотографией и считали складки шинели. Поэтому повёз в Санкт-Петербург специалистов. Пригласил искусствоведа Ояра Спаритиса, бессменного руководителя Совета по памятникам Рижской думы, сейчас — президента Академии наук. Скульпторов Арту Думпе и Олега Скарайниса. Там, на месте, пригласил Марину Дмитревскую, искусствоведа, театрального критика. Позвал Даниила Гранина.

Олег Скарайнис — человек удивительной судьбы. Именно он создал мемориальный ансамбль в Саласпилсе, за что получил Ленинскую премию. Тогда, правда, премию было принято присуждать авторским коллективам, так что к Олегу «подцепили» еще шестерых.

Он родился в 1923 году, имя при рождении — Освальд Гауер. Сейчас ему 93 года, живёт в домике у моря, в Рагациемсе. В войну его вывезли на работу в Германию, поэтому, вернувшись, на всякий случай взял фамилию матери — Скарайнис, а имя сменил на Олега, тогда, говорит, на слуху был Олег Кошевой. Кстати, на вручение Ленинской премии его долго не пускали в Кремль, в 1970 году у него еще не было паспорта.

Олег успокоил, что всё в порядке и что не надо считать складки. И другие его поддержали. Надо было видеть, с каким уважением относились к нему российские мастера, имя автора Саласпилсского мемориала они хорошо знали.



 
В мастерской. Слева направо: Ояр Спаритис, Леонард Лагановскис, я, Арта Думпе, Олег Скарайнис, Алексей Мурзин
 


Маршальский жезл

Об этой поездке меня долго расспрашивала корреспондент ЛЕТА Эмилия Козуле. Я как дурак рассказал подробно, она потом из этого сделала новость: «Ояр Спаритис катается на кораблике по Неве за народные деньги». И впрямь катались, убили пару часов перед поездом. Но всю поездку, включая кораблик, оплачивал я.

Еще Козуле спросила: «А вы не собираетесь поставить памятник без разрешения, как Петра?» Я, не чуя подвоха, отшутился, сказал: «Причина оштрафовать всегда найдётся». Из этого Козуле сделала еще одну новость — Гомберг собирается самовольно установить Барклая. Мэр Боярс, вместо того чтобы мне позвонить, отдал муниципальной полиции распоряжение об усиленном патрулировании Эспланады. Недели две дежурила полиция.

В какую-то поездку гуляли мы с мастерами по Питеру, проходим мимо памятника, не помню, кому, кажется, Тургенев — сидящая фигура, руки в перчатках. Спрашиваю: почему? «Скульптор, — говорят, — поленился руки лепить».

Руки Барклая вылеплены потрясающе. Несколько фотографий этих рук с маршальским жезлом я потом дарил друзьям как знак успеха.



 
В правой руке он держит маршальский жезл, левой придерживает искалеченную правую. Предплечье правой руки ему раздробила пуля в 1807 году в битве при Прейсиш-Эйлау, нынешняя Калининградская область. Врачи французской армии при таких ранах немедленно ампутировали конечность. Но вблизи Мемеля (Клайпеды) проезжал со своей свитой император Александр. Узнав о ранении Барклая, он тотчас прислал в мемельский госпиталь своего лейб-медика Джеймса Виллие, и тот руку спас. Именно в Мемеле Барклай изложил императору свой «скифский план», который потом и принёс победу над Наполеоном.

Оба скульптора, и Алексей, и Иван, учились в мастерской Михаила Аникушина, великого советского скульптора. Все знают его знаменитого «Пушкина в крылатке» напротив Русского музея в Санкт-Петербурге. Памятник Барклаю в оригинале был югендстильно «зализан». Мурзин и Корнеев сделали его в технике, которую Аникушин называл «трепетной лепкой» — на поверхности остаются следы пальцев скульптора. Мне потом доводилось слышать злое шипение местных деятелей — «соцреализм»... Может, и так. А всё равно красиво.


Где рука?

