— Где ты набираешь информацию для своего kompromat.lv?

— Нигде, она сама приходит. Я просто как паук в центре паутины…

— Иначе говоря, тебе ее сливают…

— Да, обычно мне рассказывают потерпевшие. Вот последний случай: пришел ко мне строитель, который занимался реновацией 84-й Рижской средней школы в Пурвциемсе. Ему банально не заплатили денег. А он был шестым субподрядчиком в цепи. На эту бедную школу выделили 240 тысяч латов на реновацию. А он работал один, и все в этой цепочке — пять субподрядчиков — все брали свои посреднические. До него дошли крохи.

Но последний субподрядчик подумал: а почему бы с ним, исполнителем, не посудиться еще 5-6 лет? Исполнитель подал в суд, выиграл в первой инстанции, они цинично опротестовали приговор. Короче, впереди еще две судебные инстанции. К тому времени фирма-субподрядчик, скорее всего, банкротирует… И никто не задается вопросом, а почему заказчик реновации школы не нашел прямого исполнителя, без посредников? В этой реновации каждый посредник снял свой процент. Свидетелем выступал имущественный департамент Рижской думы.

— Недавно твой сайт грохнули. Чем это закончилось?

— Есть в Латвии организация CERT при Латвийском университете, которая занимается компьютерной безопасностью. Мы обратились к ним за помощью, и они вычислили, кто это сделал. И передали сведения в экономическую полицию. А экономическая полиция Латвии мотивирована только на заказные дела. Это мое мнение, доказать пока его не могу.

Но моя информация — они не занимаются бесплатными расследованиями. Им намного проще вымогать деньги у бизнесменов, у которых нашли в офисе какую-нибудь нелегальную программу или фильм. Они изымают компьютер, а потом предлагают за какие-нибудь 250 латов этот компьютер вернуть. О такой практике мне рассказывали бизнесмены. Я думаю, рано или поздно они попадутся. Таким же образом они пытались «мотивировать» и меня…

— Кто конкретно?

— Люди, к которым я обратился. Они обязательно попадутся. Те, на кого я обращаю пристальное внимание, обязательно попадаются. Так уже было с Юрмальской прокуратурой. Когда ко мне пришел человек и стал рассказывать, что там все — воры и жулики, я ему ответил: «Слушай, так можно говорить про всех. То есть куда ни пойдешь — везде воры и жулики». Но он мне рассказал все детально. И оказался прав. Сейчас одна прокурор уже оказалась под судом, один известный миллионер — тоже под судом за организацию и передачу взятки должностному лицу.

Еще есть прокурор, которому взятку давали, но не сумели доказать. Ее предупредили, что будет обыск — был звонок из Риги, который зафиксирован. И они успели 5 тысяч то ли сжечь, то ли спустить в унитаз. Но когда KNAB влетел в эти помещения, этих денег обнаружить не удалось. Но подозрений, которые были, хватило на то, чтобы верховного прокурора Юрмалы тоже уволить.

Потом у них были выявлены нечестные финансовые операции между начальником полиции Юрмалы и верховным прокурором. Так закончился небольшой «Юрмалгейт» моего собственного расследования. Я там прохожу пока главным свидетелем.

— Вернемся к теме. Так нашли тех, кто грохнул твой сайт?

— Нашли. Но нашли те люди, которые не имеют права ни арестовать, ни задержать преступника. А следователь из экономической полиции, который ведет следствие по взлому kompromat.lv, его зовут Александр Бебрис, он никого не задержал, а наоборот — угрожал мне. Он провел обыск в помещении, где находятся серверы, была взломана дверь, вынесены компьютеры, на которых находится kompromat.lv. То есть задача г-на Бебриса была ясна: не позволить работать сайту.

— Я не понял, ты подал заявление, что взломали твой сайт, а следователь сам взломал твою дверь и вынес компьютеры?

— Так совпало, что следователь, который работает по делу о взломе kompromat.lv, участвует в другом процессе, где я являюсь подозреваемым.

— Каком деле?

