Библиотечка IMHOclub

21.06.2014

Гарри Гайлит
Австрия

Гарри Гайлит

Литературный и театральный критик

Мистификации Набокова

Или по другую сторону добра

Мистификации Набокова
  • Участники дискуссии:

    17
    46
  • Последняя реплика:

    больше месяца назад

Начну я, пожалуй, с утверждения, которое многих, наверняка удивит: Набоков никогда не был писателем. Это самая большая его мистификация.
 
Нет, я, разумеется, далек от мысли, что все подписанное его именем, сочинено  не им, а каким-то другим человеком. Это, действительно, он и никто иной написал, кстати, не так уж и много, романов, рассказов и пьес. Но… хочу особо заметить: похоже, что писательство для Набокова всегда было только хобби, приносившее  хорошие деньги. Не более того. Почему, собственно, в эмиграции он даже не задумывался, чей он писатель, а на старости выкинул, пожалуй, самый вздорный из своих финтов — потребовал, чтобы его считали американским автором. И это несмотря на то, что в эмиграции всю  жизнь  мечтал когда-нибудь  вернуться в Россию. Пусть даже, как он говорил, только «одними своими книгами».
 
Писательство отнимало у Набокова немало времени,  и все же гораздо серьезней он относился к энтомологии. Бабочки — пестрые, порхающие, машущие крылами, — которыми он заполнял специальные коллекционные коробки, всегда были главным делом его жизни. Несколько раз   он даже работал по этой части в музеях природы и институтах. А литературная работа была для него, как бы это сказать — так, занимательной игрой, наваждением, шахматной партией, которая, как дурной сон, никак не могла закончиться. Как шахматы для главного героя его лучшего романа «Защита Лужина».
 
Мало кто знает, что кроме литературных произведений у Набокова были серьезные научные публикации и даже открытия. Как энтомолог он считался в мире признанным авторитетом. Его именем назван целый род бабочек. И, останься он в России (как судьба играет человеком!), мы вместо Набокова-романиста, может быть, имели бы не менее известного ученого Набокова.
 
 
Что касается этих бабочек, у него доходило до смешного. (Вообще, вся его жизнь — во многом трагифарс, что самому Набокову, кстати, доставляло удовольствие). Будучи уже в Крыму, он всерьез планировал отправиться добровольцем в Белую армию. Но с оговоркой:   не сразу, а лишь когда закончится сезон бабочек.

 
*  *  *

Сочинительство литературных текстов  было для него, как бремя. Как сизифов камень: его с трудом поднимаешь в гору, он скатывается вниз, и надо все начинать сначала. Правда, труд этот не был в тягость — Набоков очень любил составлять головоломки, в том числе и литературные. Это еще одно доказательство, что он не был писателем в обычном смысле слова. Поучать, витийствовать — не в его духе. Сермяжной правде он охотно предпочитал любой, пусть даже самый заурядный розыгрыш. Выше реальной действительности ставил свои выдумки и фантазии, а литературную проповедь каких бы то ни было нравоучений всегда считал делом гиблым и даже безнравственным.
 
Он обожал придумывать парадоксы, и именно поэтому был не столько писателем, сколько игроком. Разве что играл Набоков не в карты или рулетку, а в шахматы и паралитературу. Известнейший его роман  «Защита Лужина» — это что-то большее, чем литература. Это как шахматная партия с чередующейся последовательностью  ходов и зыбкими узорами сложнейших комбинаций.  А роскошный «Дар»? Если читать «Дар» просто, как беллетристику, можно уснуть. «Дар» надо расшифровывать. А «Камера обскура»?… Его романы неисчерпаемо изобретательны. За одним дном в них обнаруживается другое, а за вторым и третье. Потому они пьянят, как легкое вино или как предчувствие кессонной болезни. Это бабочки, которых нельзя поймать сачком. Можно только восторгаться ими, особенно, если вы в душе тоже игрок.
 
Впрочем, лучше сказать иначе: феномен Набокова в том и заключался, что и в литературе он вел себя как энтомолог. Как коллекционер, гоняющийся за литературными бабочками, чтобы их препарировать. Не случайно Набоков считается в литературе первым постмодернистом. И не случайно он так упорно не хотел сознаваться, что читал роман Кафки «Процесс». Верней, читать-то он его читал (Набоков потом признал это), но будто бы уже после того, как сочинил отсылающее нас к Кафке  «Приглашение на казнь». Он не хотел раскрывать свой творческий метод — метод литературного прозектора-пародиста. А ведь именно этим занимались потом все постмодернисты, только делали это обычно топорно, тогда как у Набокова все получалось просто виртуозно.
 
