---

Вот и вступил в свои права юбилейный год. Планы государственных праздников намечены, бюджеты определены и поделены, подготовка к торжествам идет полным ходом. И все чаще звучат самые разнообразные, но неизменно претендующие на эпохальность юбилейные заявления.
 

---

 

Во всей этой движухе можно согласиться с одним — с тем, что наступает подходящее время, чтобы подумать и подвести некоторые итоги последней четверти века — к этому располагают и события последних лет, и нынешние дискуссии по вопросам внешней и внутренней политики, и, собственно, сам канун 100-летия Латвийского государства.

Последние четверть века мне лично довелось быть непосредственным и небезучастным свидетелем политической жизни Латвии — как, пожалуй, единственному депутату всех «послевоенных» Сеймов. И с позиций этих тягостных и радостных знаний хотелось бы поразмышлять о будущем, возможно, даже не слишком зацикливаясь на прошлом — поговорить скорее о возможностях и перспективах, чем о нерешенных проблемах прошлого, которые болят и мучают Латвию до сих пор.

С такими мыслями решил разобрать свой архив, в котором, помимо прочего, несколько написанных мною книг, десятки статей, сотни выступлений и бесчисленное количество интервью, появлявшихся в латвийской и зарубежной прессе, начиная с конца 80-х годов ХХ века. Попросил помощников собрать и то, чего у меня по каким-то причинам под рукой не оказалось.

Признаюсь, перечитывал и просматривал все это с невеселым настроением. Многие опасения, акцентированные мной и в 1990-е и 2000-е, в «тучные» и «тощие» периоды, да и в последние годы, к сожалению, сбылись почти все, а вот надежды оправдывались очень редко, в порядке исключения.

Листая публикации, наткнулся на статью, написанную в 2005 году. Тема ее была вполне толстовская, о том, что все счастливые семьи похожи одна на другую, а каждая несчастливая несчастна по-своему. И я писал тогда о «специфических» несчастьях Латвии.
 

Так вот, перечитывая эту статью сегодня, я почувствовал какую-то особенную грусть и досаду: прошло двенадцать лет, а болячки все те же. Ничего не изменилось, лишь увеличилось в масштабах. Болезни нашего общества не лечились, а усугублялись, и к ним добавлялись новые. Об этом, о наших несчастьях, хотелось бы высказаться в предъюбилейную пору.
 

Начну с тех «счастливых» соотечественников-латвийцев, представителей элиты и примкнувших к ним везунчиков, которые обозначили себя и выросли в начале 1990-х. В замечательные «тучные» годы они, в массе своей, благополучно завершили свои политические и бизнес-карьеры на латвийской земле с тем, чтобы переехать в приобретенную на «кровно заработанные» недвижимость где-нибудь под Барселоной, в Майами или Биарицце и безмятежно проживать там отведенные годы у бассейнов с голубой водой.

За новостями далекой родины эта публика следит в «Дельфях», а в Латвию наезжает, как правило, на Рождество, чтобы полюбоваться, если повезет, снегом и посидеть у камелька в кругу близких. Или на Лиго, чтобы облачиться в народный костюм, спеть хором хорошую песню или задорно сплясать у костра. Много я таких встречал. И почти всегда с удовольствием: как говорил Козьма Прутков, однажды начав, трудно кончить три дела: чесать, где чешется, вкушать хорошую пищу и беседовать с другом, возвратившимся из похода.

В таких беседах почти всегда есть важное и полезное зерно: наши «экспаты» говорят то, что думают, не считаясь с местной политкорректностью, причем свои замечания и выводы делают, сравнивая увиденное с ситуацией в «нормальных» странах. И повторяют примерно одно и то же: «Боже мой, как вы тут живете? Что у вас происходит? Что вы с собой сделали-то? Какая страна-то красивая! Люди — добрые, поют и танцуют бесподобно, природа — живописная, воздух — чистый, аэропорт — удобный, а общее ощущение — словно на войне».
 

И это — главная правда: ощущением «как на войне» пронизан каждый день латвийской жизни, каждая клеточка политического и социального организма. Чувство кануна войны, имманентной нужды с кем-то бороться, биться, сражаться, держать и не пущать — оно буквально разлито в обществе.
 

