— Вчера вышла статья мэра Риги Нила Ушакова, где он объявил, что референдум за «нулевой» вариант гражданства — ошибка, и что он не станет его поддерживать. Это политика всей партии?..

— Один известный политик Линдерман цитировал другого известного политика — Урбановича, который сказал, что этот референдум, как и предыдущий, независимо от результатов, является «принуждением к диалогу». Давай по порядку.

Первое: люди, которые подписались за этот референдум — молодцы, они не родили проблему, они только указали на нее.

Второе: я согласен с Нилом в том, что референдум о гражданстве не может дать положительного результата. Это только еще один способ протеста.

Третье: многие наши коллеги [от «Центра cогласия»] участвуют в сборе подписей и будут участвовать. Но партия — не будет. Там уже есть две партии, которые этим занимаются — ЗаРЯ и «пчелы». Это их сугубо партийное мероприятие. Третья партия там просто не нужна.

Но еще раз повторяю: это не значит, что членам нашей партии запрещается участвовать в референдуме. Пусть Линдерман и организаторы сбора подписей (и члены ЦС, которые желают) работают, в очередной раз «принуждают к диалогу».

А вот Ушакову не надо принуждать рижан к диалогу. Ушакову надо организовывать этот диалог. Это — разные жанры, и потому я с пониманием и уважением поддерживаю позицию Нила. Потому что он сейчас не должен занимать одну из позиций, он должен этот диалог между всеми сторонами организовывать. У него такие инструменты сейчас есть. И главное — он должен сохранить эти инструменты…

— Но прошлый референдум — за русский язык — он поддержал…

— Да, как и в прошлый раз, мы сейчас — в тяжелом положении. Во-первых, мы согласны с позицией [организаторов нынешнего референдума]. Но мы также понимаем и разницу между этими двумя референдумами. На первый люди шли не столько бороться за второй госязык (все же понимали, что русского государственного в Латвии не будет), сколько из протеста. Они хотели высказаться против всей национальной политики и против того, что правящие проигнорировали результаты выборов.

Поэтому нам было бы нелепо в нем не участвовать. Плюс еще было важное обстоятельство — после первой недели [сбора подписей за «языковой» референдум] стало очевидно, что нужное количество подписей организаторы не наберут. И что процесс может заглохнуть. Поэтому мы и включились, чтобы помочь — показать величину проблемы.

Я отношусь с уважением к каждому организатору нынешнего референдума. Но как бы они ни теоретизировали, я не верю, что проблему безгражданства возможно решить на референдуме. И я понимаю, что многим организаторам лично выгодна эта попытка (даже неудачная) с точки зрения обретения себя в политике.

Но для нас главное — результат. Даже если мы соберем эти 270 или даже 300 тысяч на референдуме [за гражданство], то большинства все равно не наберем. И вот тогда смотрите: за два года будет двое выборов [в Сейм] и два референдума. И все — без реального результата для русской общины.

И когда начнутся очередные выборы в самоуправления, наши избиратели уже могут просто не пойти на них. Они скажут: «Мы ни в чем, связанном с латвийской политикой, участвовать больше не будем. Мы не верим, что тут может что-то поменяться в принципе». И что ты тогда скажешь этим людям?

Поэтому — флаг в руки тем, кто продолжает дело, начатое первым референдумом, пусть они получают свои заслуженные политические дивиденды, пусть входят в большую политику… Но мы давно в этой политике находимся, нам не нужно делать себе пиар ради пиара. Как говорил мушкетер Атос: «Слишком много для мушкетера Атоса, но слишком мало для графа».

Мы отличаемся от организаторов референдума тем, что мы находимся в парламенте. Потому мы воспользуемся «принуждением к диалогу», которое уже состоялось — 12 тысяч подписей за второй референдум уже дали такой эффект. Мы будем использовать это в парламенте.

К сожалению, организаторы референдума начинают сползать в браваду — типа они нас «заставят их поддержать». Зря…

— Но зачем было нужно это публичное заявление Ушакова? Он ведь мог промолчать… Это его личная инициатива?

— Это — согласованная позиция. Мы обсудили ее на правлении объединения. Я рассказал сейчас ход мысли мой и Нила. Он хочет быть интегратором, он хочет служить всем рижанам. И он хочет всей Латвии показать, что в Риге можно организовать диалог [между латышской и русской общинами].

Главная проблема Латвии — безгражданство и отсутствие межэтнического согласия. Все недуги нашей экономики — от этого. Мы в свое время не написали вместе первую «страницу счастья» Книги Латвии. Она должна была начинаться со слов «и потом они договорились и начали сообща».

Но сейчас у команды Нила и у нашей коалиции есть инструменты в Риге, и мы ими пользуемся. Русский мэр — это символ начала диалога между латышами и русскими. И потерять сейчас на выборах этот инструмент — нам никто не простит.

— Ушаков в своей статье еще сказал, что организаторы сбора подписей — провокаторы «Единства»…

— Не совсем так. Он сказал, что главные провокаторы, желающие рассорить русских и латышей — «Единство». Этот сбор подписей выгоден только им, им нужно убрать нас из Риги. А у нас сейчас Рига — то место, где мы можем объединять обе общины.