— Деле о перехвате переписки Нила Ушакова. Так вот, этот Бебрис в этом деле проходит дознавателем, а в другом — просто участником. Вообще, меня еще никогда так сильно не подвергали атакам, как после публикации переписки Нила Ушакова. Со всех сторон. И со стороны хакеров, и со стороны полиции.

— А в чем заключалась хакерская атака?

— На мой взгляд, она была сделана за большие деньги. Я подвергался атакам с очень большого числа серверов. Они сумели вскрыть защиту, это делалось неоднократно, ежедневно… Мне сейчас пришлось сделать защиту почти такую, как делают банки. Сейчас мой сервер взломать намного труднее.

— Насчет переписки Нила Ушакова, откуда она у тебя появилась?

— Она появилась на одном из торрентов. Я ее всю скачал одним файлом.

— А откуда она вообще появилась в сети?

— По-видимому, у Нила Ушакова есть свои «доброжелатели». Причем очень близко. Переписку украл тот, кто воспользовался непосредственно его компьютером. Я в этом уверен. В его окружении есть человек, так называемый крот. Это может быть женщина. У него были достаточно путаные отношения с женщинами именно в тот период.

— Эту тему я бы не хотел развивать…

— Я имею в виду, что в воровстве переписки имеются личные мотивы. Я сам в свое время пережил кражу собственной электронной переписки, которую опубликовал Лато Лапса. Она упоминается в его книжке. При том она была действительно фальсифицирована. Это была месть за Юрмальскую прокуратуру.

В данном же случае фальсификации переписки Ушакова не было. Она лежала одним файлом. Полиция сейчас, забрав все мои компьютеры, увидит, что я никак не фальсифицировал переписку. Это будет видно очень четко, потому что в компьютере все — пошагово.

— А в каком состоянии сейчас дело о краже переписки Ушакова?

— Я являюсь подозреваемым, мои компьютеры находятся на экспертизе.

— И что тебе грозит? Ты же ее не крал, она уже была в Сети, ты ее только распространил… Это уголовно наказуемо?

— Да. Я разговаривал в Ассоциации журналистов Латвии и спросил, как они к этому относятся. Они сказали, что Сатверсме защищает любую корреспонденцию. Чиновник ты или не чиновник, но частную корреспонденцию нельзя публиковать.
Но я считаю, что это — не частная переписка, речь в ней идет не о личной жизни, не о его кошках, не о его женах, а о его политических делах… И я получил эту переписку из абсолютно легального источника. К тому же сначала я отнес ее в прокуратуру и попросил дать ей правовую оценку. И только потом стал ее публиковать

— Что именно ты попросил оценить?

— Там содержались сведения, которые показывают наличие черной кассы у Центра согласия, операции с наличными деньгами и другие незаконные дела.

— Удивил! У какой партии сейчас нет черной кассы?

— Я не знаю. Но если бы мне принесли переписку ЗаПЧЕЛ, я с удовольствием отнес бы и ее в прокуратуру. Если бы мне принесли переписку Яунайс лайкс, я бы отнес и Яунайс лайкс…

— Ладно. Но ты недавно опубликовал фотографии одной известной дамы с голыми сиськами… Тоже нашел в Сети. А здесь-то — уж точно вмешательство в личную жизнь…

— Девушка с голой грудью заинтересовала даже новости государственного российского телевидения и получила шестиминутный сюжет. Такой известный бывший чиновник Юргис Лиепниекс, который возглавлял бюро Калвитиса и, как мы знаем, стал миллионером при этом — он опубликовал целую галерею этих снимков. Он, можно сказать, совесть нации, а у него все это висит на сайте. И никакую экономическую полицию это не волнует, ни голая грудь этой девушки, ни то, что она действительно пострадала. Ее голубые глаза теперь мало кого в обществе интересуют. Всех интересует, кто именно слил эти снимки, почему слили и т.д. Это — псевдоновость, чтобы отвлечь народ от реальной проблемы.

Ушаков же — это человек, которому приписывают какие-то ангельские дела. Но мы видим, что в Риге происходит. Я видел по школам, у меня огромное количество информации, которую очень трудно доказать.