При этом процентов двадцать у нас серьезно собираются воевать сами. Остальные настроены не так радикально и рассчитывают на то, что за них повоюют другие; но тоже считают, что самой войны не избежать. В неотвратимости драчки убеждены и первые, и вторые. Однако ж с кем воевать — не очень понятно. Хотя нет, понятно, конечно, — есть же большой враг на востоке, а на западе врага нет. И нападения нужно ждать со дня на день.

Порою кажется, что если враг и не нападет, мы сами не прочь его подтолкнуть. И только кураторы из Брюсселя и Вашингтона сдерживают доморощенных вояк от явных провокаций, например, сноса памятника освободителям или ссылки в лагеря всех неграждан, состоявших в былые времена в КПСС, комсомоле, профсоюзе или садоводческом товариществе. Или учудить еще что-нибудь «бодрое» для повышения тонуса — как говорилось в одной старой комедии: «В нашем деле главное — этот самый реализм».

Все это следует из того, что говорят наши политики, что пишут блогеры и журналисты из государственных СМИ, к чему от нашего имени призывает МИД североатлантических партнеров, и даже то, что говорят детям в школах… Я ничего не передергиваю и не натягиваю — все это есть на самом деле.
 

Но так было не всегда. Перечитывая собственные публикации, я понимаю, что «подготовка к войне» началась после вступления Латвии в ЕС и НАТО. До этого мы себя вели более сдержанно, больше было надежд на добрососедское и взаимовыгодное сосуществование — и с теми кто внутри, и кто снаружи. Но стоило нам стать членами уважаемых за их силу организаций, и за какие-то пару лет риторика поменялась, а в последние годы так и вовсе вышла на грань провокационного.
 

Не очень понятно, какие механизмы и силы нас сюда привели, и в результате чего этот милитаризм так расцвел, так крепко укоренился в головах, многие из которых заполнил собой до самой макушки. В такой раскочегаренной среде любые разговоры на средних тонах, призывы к диалогу, сдержанности и взаимоуважению теперь рассматриваются исключительно как глупость, капитуляция или происки российских хакеров.


Все сказанное напрямую относится и к нынешней борьбе за русские школы и против русского языка.

Дело, конечно, не в том, что кому-то не нравится латышское произношение русских выпускников или их выпускные оценки по госязыку. Главное и основное тут — все в том же духе войны, витающем в латвийской атмосфере. Часть (к сожалению, немалая) нашего общества испытывает острую нужду в такой борьбе, не скрывая, что борется не с одним языком, а со всем русским и с русскостью — сказками, блинами, песнями, кинематографом, интернетом, газом и бензином. Скоро дело дойдет до российского сыра и русской горчицы.

Совершенно очевидно, что если им все же удастся побороть русские школы, они не остановятся. Они пойдут дальше. Возьмутся, например, за русских пенсионеров. Ведь как это несправедливо, когда латышский пенсионер в Латвии получает такую же пенсию, что и пенсионер, говорящий по-латышски плохо (а еще страшнее — не говорящий вовсе!). А значит, отберем деньги у пенсионеров-оккупантов и отдадим их благонадежным титульным — примерно такую логику навязывают национальные правые.

Довольно неожиданно для многих крайне правым в вопросе о школах начали подыгрывать умеренно-правые, т.н. правые центристы. Они иначе смотрят на вещи и у них другая боль: народа в стране становится меньше с каждым днем, и латышские школы тоже закрываются. Куда девать тамошних учителей? Конечно, проще всего отправить работать в бывшие русские школы, на замену русским учителям. Вот вам и готовое решение такой важной социально-экономической проблемы. Никакой идеологии и политики. Чистый бизнес!
 

Вот, собственно, эти две «савраски» — идейные крайне-правые и правые центристы со своими прагматически экономическими соображениями — вытащили и раскачали историю с русскими школами. Понимают, что они делают? Понимают. Понимают, что накаляют градус противостояния? Понимают. Понимают, что свои местные русские им отомстят при первой же возможности? Тоже понимают. Но не останавливаются.
 

Дух войны и борьбы проник в политическую практику, и плоды этого мы сейчас пожинаем сполна. «Враги внутри — враги снаружи». «Враг не дремлет, он коварен». «Латыш не сдавайся!». «Заграница нам поможет!» Не хочется продолжать этот ряд, и без этого все понятно и грустно.

Это все к вопросу о том, как мы и встретим юбилей нашего государства — в окопах или за общим праздничным столом. Это зависит от здравомыслящей части латвийского общества. Или уже не зависит?