Когда мне было 12 лет и я учился в шестом классе, в Доме пионеров, где я посещал один из кружков, был организован вечер с танцами.

Это был мой первый медленный танец в жизни. Я пригласил ее или она пригласила меня — уже точно не помню, но помню, что вытянутые до предела вперед мои руки еле касались ее талии и дрожали от волнения...

Позже в жизни было множество медленных танцев — и такое же количество прикосновений к девичьей талии, но запомнился именно этот, во время которого я понял, что по-настоящему меня привлекают именно девочки.

Трудно представить величину той трагедии, что произошла в душе тех мальчишек и девчонок, которые во время своих первых медленных танцев поняли, что они «не такие, как все», и что вся их дальнейшая жизнь будет «другой».


Гомосексуальные отношения появились не сегодня и не вчера, о чем свидетельствуют наскальные рисунки еще времен неандертальцев. И если во времена античности такие отношения считались вполне обычным, и даже изысканным явлением, то с приходом христианства они постепенно превратились в главного врага нравственности, борьба с которым безуспешно продолжается уже сотни лет.

В Средние века гомосексуалистов — при активном участии инквизиции, как «порождение дьявола» — сжигали на кострах. Чуть позже отношение к ним стало более «гуманным», и божественный огонь заменили виселицы и топор палача.

К 20-му веку мнения ученых мужей о причинах проявления гомосексуальности разделились. В тех странах, где это посчитали извращенностью, «застигнутых» отправляли в тюрьмы и концлагеря, там же, где гомосексуализм посчитали болезнью, для лечения применяли кастрацию и лоботомию.

Уже ближе к нашим дням для излечения «больных» стали применять гормональную терапию, но и она, кроме набора веса и роста груди у мужчин, никаких результатов не принесла.

На сегодняшний день существует больше десятка ученых версий о причинах гомосексуальности, причем совершенно противоречивых.

Если в советское время тема гомосексуализма замалчивалась, то позже, вырвавшись на свободу, она заполнила все медиапространство, буквально вламываясь в нашу жизнь.


Как и у большинства обывателей, мое отношение к секс-меньшинствам проявилось в презрении и в сальных шутках — когда острил я сам или от души смеялся над остротами других. Пока вдруг, в какой-то момент не понял, что веду себя глупо и что вопрос сексуальной ориентации других людей на самом деле меня нисколько не интересует.

Так сложилась моя жизнь, что я никогда не был объектом домогательств со стороны лиц своего пола. Конечно, возможно, что все дело лишь в моей непривлекательности, но, может быть, и в том, что агрессивность гей-сообщества преувеличена и мы создаем себе врагов там, где их нет.

Подавляющее большинство тех, кто сегодня особо выделяется нетерпимостью и острословием, полагают, что проблема гомосексуализма никогда не коснется их семьи, но если вдруг в один из дней ваша дочь или ваш сын подойдут к вам и скажут: «Папа-мама! Я не такой, как все...» — станете ли вы обливать помоями своего ребенка? Начнете ли выбивать из него «извращенность»? Укажете ли ему на дверь? Исчезнет ли ваша родительская любовь, когда вы узнаете о «нетрадиционности» своего самого родного человека?

Я, как и большинство, до конца не понимаю смысла и сути гей-парадов, но возможно, это их реакция на нашу агрессивность, когда некоторые из нас, дойдя до состояния абсурда, в ожидании подходящего дня заготавливают мешочки с какашками, чтобы бросить их в сторону «неправильных».

Может быть, если мы перестанем так остро и оскорбительно реагировать на них, то и они перестанут столь вызывающе выставлять свою «нетрадиционность» напоказ?