И, между прочим, в то время это хорошо получалось не у одного Набокова. Точно также, например, Бунин, в те же годы, в своем «Чистом понедельнике», можно сказать, спародировал роман Газданова «Вечер у Клер». Это поветрие перепевать друг-друга, откликаться на чужие произведения и перекликаться или, как еще говорят, перемигиваться с ними, популярно в западной литературе до сегодняшнего дня. Набоков это делал повсеместно. Так написана «Лолита», по сути дела пародирующая сразу несколько западных  бульварных романов. А, например, «Отчаяние» целиком соткано из перепевов «Двойника» Достоевского и его же «Преступления и наказания». В «Отчаянии» писатель даже нарочно коверкает свой язык, чтобы было «под корявый стиль» Достоевского. Даже самый первый роман Набокова «Машенька» в этом смысле не без греха. В нем легко просматривается конструкция пушкинского «Евгения Онегина»…
 
Другое дело, что почти все написанное Набоковым обычно воспринимается досужим читателем как высококлассная беллетристика. Из какого «сора» выращен набоковский цветник, обычному читателю неизвестно и неинтересно.

 
*  *  *

Еще одна сторона набоковского феномена заключается в том, что никто другой из живших на Западе русских писателей не знаменит так, как Набоков. Известность пришла к нему с первым же романом «Машенька». Между прочим, как он сам утверждает, почти целиком автобиографическим. Читатели были заинтригованы его слогом, ароматом, атмосферой. И глубоким чувством одиночества потерявшего родину человека.
 
Первый роман Набокова очень не плох и дает фору некоторым из написанных им книг уже в зрелом возрасте на английском языке. «Машеньке», например, сильно уступает последний роман писателя «Смотри на арлекинов» — очень претенциозный, надуманный и к тому же  отвратительно переведенный на русский язык. Перевод искажает смысл текста местами до полного абсурда. Примерно такая же участь постигла существующий на русском языке в двух переводах роман «Ада». Я ужаснулся, начав сравнивать оба перевода: такое впечатление, что это две разных книги, написанные разными авторами! «Машенька», на мой взгляд, и читается проще, и написана изящней.
 
Я говорю, на мой взгляд, потому что некоторые критики русского зарубежья приняли первый опыт Набокова в прозе в штыки. Причем, совсем не потому, что они посчитали его слабым. Наоборот все отмечали, что «Машенька» написана очень бойко, что Набоков блестяще владеет слогом и уверенно строит сюжет, но это как раз их и озадачило. Критики не могли взять в толк, к чему все это великолепие. Да, молодой автор  ловко играет словом, но… абсолютно аполитичен и даже безнравственен! Им, привыкшим считать, что русские писатели в мировой литературе выполняют некую просветительски-воспитательную миссию, было не понятно, зачем молодой поэт вдруг обратился к прозе и что, собственно, хотел своей «Машенькой» сказать.
 
Обструкция, впрочем, получилась маломощной, потому что все было шито белыми нитками. А на расстоянии сегодняшнего дня вообще стало очевидно, что критики Набокова повели себя тогда сварливо и завистливо. И только от того, что некоторые из них сами подвизались, как они высокопарно говорили, на ниве изящной словесности. Им, конечно же, было завидно, что удачливый, хорошо образованный молодой человек двадцати с лишним лет, так непринужденно и, главное, уверенно из салонной  поэзии шагнул прямиком в большую литературу.
 
Но это еще не все. Они, всегда считавшие себя столпами русской мысли, увидели в «Машеньке»  посягательство на святые принципы русской эмиграции. Русский пансион в Берлине, где, собственно, у Набокова все и происходит, описан в романе с иронией и сарказмом. Набоков остро чувствовал, насколько малокультурен и провинциален круг людей, среди которых ему приходилось жить в русском Берлине. Именно эти ощущения он и передал в «Машеньке». Сделал их основой, фундаментом своего, можно сказать, новаторского романа.
        
