26 ноября МИД Латвии на русском языке (!) разместил на своем сайте свой комментарий к вступившим в силу 1 октября поправкам к закону о гражданстве. Внимательное изучение этого трехстраничного документа не может не вызвать ряда вопросов.

Во-первых, описание проблемы признания двойного гражданства за латвийскими экономическими эмигрантами, ради решения которой и принимались поправки, размещено в самом конце документа. Зато начало документа посвящено «заметным успехам в осуществлении процесса натурализации», хотя поправки к закону практически никак не влияют на темпы этого благотворного процесса.

Ну и наконец, кроме цитированной выше, выражаясь дипломатическим языком, «неточности» я уже на первой странице документа нашел еще несколько утверждений, в которых МИД дезинформирует публику, косвенно или прямо.

А теперь обо всем по порядку.


«Успехи» натурализации

МИД совершенно справедливо утверждает, что число неграждан с 29 % (730 000) в 1995 году снизилось до 13,3 % (290 510) в июле 2013 года. И тут же сообщает, что с момента началa натурализации 1 февраля 1995 года до 30 сентября 2013 года распоряжением Кабинета министров гражданство Латвийское получило 141 165 человек.

Нетрудно посчитать, что число неграждан сократилось на 439 490 человек, и вклад натурализации в этот «успех» меньше 1/3. КПД хуже, чем у паровоза. А остальные-то неграждане куда делись?

Число проживающих в Латвии иностранцев (из которых большинство — это бывшие неграждане) на 1 июля 2013 года — 69 109. Таким образом, остается еще 370 тысяч человек, или чуть больше половины от исходного числа, которые убыли в лучший мир, по крайней мере, за пределы нашей гостеприимной страны.

В период с 1 января 1996 по 1 января 2013 года население Латвии сократилось на 446 тысяч человек. С учетом того, что за это время родились 352 000 детей, общее число убыли лиц (с некоторым завышением, ибо дети тоже умирают), проживавших в Латвии на начало 1996 года — 798 тысяч. Нетрудно подсчитать, что доля неграждан, не сменивших свой правовой статус, в этих потерях составляет 46 % при средней их доле в составе населения за весь период в 21 %. Тут не об «успехе» надо говорить, а о намеренном создании нетерпимых условий существования для группы людей, выделенной по признаку происхождения родителей.

Особенно странной выглядит история «успеха», когда мы переходим от средних данных к ежегодным темпам натурализации.

По результатам 9 месяцев в 2013 году ожидается 1700 натурализованных, что в 11 (!) раз меньше, чем в рекордном 2005 году, и в 6 раз меньше, чем в 2003, когда Европарламент, приветствуя готовность Латвии к вступлению в ЕС, рекомендовал эти темпы ускорить. Нетрудно отметить, что без учета эмиграции и смертности натурализовать оставшихся неграждан такими темпами удастся только через 170 лет.

На низкие темпы натурализации в Латвии обратил внимание и Евростат, на следующий день после появления комментария МИД опубликовавший сводку принятия в гражданство за 2011 год во всех странах ЕС. Еврочиновники наконец-то поняли, кто они такие, эти non-citizens, и даже специально разъяснили, что в Латвии и Эстонии они составили 96 % и 88 % от всех принятых в гражданство в 2011 году. В целом по ЕС диверсификация на порядок выше, и наибольшую группу получивших гражданство стран ЕС составили граждане Марокко — лишь 8,2 % из 780 тысяч натурализованных.

Латвия и Эстония, подарившие ЕС соответственно 70% и 22% проживающих в нем лиц без гражданства, приняли в гражданство по 12 человек на 10 000 жителей, при среднем по ЕС показателе в 16. Если считать от числа резидентов, не имеющих гражданства страны проживания, то для Латвии это 6 на 1000, третье место с конца после Чехии и Словакии, и вчетверо меньше, чем в среднем по ЕС. В Швеции, к примеру, этот показатель натурализации, применяемый не к доморощенным, а к настоящим иностранцам, вдесятеро выше, чем в Латвии.

Так что никаких действенных мер по ликвидации сосредоточенного именно в этих двух балтийских странах массового безгражданства, в действительности не принимается.


«Облегчение» натурализации в поправках к закону

МИД описывает три достижения новой редакции закона, по мнению дипломатов, облегчающие процесс натурализации.

Во-первых, «в новой редакции закона уточнены правила процесса натурализации — упрощены требования к претендентам на гражданство в отношении срока постоянного пребывания (отменена норма, по которой до начала процесса натурализации местом постоянного проживания человека в течение 5 лет без перерыва должна была быть Латвия)».