А с его перепиской я получил доказательства, что парень не честен. И мне было интересно передать ее именно в прокуратуру. Там же не только черная касса, там есть и другие неблагородные поступки. В частности, информация о том, как торгуют праздником 9 Мая. Мой дедушка воевал, дошел до Берлина. Я не думаю, что он воевал за то, чтобы Ушаков потом продавал места у памятника освободителям. Это — блядство. И вообще — продавать 9 Мая на Первом Балтийском канале, собирая деньги, а потом вбухивать эти деньги в рекламу Центра согласия… Это — блядство. Указывать Татьяне Аркадьевне, которой, условно говоря, немало лет, где стоять, у какой параши — не Ушакова дело.

— Другие средства массовой информации — газеты, телевидение, радио — твой ресурс практически игнорируют. Не пользуются твоим компроматом.

— Рижская дума является крупнейшим спонсором большинства русских и латышских газет…

— Русских — да, но латышских — вряд ли...

— Латышских — тоже! Diena — куплена, ею управляет Виестур Козиолс, который завязан на Рижской думе. Latvijas Avīze — работает под Олегом Степановым, то есть Олафом Беркисом и этой группой. Нет, нет, я здесь готов спорить!

— У тебя публикуется куча компромата на Ушакова и ЦС. А про, скажем, Вису Латвияй нет ни слова… Они — ангелы?

— Вису Латвияй просто находится в другом информационном поле. Я специализируюсь на той информации, которая ко мне поступает. То есть в основном меня читают русские люди, и приходят ко мне с проблемами русские люди. И получается, что больше всего...

— Но до Ушакова был Биркс — ТБ/ДННЛ, про него у тебя ничего…

— При Ушакове в Рижской думе русские люди стали страдать больше, чем при Бирксе. Я отвечаю за свои слова, я встречался с огромным количеством бизнесменов, они все жалуются на то, что при Ушакове «откаты» стали такими огромными и тяжелыми, что они уже не могут работать с думой. Количество фирм сильно ограничилось, и это — абсолютная правда. При Бирксе, при «тевземцах» откаты составляли одну сумму, сегодня — совершенно другую.

Даже в публикации Артура Лифшица на IMHOclub.lv, а я ее очень внимательно читал, там четко объясняется, почему идет укрепление Rīgas namu pārvaldnieks, и так далее, и так далее. Очень логично и четко объясняется, как и почему это было задумано. И я этому верю.

— А твои информаторы — честные люди? Ведь они же могут просто тебя использовать для своих целей…

— Моими источниками информации часто бывают люди аморальные. Я к этому привык. У меня могут быть источниками информации люди, которые, предположим, обвиняются в вымогательстве. И я допускаю, что они используют kompromat.lv для каких-то своих целей. Но на самом деле я использую их для своих целей. Я никогда не участвовал в их махинациях — и поэтому нахожусь на свободе.

— Ты сказал как-то, что умеешь предсказывать убийства…

— Это мои «звездные» материалы. Я получил информацию о драке в ресторане Sumo. Драка произошла за передел сфер влияния в наркобизнесе. То есть в самой Латвии эти наркотики не продают, их продают за границу. Наши русские и латыши сейчас имеют европейские паспорта, легко передвигаются по странам, высокообразованны… Они ездят в Боливию, сейчас по делу о боливийском кокаине в Рижском порту задержали 200 килограммов...

Я получил несколько писем из тюрьмы, которые еще не успел опубликовать, от человека, которого обвиняют в том, что он — главный наркоторговец. А он — тукумский полубомж, единственный, который попался. Его обвиняют в том, что он причастен к организации наркотрафика из Боливии. А он никогда в жизни не выезжал из Латвии. На самом же деле за этим стоят серьезные люди, и вот они между собой подрались в ресторане Sumo...

— Нашли место...

— Ну, место пафосное... Они назначили встречу, чтобы не подраться, а цивилизованно решить свои проблемы... Но у одного не выдержали нервы. Слово за слово, и пришлось подраться. После того как он нанес увечья таким людям, которым наносить увечья нельзя по понятиям, его в короткий срок ликвидировали.