 
Новаторство Набокова состояло в том, что он стал первым в русском зарубежье автором, который прозу писал на западный манер. Литература для него не имела других задач, кроме как мастерски сочинять и обыгрывать занятные истории. Мне кажется, для него даже не существовало общепринятого деления литературы на поэзию и прозу. Обожая охоту на бабочек и игру в шахматы. Набоков и писательство воспринимал как охоту за сюжетами и игру в слова. К своим стихам, романам и рассказам он относился как к решению и составлению шахматных задач.
 
В прозе, как никто другой, он беспрерывно играет — именами персонажей, коллизиями, сюжетами, стилями. У Набокова, как утверждают знатоки, «нет двух рассказов, написанных в одной манере». Такое впечатление, что он их сочиняет как пародии на что-то только что  прочитанное. И это критиков бесило особенно. Пока они, в конце концов, не договорились до того, что Набоков в литературе ничего не делает просто так, по доброте душевной, потому что он — чистой воды постмодернист. И занимается исключительно тем, что пародирует в своих произведениях самых разных писателей мировой литературы.
 
Так ли это или не так, поди теперь, докажи. Но Набоков, действительно, любит иронизировать над читательскими вкусами и посмеяться над любыми нашими литературными предпочтениями. Как упоминалось, он обожает парадоксы, что в литературе встречается, между прочим, совсем не часто. Дорвавшись в романе до какой-нибудь парадоксальной схемы или фантасмагорической  коллизии, он пишет сладострастно, как будто сам удивляется, что в литературе так бывает.
 
Его «Машенька» тоже роман парадоксов от начала до конца. От замысла до воплощения. Главный герой романа Ганин — это никто иной, как сам Набоков, в эмиграцию попавший, как кабан в западню. Неожиданным образом жена соседа Ганина по русскому пансиону в Берлине, которая вскоре должна прибыть из России, оказывается его первой девушкой, которую он попытался, но так и не сумел соблазнить, когда восемнадцатилетним юнцом приезжал в отцовское имение. Теперь уже двадцатипятилетний аля-Онегин решает переиграть заново свою жизнь, как шахматную партию.  Исход его затеи оказывается невероятным. Машенька, в конце концов, становится для него символом этой не сложившейся жизни. С одной стороны, сладостным воспоминанием о России как утерянном рае, а с другой, укором, напоминанием о том, что вернуться на родину ему никогда уже не удастся.
 
Первый роман Набокова получился удивительно психологичным. Воспоминания, мечты, надежды, суровая явь эмигрантского быта так тесно в нем переплелись, что одно проникает в другое и не всегда можно четко отделить прошлое от настоящего. В русской литературе ничего подобного до «Машеньки» ни у кого не было. А в довершении всего получается еще и так, что с самой героиней ни Ганину, ни читателю встретиться в этом романе так и не удается. В «Машеньке» существует только ее тень, абрис, милый призрак. Наяву она в романе так и не появляется. Что, вообще-то, не помешает ей все-таки появиться перед нами «живьем», но гораздо позже, уже в третьем по счету романе Набокова «Защита Лужина». Там она фигурирует в нескольких эпизодах со своим супругом Алферовым в качестве «случайной знакомой» уже совсем другого героя. Вот в какие игры играет в своей прозе Набоков.
 
Еще больше всполошилась критика после второй книги Набокова «Король, дама, валет». В газетных откликах царила растерянность: блистательно написанный роман, как и «Машенька», вообще выпадал из гуманистической традиции русской литературы. Это казалось новым словом в  русской словесности. Холодный ум парадоксалиста восхищал и настораживал одновременно. О литературной игре его автора и литературных «предтечах» тогда еще никто не догадывался.

 
*  *  *
 
Популярность Набокова росла с каждой новой книгой. Одни читали его романы, как легкую беллетристику, других, напротив, привлекала глубина, таинственная и беспросветная. И тех, и других восхищал набоковский язык.
 
О прозе Набокова можно сказать словами другого загадочного писателя, автора «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла, что книги его, похоже, значат больше, чем предполагал сам автор. И в этом у них с Кэрроллом есть много общего. Недаром Набоков, кроме переведенного им на английский язык пушкинского «Евгения Онегина», взялся однажды и за перевод интеллектуальной сказки Кэрролла про Алису. Разумеется, на русский язык. Его детская книжка «Аня в стране чудес» сегодня стала библиографической редкостью. Хотя вполне могла бы издаваться часто и ее охотно раскупали бы для детей.