Феликс Талберг, прекрасный знаток российской истории, заметил, что на фотографии пропавшей скульптуры ордена были расположены в неправильном порядке. После второго по старшинству сразу шёл четвертый. А поскольку все тринадцать орденов Барклая он однажды навскидку перечислил мне по памяти, мы ему поверили и исправили ошибку скульптора, ещё дальше отойдя от аутентичности.

Несмотря на натурное моделирование, новый Барклай получился сантиметров на двадцать ниже оригинала. Почему — Алексей внятно объяснить не смог.

Наконец я объяснил Мурзину ещё одну неточность. Указом государыни Екатерины, во избежание разнобоя, офицерским чинам во фрунте предписано было укладывать причиндалы в лосинах в правую сторону, а нижним чинам — в левую. И с Барклаем он ошибся.



Натурное моделирование. Справа — скульптор Алексей Мурзин
 

 
 
На открытие мы пригласили десять рижан, которые родились в 1913 году, в год установки памятника, живая связь времен. Пригласили директора рижского отделения Vereinsbank Мартина фон Хиршхаузена, дальнего потомка Барклая. Он к тому же лицом оказался удивительно похож. Речь должен был сказать сам академик Янис Страдыньш. Однако увидев среди собравшихся Татьяну Жданок и Альфреда Рубикса, занервничал и тихонько смылся по аллее парка. Выручил Ояр Спаритис.

Пригласили посольства. Военный атташе Великобритании пришел при полном параде, в орденах: всё же герой с английскими корнями. Французы, естественно, не пришли. Как и финны, которых Барклай взял внезапной атакой, перейдя Балтику по льду.

...Рижане давно привыкли к пустому пьедесталу. Все знали, что когда-то там была скульптура, но мало кто знал, как она выглядела. Поэтому пока скульптуру лепили, общественность волновалась и требовала фотоотчета.

На Варшавском вокзале Санкт-Петербурга, куда прибывал рижский поезд, в нише стояла огромная статуя Ильича, с указующей, как обычно, в будущее рукой. К фотографии этого памятника я прифотошопил голову Барклая с модели, в газете Rīgas Balss эту фотку на воспроизвели совершенно серьезно. Общественность тоже была удовлетворена, естественно, — что ж за памятник, если он не зовёт вперёд, в будущее.




Материалы для фотошопа
 


В день открытия, 2 июля 2002 года, газета «Телеграф» вышла с этой фотографией на первой странице. Главный редактор Таня Фаст заподозрила неладное, ещё пока фигура стояла в полотне. Стоявшие рядом слышали, как она прошептала: «А где рука?» Я потом спросил Володю Вигмана, зам. главного редактора: «Вы бы хоть посмотрели! Ну ладно, на голове треуголка. Но в руке же кепка!..»





Фельдмаршал прорвётся

Город воспользовался случаем и нагрузил нас: заодно отремонтируйте постамент и приведите в порядок весь скверик. Это означало — заполнить, или, как это называют, протезировать сколы и выбоины на гранитных плитах и скамейках и замостить брусчаткой сто, нет, давайте-ка сто пятьдесят квадратных метров вокруг, поставить освещение, привести в порядок кустарник, — тысяч на пятнадцать латов.

Одному ветерану Стройуправления припомнилось, что памятник когда-то стоял не с края, а в центре площадки. И что он об этом писал свою дипломную работу. Нам велели найти изначальное место постамента. Мы археологически перерыли весь скверик, но ничего не нашли. Зато когда разобрали постамент, под ним обнаружился оригинальный фундамент из жёлтого кирпича с отложениями морской соли: кирпич тогда замешивали на морской воде. Не поверите, кирпичи пахли морем.

По легенде в основание памятника была заложена памятная капсула с посланием потомкам. Увы, никакой капсулы мы не обнаружили.

Все мои памятники устанавливал мастер-камнерез Ивар Фелдберг. Отличный специалист, обаятельный человек, высокий, крупный, кулак с мою голову. Ремонтировал он и постамент Барклая. Полностью разобрал, увёз в мастерскую, починил, потом привез и собрал.