Во-вторых, «отдельной статьей установлены льготы и освобождения от проверки на знание языка; лица, получившие основное образование и освоившие более половины учебной программы на латышском языке, освобождаются от проверки знаний латышского языка, основ Латвийской Конституции, текста государственного гимна, истории Латвии и основ культурных традиций».

И наконец, «поправки предполагают, что бывшие военные СССР смогут получить гражданство путем натурализации, при условии, что они прожили в браке с гражданином Латвии не менее 10 лет».

Норма насчет сроков пребывания вовсе не отменена, а лишь уточнена.

Следует учесть, что как в старой, так и в новой редакции закона устанавливается различное регулирование для неграждан и настоящих иностранцев.

Для иностранцев пятилетний срок пребывания устанавливается с момента получения постоянного вида на жительство. А вот в отношении неграждан законодатели просто не желают называть кошку кошкой.

Минимальный срок проживания негражданина в Латвии (для тех 60% неграждан, кто в ней не родился) вытекает непосредственно из его правового статуса: с 1 июля 1992 года, или не менее 21 года. Средний же срок проживания в Латвии родившегося вне ее границ негражданина — 46 лет, что превышает срок существования обеих независимых латвийских республик вместе взятых.

Поэтому в старой редакции закона пятилетний срок пребывания вне всякой логики отсчитывался с 4 мая 1990 года, причем насчет его «непрерывности» в законе не было сказано ни слова.

Вот тут-то в отделе натурализации и объявился В. И. Линдерман, успевший в последние пять лет посидеть в «Матросской тишине» на территории России. И ему в принятии заявления отказали, специально для него интерпретируя этот пятилетний срок пребывания, как непрерывный перед подачей заявления. Линдерман подал в суд и выиграл в первой инстанции. Но приговор был обжалован, и решение апелляционной инстанции было уже не в пользу истца. На данный момент вопрос интерпретации старой редакции нормы «завис» в Сенате Верховного суда.

По результатам процесса законодатели и решили «уточнить» закон таким образом, чтобы последователи Владимира Ильича права на натурализацию уже бы точно не имели. Теперь в законе ясно сказано, что в пятилетнем сроке пребывания допустим перерыв продолжительностью не более года, и перерыв не должен попасть на год, непосредственно предшествующий подаче заявления.

Что касается второго примера, то тут МИД умудрился дезинформировать публику дважды.

Во-первых, льготы при прохождении натурализации были и раньше, но устанавливались они не законом, а легко меняемыми правилами Кабинета министров. Теперь они с незначительными изменениями перекочевали в закон, и изменить эти льготы можно только голосованием депутатов.

То есть раньше правительство просто не хотело выполнять международные рекомендации по упрощению процедуры (Латвийский комитет по правам человека в октябре опубликовал 30 таких рекомендаций). А теперь оно и не может их выполнить, и вынуждено получать санкцию депутатов. А санкции можно долго ждать, ибо в предпоследний раз закон изменялся пятнадцать лет назад!

Что касается лиц, закончивших латышскую школу, то до введения поправок они признавались гражданами в порядке регистрации. Теперь же им приходится проходить натурализацию вместе со всеми, хотя и не надо сдавать экзамены. Это тоже не упрощение, а ужесточение процедуры.

Нелишним будет добавить, что русские школы опять дискриминировали. Натурализующихся выпускников русских средних школ в любом случае заставляют сдавать экзамен по основам законодательства и официальной версии истории, хотя учебные программы как русской, так и латышской школы одинаково сертифицируются министерством образования. Более того, им приходится еще раз сдавать экзамен и по латышскому языку, если на централизованном выпускном экзамене они получили менее 20 баллов. Хотя этот экзамен с прошлого года для выпускников русских и латышских школ един.

Наконец, для «бывших военных СССР», вопреки мнению МИД, вообще ничего не изменилось.

Для тех из них, кто призывался с территории Латвии, факт службы ограничением на натурализацию не был. Для тех, кто призывался не отсюда, брак с гражданкой Латвии продолжительностью в 10 лет являлся основанием для нераспространения на них ограничения с момента принятия закона в 1994 году. Просто в 1998 году закон меняли в жуткой спешке и совершили редакционную ошибку. Спешка была обусловлена тем, что тогда обстановка в Риге напоминала современный киевский майдан: мощное давление со стороны западных стран с требованием либерализации закона и массовые волнения русских латвийцев, вплоть до блокирования Кабинета министров. Автор в этой акции, прошедшей на следующий день после традиционного шествия легионеров СС, отвечал за безопасность, и с большим трудом уговорил пикетчиков очистить проезжую часть улицы Бривибас перед главным входом в здание.