 
*  *  *
 
Во времена горбачевской перестройки Набоков таки вернулся на родину. Его стали активно издавать. Лавина набоковских книг и литературы о нем буквально накрыла читателя с головой. Потом опять наступило затишье. В статьях о нем до сих пор сквозит какая-то потерянность и недоумение перед непривычными для русского читателя парадоксами, изощренной игрой ума, неожиданными провокациями и шарадами. Что касается литературных традиций, набоковеды по-прежнему рассуждают о холодности писателя, беспристрастности и полном безразличии к своим героям и ко всему, о чем он пишет. В лучшем случае комментаторы стремятся расшифровывать его «кроссворды» и выявлять литературные аналогии.
 
Только должен заметить, что, например, ту же «Лолиту» Набокова гораздо интересней читать как увлекательный роман, чем выискивать в нем сложные сочетания пародии с едва заметными перепевами мало известных нам литературных произведений западных авторов.
 
Кто-то сказал, что сложность набоковской прозы  в том и состоит, что надо разобраться в каждом хитроумном намерении автора, серьезном и несерьезном одновременно. Я думаю, это неверно. Вряд ли Набоков мудрствовал лукаво в своих романах только для того, чтобы потом мы разгадывали его шарады. Если вы что-то интересное подметите, разгадаете его потаенный ход — очень хорошо, замечательно, один ноль в вашу пользу. А коль нет, тоже не беда. По нулям. Главное, чтобы проза произвела на вас впечатление, а как она сделана, «из какого сора», вас беспокоить не должно.
                                    
Гораздо важней понять другое. Верно ли то, что Набоков так уж аморален и беспроблемен, как всегда утверждали его критики? Так ли уж он холоден и формалистичен, как писали о нем недоброжелатели и завистники? И в чем эта его «безыдейность» заключается?
 
Если вдуматься, литература безыдейной не бывает по определению. Иначе это не литература, а что-то совершенно другое. Те же, кто в последнее время не устает долдонить о том, что художественная литература даже должна быть безыдейной, просто не удосужились разобраться,  в чем ее функция и назначение.
 
Во всяком случае, вся восточная литература всегда была непременно идейной. И западная, включая русскую,  — тоже. Иначе, повторяю, она не называлась бы литературой.
 
Что касается конкретно Набокова, тем он и привлекателен, что круг его предпочтений, как и сами представления о нравственности и человеческой самодостаточности, просто несколько иные, чем это было принято до него и в русской, и в западной словесности. Мы привыкли к определенным стереотипам. К тому, что литературное произведение развивается в рамках понятий о противоборстве добра и зла. А вот романы Набокова лежат вне этого пространства, и в этом все дело. У него другой подход — его интересует не борьба противоположностей, а их сочетаемость и взаимопроникновение.
 
Главные темы Набокова — это перетекание судьбы в рок, любви — в ненависть, искусства — в пошлость, естества — в автоматизм. У него  - и это важно — другая этика. Как у человека, вырванного из привычной (русской) среды и обреченного на полное (эмигрантское, западное)  одиночество.
 
Все дело в том, что западный мир русским человеком обычно воспринимается как мир свободы, независимости, «освобождения от тоталитарного режима». Но Набоков на это смотрел иначе. По сравнению с той Россией, которая до конца жизни для него оставалась «потерянным раем», Запад находился в его представлении вне этого рая, и потому воспринимался Набоковым наоборот — как мир несвободы и пошлости. О чем, собственно, он во всех своих романах и писал. Его соотечественники-эмигранты понять это были не в состоянии. Как не могут понять и простить ему этого и многие нынешние российские критики.

Вопросы Гарри Гайлиту

Комментарии

  • Сергей Т. Козлов
    Аруба

    №1 Сергей Т. Козлов

    21.06.2014

    06:16

    Прочитал с истинным удовольствием. Всё таки Вы молодец.
        В качестве скромной просьбы-такое же эссе о М.А. Булгакове и его веде
    М. Чудаковой.
    Поддержали: Савва Парафин, Виктор Федорович Бугай, Илья Нелов (из Тель-Авива), Галина Лебедева, Александр Литевский, Олег Озернов, Сергей Галашин, Валентина Невдах, Сергей Новиков, Alex Mel, Константин Рудаков
  • Савва Парафин
    Каймановы острова