Максим Гаврилов был неформальным лидером Пардаугавской группировки. На мой взгляд, его уничтожили из-за передела сфер влияния. Это было весной прошлого года. Я тогда предсказал, что через тридцать-сорок дней его убьют. И написал заявление в полицию, и предоставил, на мой взгляд, весомые доказательства. И его убили в точности в тот срок, в который я и написал. День в день.

Это, я считаю, интересный материал на kompromat.lv, который потом перепечатали все. Плюс я еще опубликовал фотографию, на которой криминальный авторитет изображен вместе с полицейским очень высокого ранга. До сих пор они являются близкими друзьями. Это показывает, что kompromat.lv имеет интересные источники и может выдавать интересные материалы.

— А ты не задавал себе вопрос, что в какой-нибудь цивилизованной стране вслед за появлением фотографии, где обнимаются полицейский с бандитом, последовала бы немедленная отставка этого полицейского, плюс его начальника, плюс министра внутренних дел…

— А у нас все наоборот. У нас — любопытно. Монтик решил меня убить.

— Какой Монтик?

— Подполковник экономической полиции вычислил, что у меня есть знакомые чеченцы. И у них есть автомойка в Юрмале. И вот что они делают: на автомойку приезжает экономическая полиция и проводит глобальную проверку. Изымает весь алкоголь, изымают кассовый аппарат и всю бухгалтерию. Затем хозяина — чеченца — вызывают в экономическую полицию. Где два подполковника — Виктор Монтик и Герман Чистяков — сначала обыскивают его на предмет наличия при нем диктофона… Но они оказались непрофессиональны и не провели проверку как надо. За член решили его не трогать, побрезговали. Чеченец же был человек ушлый и знал, что лучше всего диктофон прикреплять именно к этому месту. И прикрепил к члену.

Что было дальше? Дальше они сказали, что «этот твой друг (имея в виду меня), пишет статьи про нашего начальника». Но фамилию не произнесли. «Мы хотим, — говорят они, — чтобы ты эту проблему решил. И тогда мы все тебе вернем». А он спрашивает: «А как решить?» А они ему: «Ты сам знаешь, как. Ты что, ребенок, что ли?» И чеченец это все записывает на диктофон.

Мы эту запись передали в прокуратуру. И дальше начинается расследование. И в итоге решают, что два подполковника вели себя неэтично и получают всего-то — запись в дисциплинарное дело. И не более того. Потому что они не произнесли слово «убить», они сказали — «сам решай». Оба остаются на месте. Но через некоторое время Монтика ловят на коррупции и сажают в тюрьму. Интересно, что примерно в это же время сидел там и я. Но потом вскоре Монтика выпустили, потому что у нас в Латвии не держат долго в тюрьме до суда.

— А тебя-то за что туда упекли?

— Меня упекли за корреспонденцию. Экономическая полиция сказала, что я украл эту переписку. И вообще задерживали меня с цирком: на глазах у моего восьмилетнего ребенка, вызывали дополнительное подкрепление, вызывали альфовцев — меня забирать из дома. Единственная уступка, сделанная с их стороны, — не надели наручники. Сначала адвокат упросил их не делать этого в присутствии ребенка. Но в итоге так и не надели вообще. Не было смысла. Но при этом перевернули весь дом. Причем после их обыска у меня пропал фотоаппарат. И его я не обнаружил в протоколе. По факту пропажи фотоаппарата уже возбуждено уголовное дело.

— Тебя обвинили в краже информации…

— Да, сразу стали говорить, что я — вор. А прямо в глаза мне сказали, что знают, что я не вор. А я им говорю: что, меня нельзя было вызвать повесткой? Что, я куда-то убегу? С женой и ребенком? Куда? И после этого меня ни разу не допрашивали, кстати.

— Сколько тебя подержали в тюрьме?

— Два дня. Я не жалею. Я получил большой жизненный опыт. Я ведь до этого никогда не был в тюрьме. Я уже был подозреваемым по делу о воровстве фотографий Инары Вилкасте, где она была изображена со своим бывшим супругом, начальником Криминального управления таможни Владимиром Вашкевичем. Но потом было доказано, что эти фотографии мне передал владелец фотостудии. Таким образом я ни разу не был судим, хотя и попадал в разные истории.