Однажды, когда он возился с постаментом, мимо проходил мужчина и строго его спросил:  «Чем вы занимаетесь?» — «Шел бы ты своей дорогой», — буркнул Ивар. Мужчина настаивал: «Вы должны отвечать. Я депутат, мы даём вам работу». — «Что-о-о? — рассвирепел Ивар. — Это вы даёте нам работу? Это мы вам даём работу!» — с возмущением рассказывал он.


Сражения в мирное время

Как уже говорилось, вокруг скульптуры поднялся обычный скандал — русский, мол, генерал. А депутат Валдис Калнозолс с думской трибуны заявил, что Барклай вообще спалил Ригу. Я потом его спросил, откуда он взял эту чушь. "Ну, мне так сказали..." Тем не менее Рижская дума всё-таки решила установить Барклая и назначила ему испытательный срок — шесть месяцев, за которые надо было выяснить общественное мнение. Подробнее — неплохая статья в «Вики», я её поправил и уточнил.

Вскоре зашёл ко мне старый знакомый Игорь Граурс с журналистом Андреем Воронцовым, ныне покойным. «Давай, — говорит, — устроим пиар-кампанию, чтобы памятник оставили».

«Нет, — говорю. — Не хочу насиловать историю. Фельдмаршал сам прорвётся. Если нет, значит, рано, пусть во дворе постоит до времени, рядом с Петром».

Игорь слегка обиделся, но я оказался прав. В результате всех голосований, опросов SKDS во всех разрезах Барклай выиграл. И в латышской группе, и в Риге, и в Латвии. С незначительным перевесом, по очкам, но всё же выиграл. 17 декабря 2002 года дума приняла окончательное решение — оставить скульптуру на постоянной основе.

Кстати, использовал фельдмаршал своё великое искусство манёвра, которое принесло ему немало побед. В то же самое время параллельно латышская общественность двигала памятник Карлису Улманису, и шло это туго. Не по политическим мотивам, тут всё было в порядке, а именно по художественным качествам. Любая выборная организация состоит из «наших» и «этих». И «наши» Рижской думы договорились с «этими» — вы не мешаете нам с Барклаем, а мы вам — с Улманисом, — разменяли фигуры. Кстати, Улманис также стоит в запретной зоне канала.

В июле будет 15 лет как Барклай-де-Толли вернулся на место. Без него уже трудно представить этот уголок парка. Проезжая мимо, поглядываю с удовольствием, красивая работа.

9 января 2005 года случилась буря. С рядом стоявшей липы отломилась огромная ветвь, обрушилась на полководца и пробила сквозную рану в спине. Фельдмаршал устоял, только слегка наклонился. Пришлось подлечить.



После бури
 
 
 
В том же году наконец удалось заключить с думой договор (они долго отпирались) и подарить Риге этот памятник. Наша табличка с пояснительным текстом выцвела, повреждена, и прочесть ее невозможно. Но теперь это — забота города.
                      

Подписаться на RSS рассылку
Наверх
В начало дискуссии

Еще по теме

Евгений Гомберг
Латвия

Евгений Гомберг

Убежденный рижанин, инженер-электрик по АСУ

В чудеса не верю. Может, зря?

Сканы не горят

Евгений Гомберг
Латвия

Евгений Гомберг

Убежденный рижанин, инженер-электрик по АСУ

Песнь о гарумзиме

Меня лично новая Латвия не приняла

Antons Klindzans
Германия

Antons Klindzans

СТАРЫЕ ЦИТАТЫ ПОЛИТИКОВ

в новом свете

Сергей Рижский
Латвия

Сергей Рижский

КАКОЙ СТАТУС ПРЕСТУПЛЕНИЯ ?

занимается ли полиция Риги раскрытием преступления

Мы используем cookies-файлы, чтобы улучшить работу сайта и Ваше взаимодействие с ним. Если Вы продолжаете использовать этот сайт, вы даете IMHOCLUB разрешение на сбор и хранение cookies-файлов на вашем устройстве.