    №2 Савва Парафин

    21.06.2014

    08:41

    Спасибо,уважаемый Гарри.Какой же Вы молодец-профессионал в своем деле.Читая Ваши литературные зарисовки,узнаешь много нового,порой неожиданного..а главное,появляется зуд..хочется взять и прочитать(перечитать) тех авторов,о которых Вы пишете.Спасибо Вам,это не каждому дано.
    Здоровья и творческих успехов.
    Поддержали: Инна Дукальская, Виктор Федорович Бугай, Илья Нелов (из Тель-Авива), Галина Лебедева, Олег Озернов, Сергей Галашин, Валентина Невдах, Gray Wolf, Аркадий Посевин, Irena Snake, Alex Mel
  • Илья Нелов  (из  Тель-Авива)
    Израиль

    №3 Илья Нелов (из Тель-Авива)

    21.06.2014

    09:19

    Поддержали: Галина Лебедева, Савва Парафин, Aisek Brombergs, Gray Wolf
  • Александр Литевский
    Латвия

    №4 Александр Литевский

    21.06.2014

    09:40

    Читать подобные тексты одно удовольствие. 
    Автор пишет, смакуя каждое слово, а не размазывая текст для количества строк. 
    Все очень продуманно и с любовью к Набокову. 
    Даже не ожидал от себя, что когда либо вернусь к нему, но после такой статьи потянуло с неодолимой силой. 
    Видимо в этом и проявляется качество настоящего критика; умение разглядеть нюансы в том материале, о котором он пишет и обратить внимание неискушенного читателя на них с тем, чтобы человек, взявший книгу Набокова в руки, получал то же удовольствие от прочтения, что и сам г-н Гайлит. 
    Спасибо Гарри. 
    Поддержали: Галина Лебедева, Илья Нелов (из Тель-Авива), Савва Парафин, unknown , Инна Дукальская, Евгений Лурье, Игорь Че, Максим Важенин, Сергей Новиков, Борис Еремеев
  • Галина Лебедева
    Латвия

    №5 Галина Лебедева

    21.06.2014

    09:44

    С удовольствием читаю всё, что вы пишите! Спасибо! Да, о Набокове мы мало знаем... да и вообще всё больше и больше убеждаюсь, что в институте не особенно-то и будили наши мысли: главное - дать необходимые знания. А в школе тоже не было ни времени читать, вернее и книг-то соответственных в сельских библиотеках не было, ни времени углубляться в творчество того или иного писателя и поэта... Зато теперь всё открываешь как бы заново: узнаёшь много нового... проходишь своеобразный ликбез...
     Согласна с предыдущими комментаторами, что после написанного вами и прочитанного нами, хочется порыться в книгах, чтобы найти эти произведения и почитать! Равнодушных нет! 
     Ждём всегда ваших замечательных публикаций... и хотелось бы узнать, где же вы пропадаете, если можно прочитать ВАШИ публикации только здесь - книг я не видела...
     Творческих Вам успехов! Здоровья тоже само собой! 
    Поддержали: Илья Нелов (из Тель-Авива), Савва Парафин
  • C. Молотов
    Латвия

    №8 C. Молотов

    21.06.2014

    11:01


    Те же, кто в последнее время не устает долдонить о том, что художественная литература даже должна быть безыдейной, просто не удосужились разобраться,  в чем ее функция и назначение.

    ...
    О чем, собственно, он во всех своих романах и писал. Его соотечественники-эмигранты понять это были не в состоянии. Как не могут понять и простить ему этого и многие нынешние российские критики.



      Зато г-н Гайлит не только понял, но  пытается растолковать остальным,  непонятливым...
      Остаётся только вздохнуть,  как мало что за полтора столетия мечты классика
    так и не осуществились:
     
    "И если критики теперь уже понимают и в фельетоне могут выразить то, что я хочу сказать, то я их поздравляю и смело могу уверить qu’ils en savent plus long que moi.( они знают об этом больше, чем я , фр.)“...Для критики искусства нужны люди, которые бы показывали бессмыслицу отыскивания мыслей в худож[ественном] произвед[ении] и постоянно руководили бы читателей в том бесконечном лабиринте сцеплений, в котором и состоит сущность искусства...”. Л. Н. Толстой, письмо Н. Н. Страхову  1876 г.

    Поддержали: Илья Нелов (из Тель-Авива), один дома
  • Евгений Лурье
    Латвия

    №9 Евгений Лурье

    21.06.2014

    11:20

    Во всяком случае, вся восточная литература всегда была непременно идейной. И западная, включая русскую,  — тоже. Иначе, повторяю, она не называлась бы литературой.