Юрий Шефлер (Latvijas Balzams) лично подавал на меня иск, как будто я их оклеветал. Я этот суд выиграл. Сейчас на меня Елена Екатериничева подала заявление в полицию.

— Эта-то за что?!

— Все, что было — смешная рецензия ее книги. О том, что она хвасталась, что когда была политконсультантом, то давала советы Уго Чавесу. Меня это очень рассмешило. Но не думаю, что в этом было что-то оскорбительное. Хотя ее это очень возмутило.

— Слышал, что ты хочешь продать свой kompromat.lv. Почем?

— За 100 тысяч, возможно, с сохранением меня в качестве редактора, и я буду иметь зарплату каждый месяц.

— И что, уже есть покупатели? Кто?

— У этих людей есть свой медиа-холдинг, и они просто берут меня под свое крыло… Это не рижские люди. Медиа-холдинг существует на этом рынке. Возможно, я не смогу больше что-то публиковать…

— Прощай, независимость…

— А она есть, независимость? Вот «Телеграф» называет себя независимым изданием, но они сменили Олега Степанова на Владимира Антонова, Антонова на узбека — и по-прежнему независимы. При Степанове там рулил Александр Никласс, четко отдавая указания, после этого другие люди — г-жа Елена Бреслав. Таким образом, каждое издание имеет свои приоритеты.

— А чем ты сейчас-то живешь? Kompromat.lv кормит?

— На нем я зарабатываю копейки… Но у меня есть фирма PR Solutions, подробностей не скажу. Экономическая полиция будет читать мои заметки и наносить мне удары по тем местам, где я еще что-то зарабатываю. Поэтому я предпочитаю все скрывать. Я человек непубличный — я ничего не ворую у государства.

Миллионер, который меня преследовал, нанял людей, чтобы они украли у меня переписку — и ничего не нашли. Я абсолютно прозрачен.

— Гм… У тебя компромат — с одной стороны, а с другой — пиар-агентство. Я плачу тебе за «пиар», чтобы ты меня не трогал на kompromat.lv…

— Таких умных ходов пока не было. Люди записывали меня на диктофон, провоцировали многократно… И — ничего. Ни один человек в Риге не может сказать, что он купил kompromat.lv.

Сегодня я могу писать плохо об одном человеке, завтра — о другом. Моей целью было — создать продукт, который будет влиятельным. Я шел к этому постепенно. Переписка Ушакова — почему она публикуется именно у меня? Почему ее отдали мне? Потому что больше некому.

Лато Лапса — его все знают, и он, возможно, договорился с Ушаковым. Допускаю, что он честнейший человек, но он опубликовал мою переписку и за это не ответил. Его отношение к Вентспилсу неадекватное — не журналистское, слишком личностное, его отношение к делу Вашкевича — тоже за рамками чисто журналистского расследования. Одно дело, когда разоблачаешь чиновника, и другое — когда разоблачаешь людей, которые его, коррумпированного чиновника, задерживают. Таким образом, я вижу библейское «по плодам его судите».

— Философский вопрос, я его задавал Лато тоже: почему публикации на kompromat.lv не имеют практически никакого воздействия?

— Есть воздействие. Я являюсь главным свидетелем по делу об утечке информации из даугавпилсской Службы госдоходов — чиновник Службы госдоходов сейчас находится под судом. Мало? Я первый сказал, что Мункевиц — вор, и он оказался вором, его судят…

— Ну а Ушаков? В любой другой стране мэр после первой же аналогичной публикации уже не был бы мэром…

— Деньги, все решают деньги. Мы сейчас говорим об играх очень больших людей, к которым я никакого отношения не имею. Сколько мне заплатил бы Ушаков, если бы я нашел посредника и пришел к нему, чтобы продать его переписку?

— И соблазна не было?

— Был такой соблазн. Вот у меня лежит эта переписка, я ее начал читать и вижу: вот у меня лежат живые деньги! И чтобы подавить в себе всех «мужичков, которые подсказывают мне такой хороший ход», я сделал очень хороший шаг: я поехал к одному журналисту, не буду называть его фамилию, и отдал ему копию диска (она в торренте лежит). Если не я, то кто? Остается один Лато Лапса, но с ним договорились бы. Я бы попросил 100 тысяч, а он бы попросил миллион — он более независимый. Шучу. Я просто подавил в себе все внутренние стимулы — тварь я дрожащая или право имею?