— А как вы надеетесь удержать Ригу? Неужели есть латышская партия, которая войдет с вами в коалицию?

— Мы получим 51% в думе. Отвечаю — это будет! Если все будет идти, как сейчас, мы их одолеем.

— Но у нас же этническое голосование! Если бы мэра выбирали всеобщим голосованием… Неужели найдутся в Риге латыши, которые проголосуют за ЦС?..

— Найдутся, нам в Риге есть что предъявить, это все видят — и русские, и латыши. Сейчас главное — не отпугнуть латышей…

— Так вы их уже пугнули с языком, на самое святое покусились…

— А латыши понимают, чем была вызвана наша поддержка референдума за язык. Они понимают, что мы просто «давали сдачи», и что не дать сдачи в данном случае «Центр согласия» просто не мог. Они же понимают, что мы выиграли выборы, а все жулики сбились в кучу и выкинули нас. Наш главный и единственный соперник на выборах в Риге — «Единство», других партий там просто нет.

— А Национальный блок? Они же растут с каждыми выборами…

— Нет никакого блока. Они — вместе с «Единством» и внутри «Единства». Националистов в «Единстве» побольше, чем в самом Нацблоке. И они это постоянно демонстрируют. А сейчас у нас есть шанс получить кроме своих постоянных голосов еще и сомневающихся. В противном случае мы Ригу потеряем. Потому вкладывать свои силы в то, что может помешать удержать нам власть в Риге, мы не можем.

— А не боитесь, что после отказа поддержать референдум о гражданстве найдутся недовольные на русском фланге? И что они пойдут голосовать за Линдермана?

— Когда Линдерман и Осипов занялись русским языком, я первый их поддержал. Потому что они занялись святым делом. Они консолидировали общество показать, что проблема есть, и ее нужно решать.

Сейчас, если они входят в политику, уже неважно, какие между нами отношения — уважительные или менее уважительные… Вот уже Линдерман отдает нам приказы в «Диене»: говорит, что «заставит» нас поддержать этот референдум. Это его дело. У Линдермана никто не отнимет то, что он сделал год назад. А как он сумеет капитализировать свои прошлые успехи — зависит от него.

Однако если он идет на выборы, он неизбежно будет нам конкурентом. Сидеть и изображать монополиста я не буду. Я готов к тому, что появится альтернатива. Я понимаю, что наши конкуренты будут ставить все вопросы острее.

Их позиция — заставлять, принуждать, отвоевывать. А наша — дискутировать, слушать друг друга. Наша партия — не армия, где действуют приказы. Мы спорим, слушаем друг друга, ищем консенсус, ищем общие позиции. Если бы наша Латвия строила свои внутренние отношения на таких принципах — мы бы жили в процветающей стране. Я могу обижаться, могу высказываться резко, могу принимать жесткие решения, но я всегда сохраняю за собой мандат переговорщика, мандат поиска компромисса.

Другими словами: в стране сейчас есть проблемы (языковой референдум это показал), есть пути их решения, и есть переговорщики — мы.

Линдерман и «пчелы» сейчас торопятся, кто — вернуться в политику, откуда их выкинули, кто — первый раз туда войти. Добро пожаловать в ад! Они делают это через радикализацию. В подавляющем большинстве в Латвии так принято входить в политику. А потом, когда туда входят, обживаются, большинство политиков уже склонны соизмерять свои планы с возможностями, искать компромиссы.

— Не боитесь, что сейчас русские избиратели будут сильно разочарованы позицией ЦС — выступить против референдума о негражданах…

— А кто сказал, что мы — против? Позиция Нила не поддерживать сбор подписей вовсе не значит, что мы — против. Позиция Нила — не участвовать, просто не участвовать. Но в нашей партии есть люди, которые участвуют, и активно участвуют.

Не боимся ли мы? Нет, не боимся. Я могу иногда поддержать радикальные требования. Но это не значит, что я стал радикалом. Когда мы поддержали референдум за русский язык, мы давали сдачи. Мы не могли ее не дать. Мы должны были ответить на референдум за закрытие русских школ. Мы должны были ответить на то, что после победы на выборах нас, победителей, — послали. И какими словами послали… В этой ситуации наш избиратель просто требовал дать сдачи — за свои несбывшиеся надежды. Вот тогда мы пошли и дали им сдачи.

После поддержки референдума за язык даже многие «встроенные русские» нападали на меня: как ты, латыш, мог выступить против святого, против своей «матери» — латышского языка? Но у меня была задача: показать всем размер проблемы. Показать им [правящим], что они нас «достали». Это же был референдум не за язык, а чтобы громко высказать свое недовольство всей национальной политикой. Мы его высказали очень громко.

А что сейчас? Еще раз сказать им то же самое? Я считаю, что одного раза было достаточно. Кто мог услышать — услышал. Кто глухой — все равно не услышит.


П.С. от Председателя: убедительно прошу членов клуба свое возбуждение и эмоции оставить на потом (еще не вечер). Не упускайте возможности задать умный и корректный вопрос спикеру.