    Я знаю по крайней мере одного великого русского безыдейного писателя — это Пушкин. Ни тебе гражданской позиции (за очень редким исключением), ни высокой морали, ни обличения власти и общества... Пушкинская традиция в русской литературе умерла вместе с ним, то есть нет никакой традиции. Набоков "только" ее возродил. 
    Поддержали: Aisek Brombergs, Илья Нелов (из Тель-Авива), один дома, Johans Ko, Дмитрий Виннер
  • Товарищ Петерс
    Бермудские острова

    №10 Товарищ Петерс

    21.06.2014

    12:12

    Уважаемый автор как всегда на высоте. Гарри, спасибо. Ваших статей стараюсь не пропускать.
    Однако я никогда не верил во все эти теории писательских зашифровок всего-чего. Мне кажется, все это видят исключительно вдумчивые критики. Они же зачастую открывают глаза и самому писателю, рассказывая ему, что он хотел своим произведением сказать.
    Возможно, это как-то связано с эсэсэсэровской привычкой абсолютно все, вплоть до объявления домоуправления о временном прекращении подачи горячей воды в дом № 43, читать между строк и в любом эпизоде любого художественного произведения искать тайные смыслы.
    Это когда, к примеру, берется любая комедия положений и эпизод с человеком поскользнувшимся на банановой кожуре преподносится как зашифрованная критика советского строя: "Вы видели? Это же иносказательно показано, как предложение Фурцевой не прошло на последнем заседании Политбюро! Тот человек, равнодушно проследивший за падением тела, это, несомненно, член Политбюро Андропов, который мог поддержать предложение Фурцевой, но по каким-то причинам не стал этого делать. Это все подковерные игры!".
    Жаль, не помню творческого псевдонима двух авторов, которых я когда-то периодически с интересом листал в сети и которые занимались тем, что расшифровывали все подряд. Ими брались, к примеру, "12 стульев" и начиналось примерно следующее:
    Вы знаете, почему Бендер появился в городе ровно в 12 часов? Это отсыл к Сталину, который вставал в 12 часов.
    А то что он заматывал шарф слева направо, а не справа налево - это несомненно намек на.... - и так разбиралось абсолютно все, до последнего предложения. Выходило, что Ильф с Петровым даже запятые расставляли по-особенному, имея тайный умысел.
    Однако я, когда вижу поскользнувшегося на банановой кожуре человека, в 99 процентах из 100 в силу своего недостаточного воображения вижу исключительно человека, поскользнувшегося на банановой кожуре.

    Поддержали: Инна Дукальская, Леонид Соколов, Леонид Радченко, Илья Нелов (из Тель-Авива)
    • Гарри Гайлит
      Австрия

      №15 Гарри Гайлит

      21.06.2014

      12:33

      Человек волен видеть все (и во всем), что он видит.

      Поддержали: Товарищ Петерс, Инна Дукальская, Илья Нелов (из Тель-Авива)
    • Леонид Радченко
      Латвия

      №16 Леонид Радченко

      21.06.2014

      12:51

      Тараканище К.Чуковского - это Сталин!
      Профессор Преображенский - это Ленин (он же нас преобразовывал!), а его помощник Борменталь - Троцкий (он же Бронштейн, а это похоже звучит).
      А песенка про чёрного кота? Это же просто кладезь!
      Он в усы улыбку прячет - Сталиняра, определённо.
      Надо б лампочку повесить - электрификация всей страны, ГОЭЛРО.
      Денег всё не соберём - трудности, обусловленные административно-командной экономикой.
      И т.д.
      Поддержали: Товарищ Петерс, Илья Нелов (из Тель-Авива)
    • Гарри Гайлит
      Австрия

      №20 Гарри Гайлит

      21.06.2014

      15:14

      Когда мы читаем (кнечно, хорошую книгу), нас интересует обычно впечатление (меня, кстати, в большей мере тоже), и очень редко кто умеет постигать смысл написанного. Это не значит, что его там нет. Просто не
      каждому важно этот смысл реально сразу постичь. И не каждому такое вообще дано (в частности, и мне тоже). Но в том-то и заключается ценность хорошей книги, как и хорошо сделанного спектакля, к/ф, картины, что чуть позже ее художественный потенциал начинает постепенно разворачиваться в нашем сознании и (в соприкосновении с нашим культурным багажом)  раскрываться самыми неожиданными сторонами. Кстати, у многих это просходит неосознанно, просто механически пополняя наш интеллектуальный багаж, чтобы потом каким-то образом "выстрелить". И это называется начитанностью. Все остальное - начетничество.
      Поддержали: Valentina Baranovska, Товарищ Петерс, Илья Нелов (из Тель-Авива), Галина Лебедева, Инна Дукальская, Евгений Лурье, один дома, Irena Snake, Константин Рудаков
      • Товарищ Петерс
        Бермудские острова

