---

Возможны ли в России свободная журналистика и историческая наука? В Латвийской национальной библиотеке представили «Диалоги» — устный журнал, начавшийся несколько лет назад в петербургской библиотеке имени Маяковского. Николай Кабанов посетил бесплатный лекторий с интересными людьми.
 

---

Первой дискуссионной панелью под говорящим названием «Двойная сплошная» стала свобода СМИ. Посвятили ее памяти погибшего журналиста Павла Шеремета.

В результате же получился, как выразился идеолог «Диалогов» Николай Солодников, «медиасрач».


«Журналисты аплодируют солдафонским шуточкам Путина!»

Главный редактор радио «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов: «При Путине профессия журналиста стала второй самой опасной после шахтера. У меня самого после Кадырова сын ходит с охранником. Есть законы государства, ограничивающие свободу журналиста — но их мы нарушаем, с точки зрения государства.



Алексей Венедиктов.


Вообще, по голове тебя могут грохнуть и за прогноз погоды. У нас недавно было собрание по самоцензуре: стали пропускать какие-то новости, например, по допингу. Я был вынужден созвать журналистов и сказать им, что это зараза, как сифилис, и я уволю каждого, который пропустит нечто важное. Зараза разлита в воздухе! Думаю, они меня услышали.

Вообще, появилось много неприкосновенных лиц. Навальный, например. А как мне писали либералы, когда «Эхо» критиковало Касьянова — как можно! Для меня это то же самое, что мне по делу Савченко говорили: ведь она убивала ваших коллег! А мы публикаторы, публикуем разные мнения.

Есть партийная пресса — в том числе канал «Дождь», за оппозицию. И есть журналисты, которые на пресс-конференциях Путина смеются и аплодируют его солдафонским шуточкам. У меня нет претензий к президенту, а — к коллегам».


В Киеве «Медуза» была бы дешевле Риги

Издатель проекта «Медуза» Илья Красильщик: «Есть много опасных тем — за семью Путина пока не убивают, но за Кадырова могут прихлопнуть. Откуда и за что прилетит — ты никогда не знаешь.



Илья Красильщик.


Мы живем в очень тяжелой ситуации абсолютного хаоса контролирующих инстанций. «Медуза» находится в противофазе со страной, идущей к изоляции.

Мы сами пришли в Латвию, потому что искали место, где нам будут меньше мешать работать. В Латвии довольно трудно оторваться от России, многим это нравится, многим нет. Сам я 2-3 раза в месяц бываю в России, некоторые наши журналисты работают там. Конечно, делать «Медузу» в Киеве было бы дешевле (я же издатель, про деньги) — но это было бы странно».

Журналист Олег Кашин (автор своего портала и «Немецкой волны»):

«Я помню, как в 99-м году шли программы «Время» — одна Доренко, другая Шеремета, и, при разности темпераментов, это были две одинаковые программы. Там говорили всякие гадости про сустав Примакова, и что Лужков убил Пола Тейтума, причем Шеремет про Тейтума говорил даже больше… Но он все же избежал того, чтобы стать Киселевым.

Есть проект расширения МГУ, на 3 миллиарда долларов, и вся Москва говорит — это дочка Путина. Говорить о его жене, о детях, — это очень стремно. «Московский корреспондент» закрыли после статьи о Кабаевой и его словах о «гриппозном носе». А вообще — о чем можно говорить, чтобы не задеть святыни? О блокаде Ленинграда — нельзя, а про Курскую дугу? В нищей стране вице-премьер возит собачек на частном самолете».



Журналист Олег Кашин.


«В Латвии живут одни фашисты, а гей-парады надо запрещать»

Главный редактор телеканала «Дождь» Роман Баданин:

«В Российской Федерации есть понятие семейной тайны, в том числе родства, если сами родственники это скрывают, а данные ЗАГСов секретны. Мы знаем представителя Отца — это Дмитрий Песков. Ему был задан вопрос, он отказался отвечать. В результате в мае я ушел с канала РБК, и перешел в «Дождь».