— Значит, покупать тебя и не собирались…

— Я плохо пропиарен. Я не крыса и ничего ни у кого не украл. Плохо пропиаренный хомячок. Был момент, взрывчатку клали под дверь, был момент, я и мое семейство ходили с охраной, был момент, бандит через чеченцев заказал меня в экономической полиции… Мою живучесть мне объяснили очень просто: мое убийство оценивается в блатном мире от 20 тысяч евро. Если я буду держать компромат, и кто-то оценит, что выгодно вложить 20 тысяч и ликвидировать проблему, то меня могут убить.

Сейчас я уже — лицо публичное, из-за меня могут искать. Поэтому цена может подняться и до 50 тысяч. То есть пока люди думали эмоционально, они хотели… а потом жалели деньги. Как мне рассказывал один еврей, когда надо потратить деньги, он идет на кухню и думает, как он зарабатывал эти деньги, вспоминает — короче, прощается со своими лучшими друзьями. И когда на одни весы он ставит своих лучших друзей, а на другие — этого гондона, Леонида Якобсона, он делает выбор в пользу друзей.

Я очень философски отношусь к своей жизни, я ничего такого не создал. Меня побьют — и если мне не скажут, то я не буду знать, за что. У меня будут вертеться в голове разные фамилии... Но если дадут понять, кто, — то я очень мстительный человек, самый мстительный человек в Латвии — это я. Око за око, зуб за зуб. Я ответил всем. Если меня кто-то тронул, я стараюсь максимально жестко ответить. Этот ответ будет совершенно неадекватный, несимметричный. Если тронули моего ребенка — я порву и его ребенка, и его маму, и его жену, вплоть до всех.

— Если тебе переломают руки-ноги, ты не сможешь ответить…

— У меня были статьи про Беслана Круминьша, про Василия Мельника, который не построил никаких кораблей… Самое мое большое желание — это показать пустой ангар, что это был такой Копперфильд для Затлерса. Они привезли Затлерса на открытие строительства двух кораблей за огромные деньги, которые Народная партия перед своей агонией передала Мельнику. Эти корабли никогда не будут построены.

%script:googleAdSense%

Когда я начал публиковать, это подхватила Diena, и Мельник привез Затлерса на них посмотреть. Сейчас настало время снова их показать — но этот фокус достоин Копперфильда.

Я совершил массу таких поступков… не знаю, почему меня не бьют. В Москве бы меня побили, как побили журналиста из «Коммерсанта» — не помню фамилию. Руки жесточайше переломали… Было убийство в Пурвциемсе, когда телохранитель отстреливался… громкое дело. Беслан [Круминьш] мог бы меня побить. Но поскольку он этого не делает, я до сих пор о нем пишу.

Получается, что сначала маленький компромат, потом побольше… меня реально читают. Недавно я разместил статью об одном строителе — так меня задергали звонками. Реакция очень быстрая. Появиться на kompromat.lv — это попасть говном в вентилятор. Начинает брызгать в разные стороны. Я — плохой человек в этом отношении, со мной нельзя договариваться.

У людей, которые пытались со мной договориться, есть такой опыт, что я беру — и не выполняю обязательства. Пустили такой слух, будто со мной договорились, что я сниму статью, а потом — раз, и этого не происходит. На самом деле этого нету, но люди, которые богаты, рассказывают друг другу обо мне небылицы. Многие рассказывают, что они со мной знакомы. Я знаю людей, которые рассказывают, будто они договорились со мной, что я не буду трогать митрополита — но это просто нереально. Они рассказывают, что дали мне деньги... Пусть эти люди подойдут ко мне и скажут, кто сколько давал. Все неправда.


П.С. от Председателя: Рано утром в субботу мне позвонил Леонид Якобсон из больницы и попросил уточнить информацию для коллег-журналистов. Что это интервью он давал мне не ПОСЛЕ нападения на него, а ДО — за несколько дней.