        №22 Товарищ Петерс

        21.06.2014

        15:44

        Вообще круг ценителей литературы неуклонно стареет и сужается, а скоро вероятно окончательно сойдет на нет.
        Взять, к примеру, "Роман с кокаином". С одной стороны, группа знатоков спорит о его авторстве:

        "
        Долгое время вопрос об авторстве книги оставался нерешённым. Популярностью пользовалась версия Никиты Струве, приписывавшая «Роман с кокаином» Владимиру Набокову. И это несмотря на то что Лидия Червинская в 1983 году (в связи с репринтным изданием романа и переводом на иностранные языки) сообщила об авторстве Леви, с которым она познакомилась по поручению своих парижских друзей в 1935 году. Кто скрывался под псевдонимом «М. Агеев», окончательно установили М. Сорокина и Г. Суперфин в 1994 году[6]. Публикация в 1997 году писем Марка Леви Николаю Оцупу сняла последние сомнения: переписка содержала переговоры об издании романа, а в одном из писем приводились его заключительные фразы, пропущенные в рукописи и не вошедшие ни в одно издание[7].
        "

        - а с другой стороны - ну какое количество человек все это волнует.
        Поддержали: Илья Нелов (из Тель-Авива)
    • Lora Abarin
      Латвия
      Вы совершенно правы, Товарищ!
      Аналогично, хотя и аполитично, можно проанализировать сказку "Колобок".
      Вот ТАК!
      Поддержали: Товарищ Петерс, Евгений Лурье
  • Снежинка Αυτονομία

    №19 Снежинка Αυτονομία

    21.06.2014

    15:05

    Льюис Кэрролл также не был писателем; он был постмодернистский анонимным. А его автор был математиком. :)
    Поддержали: один дома, Евгений Лурье
  • Gray Wolf

    №26 Gray Wolf

    21.06.2014

    18:21

       Красиво написано. "Бабочки — пестрые, порхающие, машущие крылами"
       Так и души людей должны быть пестрыми, порхающими и машущими крыльями. Бабочки притягиваются цветами. Пестрые и порхающие души притягивает настоящее искусство, которое притягивает летающие души, как летающих бабочек притягивают цветы. Слова и звуки также должны быть как бабочки - красивыми и машущими крыльями.
       В противовес настоящему искусству, массовое искусство притягивает бездушие. Как мухи и комары слетаются на свет электрической лампочки, так и бездушие слетается на свет телевизора, с его убогим  языком общения. «Падение нации начинается с падения языка» (Иосиф Бродский)
    Поддержали: Гарри Гайлит
    • Товарищ Петерс
      Бермудские острова

      №27 Товарищ Петерс

      21.06.2014

      18:59

      В противовес настоящему искусству, массовое искусство притягивает бездушие.
      ----------------------

      А вы можете без цитат какого-то Бродского своими словами сформулировать, какое искусство следует считать "массовым", а какое "настоящим"?

      • Gray Wolf
           Бродского я привел всего лишь пять слов - «Падение нации начинается с падения языка».
           А относительно массового и настоящего можно сказать так.
           Массовое - это для масс, это то, что собирает стадионы, что просто для понимания, восприятия, на чем можно заработать огромные деньги. Чем больше потребителей массового, тем больше денег имеют те, кто создает это массовое искусство. На этом основан этот бизнес. Происходит воспроизводство массового потребителя, соблазнение масс пустотой звуков, слов. Это можно представить в виде распределения Гаусса. В центре - самая массовая группа. По краям людей становится все меньше и меньше. Вот самая середина это и есть массы, которые довольствуются тем, что им преподносят в "общественной столовой" массовой культуры. Массовое это то, что людям вклыдывают в уши и глаза массовые средства информации. В первую очередь это телевидение. Пример - Евровидение. Неизвестная бездарность вмиг становится известной и у нее появляются масса поклонников. Эти бездарности как мухи загаживают эфир своим псевдоискусством.
           Хотя есть телевизионные каналы, которые показывают настоящее искусство, например MEZZO, ARTE, которые мало кто смотрит.
           Один из признаков элитарного, настоящего это их малоизвестность широкой публике. Их мало кто знает. Их редко покажут по телевизору, их не пропогандируют и не рекламируют. Их люди находят сами. Назови имена этих творцов - редко кто поймет, кто это такой, так как они знакомы ограниченной публике. Я не исключаю, что со временем неизвестные становятся известными. Если хотите, могу дальше продолжить.
        Поддержали: Гарри Гайлит
      • Гарри Гайлит
        Австрия