На «Дожде» уникальная картинка, второй такой в России нет. В России чудовищно мало медиа, которые движут нашу профессию вперед. Очень много мусора. А ведь в такой стране, как Россия, телевидение могло быть фантастической вещью — если не говорить по нему каждый день, что в Латвии живут одни фашисты, а гей-парады надо запрещать. Его же запихивают под ножку стола, чтобы графин с водкой не качался. Когда садился в самолет до Риги, была раздача прессы. Я посмотрел… Это кладбище газет и журналов, убитых их владельцами и менеджерами».
 

---

Ведущий попросил участников дискуссии назвать симпатичного им российского политика. Все замялись.
 

---

Только один Алексей Алексеевич Венедиктов, который «не голосует с 98-го года», назвал Льва Шлосберга. Некоторые в зале зааплодировали — судя по всему, российские эмигранты-белоленточники. Иначе странной была бы известность в Риге лишенного полномочий депутата Псковской области от «Яблока».


«Тоска по прошлому объясняется отвращением к настоящему»

Второй частью стала дискуссия «Институты памяти в России и Прибалтике».

Директор ЛНБ Андрис Вилкс рассказал, что «Диалоги» родились благодаря Екатерине Юрьевне Гениевой, директору Библиотеки иностранной литературы. Незадолго до своей кончины в прошлом году госпожа Гениева представила рижанам Николая Солодникова — так и появилась рижская сессия «Диалогов», первая из которых была посвящена отцу Александру Меню.

Собеседником господина Вилкса выступил историк культуры Александр Эткинд, профессор Кембриджского и Флорентийского университетов.



Историк культуры Александр Эткинд.


— Я очень люблю Ригу и провожу здесь каждое лето. Ваше неканоническое здание библиотеки я видел много раз, но внутри — впервые, и поражен, как много здесь света.

После обмена любезностями участники перешли к оценке августа 1991 года. Была ли это, действительно, «крупнейшая геополитическая катастрофа XX века», как сказал классик?

— Думаю, он сильно преувеличил, — считает А.Эткинд, — Распад СССР обошелся без большой крови. Но я придерживаюсь идеи, что кровь эта отсрочена. Современный же российский режим основан совершенно на других причинах, чем сталинский.

В том не было коррупции, которая наряду с имущественным расслоением является основой российского режима. С другой стороны, в сталинском режиме было массовое политическое насилие, которого сейчас нет. В общем, путинизм — это новое изобретение XXI века, здесь надо скорее проводить аналогии с Эрдоганом или Трампом, чем Советским Союзом.

Последнее, кстати, очень любят делать в Москве. Кстати, я недавно побывал в только что открытом после реконструкции рижском Мотор-музее — и там чувствуется ностальгия, пусть по советской технике. Лично у меня нет иного чувства к тому времени — оно кажется серым и безликим.

Я думаю, тоска по прошлому объясняется отвращением к настоящему. Нынешний взрыв ненависти к элитам связан с таким же взрывным распространением социальных сетей.


«Независимость не была подарком»

— Ситуация в Латвии отличается, очень многие люди относятся негативно к тому прошлому, — сказал на это А.Вилкс, — Скажут: независимая Латвия создалась благодаря товарищам Ульянову и Троцкому.

Мы, думаю, не разобрались с идеей независимости, которая веками находилась у нас в подпольном состоянии. В Ливонии основными народами были латыши и эстонцы. Во время Реформации благодаря Мартину Лютеру церковные книги начали печатать на местных языках, в то время, как народов в нынешнем понимании тогда вообще не было.

Этот подход оказался очень симпатичным для латышей и эстонцев, языковая база становилась все сильнее, и уже к XIX веку стало ясно, что нация состоялась. Когда по всей Европе начались национальные движения — от Финляндии до Греции — то у нас благодаря Латышскому обществу уже были зачатки всех институтов. Сейчас же российские медиа утверждают, что — если бы не было Ленина, не было бы Латвии. Все-таки СССР и Балтийские страны отличаются — ведь до 1940 года независимость была реальностью, а не подарком.

…Участник же дискуссии, профессор русской литературы А.Эткинд, упомянул понятие «латвийский язык». Проще всего было бы сказать, что он просто ошибся — но, может быть, его устами глаголет будущее нашей интеграционной сплоченности? Почаще приглашайте глашатаев российского либерализма — ведь все-таки они говорят в Зале Зиедониса по-русски.