Отсылка на норму, не распространяющую ограничения на супругов граждан (пункт 7 части 1 ст. 13), осталась, а сама норма из закона была исключена. Последними поправками просто была устранена просуществовавшая 15 лет редакционная ошибка.

Все это не мешало Управлению натурализации и ранее применять закон так, как и хотели законодатели.

Разумеется, все обсужденные выше положения никакого практического влияния на темпы натурализации не оказывают. МИД справедливо заявляет, что «эти поправки были приняты после подробного обсуждения в Сейме и с широкой общественностью на протяжении двух лет». С сожалением приходится отметить, что за эти два года ни один депутат не внес ни единого предложения, направленного на реальную ликвидацию массового безгражданства. А тот законопроект о нулевом варианте гражданства, под которым движение «За равные права» собрало 12 000 подписей избирателей, заблокирован ЦИК, и Конституционный суд огласит приговор по возможности вынесения законопроекта на референдум 19 декабря.


Дети неграждан

По мнению МИД поправки «упрощают процедуру получения гражданства детьми неграждан и лиц без гражданства — признание ребенка латвийским гражданином происходит одновременно с записью о его рождении по желанию одного из родителей, при этом отменено особое обещание родителей. Родителям-негражданам и лицам без гражданства дана свобода выбора сохранить своему ребенку статус негражданина или лица без гражданства, если этого желают оба родителя».

Следует отметить, что возможность регистрации детей неграждан в качестве граждан Латвии по заявлению родителей как раз и появилась в результате драматических поправок к закону 1998 года, и последующего референдума. За изменения в законе высказались 52,5 % избирателей, против — 44,9 %, т.е. позитивный результат референдума оказался возможным благодаря голосованию «за» граждан из числа нацменьшинств, когда большинство латышей голосовали «против».

Таким образом «свобода выбора» (подавать или не подавать заявление), о которой пишет МИД, в действительности не «дана» поправками 2013 года, а существует уже 15 лет. При этом западные эксперты требовали и требуют от Латвии совсем иной «свободы»: ребенок регистрируется в качестве гражданина по факту рождения, а родителям дается некоторое время, чтобы от этого подарка государства отказаться.

Такая позиция международных правозащитных структур объяснима тем, что они понимают, насколько безгражданство в Латвии не соответствует основным принципам прав человека. Вот они и вынуждены ухватиться за подброшенную Латвией соломинку о том, что, дескать, статус негражданина временный и проблема рассосется через десяток лет. Но вот не рассасывается, да еще плодится и размножается.

Как сообщаем МИД, на данный момент только 2,68 % от всех детей (лиц, не дoстигших 18 лет) — неграждане. Тем не менее в абсолютных цифрах это 10500 детей, многие из которых получили свой «временный» статус уже в XXI веке. Не следует забывать, что в ЕС проживает лишь около 36 тысяч лиц без гражданства, не связанных с Латвией и Эстонией. Так что наши «мальчики кровавые в глазах», не дающие спокойно спать просвещенной Европе, составляют почти 1/3 от этого общего числа.

Единственный полушаг в направлении исполнения международных требований Сейм все же сделал.

А именно, для регистрации ребенка теперь нужно заявление лишь одного из родителей, а не обоих, как было раньше. Что касается возможности регистрировать ребенка одновременно с записью о его рождении, то она появилась еще в Правилах Кабинета министров от 5 июля 2011 года, а через два года просто переместилась в закон.

«Особое обещание родителей» воспитывать ребенка в духе патриотизма и любви к латышскому языку Сейм не отменял, ибо это требование появилось только при втором чтении поправок и исчезло после третьего, т. е. никогда не было в силе.


О чем МИД благоразумно молчит

МИД не стал сообщать, что после поправок в общих положениях закона появились такие понятия как «доктрина непрерывности латвийского государства» (читай — 50 лет «оккупации»), «государственная нация (латыши)» и «автохтонное население (ливы)».

С осени 2013 года с подачи тогдашнего председателя Конституционной комиссии при Президенте Эгила Левитса и одобрения правящей коалиции в обществе развернулась дискуссия о внесении аналогичных понятий и в преамбулу к Конституции.

Таким образом фактическое неравноправие и массовое безгражданство латвийских нацменьшинств планируется закрепить и на конституционном уровне.

Оценивая перспективы утверждения такой преамбулы парламентом, не следует забывать, что при утверждении поправок к закону о гражданстве большинство парламентариев за это уже проголосовало.