        №45 Гарри Гайлит

        22.06.2014

        12:34

        ))
        какое искусство следует считать "массовым", а какое "настоящим"?



        http://www.imhoclub.lv/ru/material/mistifikacii_nabokova?c=603465#ixzz35MJV6dQa

        Здесь большую роль играет повторяемость. Как театральный критик, я всегда говорил, хорош тот спектакль (т.е. "настоящий"), который, выйдя из театра, хочется посмотреть еще раз. Хорошие ("настоящие") книги зачем покупают? Чтобы они были под рукой и их можно было бы когда-нибудь перечитать. Они, что называется, греют душу и приносят этим пользу  - даже, если перечитать их вы так и не соблеретесь. 
        Поддержали: Товарищ Петерс, Gray Wolf, Nina Palina
  • Сергей Новиков
    Дания

    №28 Сергей Новиков

    21.06.2014

    19:03

    Андрею Алексееву:
    "Почему на ваш взгляд на первое место в английских мировых рейтингах часто ставят Войну и Мир? Достоевский - он истерик или провидец душ?" Мне понравилось описание русских писателей у Хемингуэя в "Праздник, который всегда с тобой":

    "У Достоевского было то, чему можно было поверить, и то, чему невозможно было, но кое-что настолько правдивое, что меняло тебя, пока ты читал; о хрупкости и безумии, пороке и святости, о сумасшествии азартной игры ты узнавал так же, как о дорогах и пейзажах у Тургенева, о передвижениях войск, топографии, об офицерах и солдатах и о боях у Толстого. По сравнению с Толстым то, как описывал гражданскую войну Стивен Крейн, кажется блестящими фантазиями больного мальчика, который никогда не видел войны, а только читал хронику, и описания боев, и смотрел фотографии Брэйди, — то, что я читал и видел в доме деда. До «Пармской обители» Стендаля я ничего не читал о настоящей войне, кроме Толстого, и прекрасный кусок о Ватерлоо у Стендаля — скорее вкрапление в изрядно скучной книге. Набрести на целый новый мир литературы, располагая временем для чтения в таком городе, как Париж, где можно было хорошо жить и работать, даже если ты беден, — это как будто тебе досталось целое сокровище. Это сокровище можно было взять с собой в путешествие, и в горах Швейцарии и Италии, где мы жили, пока не открыли для себя Шрунс в высокогорной долине в австрийском Форарльберге, всегда были книги, так что ты жил в новооткрытом мире снегов, лесов, ледников, с его зимними трудностями, в горной хижине или деревенской гостинице «Таубе», а вечером мог жить в другом, чудесном мире, который тебе открыли русские писатели. Сперва были русские, потом все остальные. Но долго были только русские."

    Поддержали: Андрей Алексеев, Jurijs Lukijenko, Valentina Baranovska
Наверх
В начало дискуссии

Еще по теме

Гарри Гайлит
Австрия

Гарри Гайлит

Литературный и театральный критик

Другая литература

Что это такое?

Гарри Гайлит
Австрия

Гарри Гайлит

Литературный и театральный критик

Кому читать Акунина

И так ли уж безобидна его игра?

Гарри Гайлит
Австрия

Гарри Гайлит

Литературный и театральный критик

«К предательству таинственная страсть...»

Пилатовский роман Аксенова

Гарри Гайлит
Австрия

Гарри Гайлит

Литературный и театральный критик

Ну, Дима Быков, напылил...

Неожиданные вещи

Мы используем cookies-файлы, чтобы улучшить работу сайта и Ваше взаимодействие с ним. Если Вы продолжаете использовать этот сайт, вы даете IMHOCLUB разрешение на сбор и хранение cookies-файлов на вашем устройстве.