Уже несколько месяцев в Литве не утихает весьма эмоциональное обсуждение строительства белорусской АЭС в Островце.
 

Обострение этих дискуссий у наших северо-западных соседей можно объяснить предвыборной борьбой за симпатии избирателей.

Часть литовского истеблишмента стремится показать себя в качестве настоящих патриотов, защищающих энергетическую и экологическую безопасность Литвы.


Эту риторику можно было бы рассматривать исключительно как часть внутрилитовского политического противоборства и не придавать ей большого значения, поскольку в межгосударственных белорусско-литовских отношениях обычно превалирует более сдержанный и прагматичный подход. Но не в этом случае.

Литовская сторона устами президента Дали Грибаускайте озвучила свои претензии по поводу безопасности строящейся станции и требования по недопущению возможного экспорта белорусской электроэнергии в и через Литву на общеевропейском уровне.

Министр энергетики Беларуси Михаил Михадюк в своём интервью для газеты «Lietuvos Rytas» подробно ответил на подобные претензии.

 

В его ответах чётко прозвучали следующие позиции:

1. Претензии Литвы по безопасности не имеют сколь-либо серьёзных, документальных оснований, а белорусская сторона самым тщательным образом подходит к этому вопросу.

2. Строительство БелАЭС ведётся прежде всего для обсепечения собственных нужд Беларуси в электроэнергии и экономии на углеводородах, экспорт не рассматривается как приоритетная цель её строительства.

3. Беларусь выполняет все свои обязательства в рамках Конвенции Эспо, и разъяснения белорусской стороны находят понимание у руководства Комитета по осуществлению Конвенции.
 

Это значит, что все основные вопросы, связанные с БелАЭС в трансграничном контексте, у основного международного органа, который ими занимается, не вызывают серьёзного беспокойства.


Дополнительно стоит сказать о проблеме экспорта электроэнергии.

Два строящихся блока действительно будут обеспечивать внутрибелорусские потребности, особенно в связи со строительством и выходом на производственные мощности Китайско-белорусского индустриального парка «Великий камень».

К 2020 году, когда должен быть запущен второй блок БелАЭС, именно этот парк увеличит количественные показатели энергопотребления в стране. И только третий и четвёртый блоки, которых пока нет даже в планах, будут рассчитаны только на экспорт.


С запуском парка и других индустриальных проектов в Беларуси связаны и новые возможности для Литвы.

Во-первых, это значительное увеличение транзита через Клайпедский порт: белорусские и китайские инвесторы туда уже пришли в расчёте наращивать транзитные мощности, в том числе продукции парка.

Кстати, само расширение Клайпедского порта и его возможностей потребует дополнительной энергии.

Во-вторых, и строительство парка, и рост его населения, а также города Минска, будут неизбежно ставить вопрос об ускорении и большей интенсивности транспортного сообщения в и через Литву.

Это означает, что дополнительная энергия может понадобиться для полной электрификации литовского участка железной дороги от Вильнюса до Клайпеды, а это качественное улучшение и удешевление транспортной инфраструктуры в Литве.


Литовские коллеги это наверняка понимают, но рассчитывают, видимо, на то, что проект Висагинской АЭС позволит производить собственную электроэнергию.

Проблема в том, что проект этот гипотетический, финансирования на него нет и перспективы его получения весьма туманны. В то время как первый блок АЭС в Островце по плану будет запущен в 2018 году.

То есть в ближайшие 10—15 лет никакой реальной, выгодной альтернативы белорусской энергии в регионе не предвидится, и это надо учитывать.

Тем не менее ряд литовских политиков высказывает довольно радикальные идеи. Например, лидер партии консерваторов европарламентарий Габриэлюс Ландсбергис заявил, что «мы можем остановить финансирование этого проекта, и я думаю, что мы должны ставить перед собой именно эту цель».

С белорусской точки зрения это выглядит как намерение вмешаться во внутренние дела соседнего государства. И если за этим заявлением последуют конкретные действия, то всё это однозначно будет расцениваться белорусским руководством как недобрососедские и недружелюбные шаги.

Фактически, под угрозу может быть поставлен весь наработанный за прежние годы позитивный контекст белорусско-литовских отношений.


Несложно представить последствия подобного поведения литовской стороны.

В случае, если Литва начнёт каким-либо образом создавать реальные препятствия для строительства БелАЭС или будет настаивать на возведении непроницаемой стены между энергосистемами Литвы и Беларуси, у белорусского правительства не останется никаких других возможностей, кроме как искать иных, более договороспособных партнёров для транзита своей продукции, благо есть возможности Латвии и России.

Вероятно, и Китай пересмотрит свои проекты, связанные с Клайпедским портом, поскольку он будет интересен китайцам именно в связке с «Великим камнем».

Тем более что Латвия уже заявила о возможности подключиться к транзитному потоку, организованному вокруг китайско-белорусского парка, и небезосновательно рассчитывает на привлечение китайских инвестиций.

Возможные непродуманные действия Литвы также будут неизбежно содействовать более тесному сотрудничеству Минска и Москвы, в том числе в военно-технической сфере.

Беларусь пока особо не реагирует на мобилизационную активность Вильнюса, хотя внимательно следит за ней, но действует асимметрично, не втягиваясь в гонку вооружений и наращивания войск союзников.


Но ведь ситуация может поменяться, и тогда уже совершенно по-другому прозвучит вопрос о российской авиабазе в Беларуси, поставках из России других видов современных вооружений.

И не дай Бог, чтобы вместо мирного атома в Беларуси появился атом военный.

Возможное резкое ухудшение белорусско-литовских отношений чревато превращением зоны тесных приграничных экономических, гуманитарных, культурных контактов между нашими странами в поле «новой холодной войны».

Вряд ли это соответствует интересам Литвы, особенно если такое психологическое напряжение только подстегнёт эмиграцию из Литвы в более спокойные страны Западной Европы наиболее активной части населения.

Именно поэтому описанный вариант развития событий следует рассматривать как крайне негативный и нежелательный. И для Беларуси тоже.

Ряд литовских политиков это прекрасно понимает.

Социал-демократ Гядиминас Киркилас полагает, что «мы уж точно подобными шагами не остановим строительство этой электростанции… Существует не только Островец, есть и отношения с Белоруссией, транзит через Литву, Клайпедский порт», а глава фракции партии «Порядок и справедливость» Пятрас Гражулис считает, что угрозами по поводу Островецкой электростанции Литва превратит Беларусь «в своего врага, а не союзника» и «это нанесёт ущерб нашему государству».

Эти мнения — голос разума. Литва может извлечь из факта строительства и запуска БелАЭС не дополнительные проблемы, а выгоду: дешёвое электричество, увеличение транзитного грузопотока, модернизацию транспортной инфраструктуры, дополнительный приток белорусских туристов.

Белорусская сторона, очевидно, готова содействовать этому и не играть на обострение отношений.

И тут как никогда важна рассудительность и политическая мудрость литовских политиков, понимающих, что добрые отношения между соседями, которых связывают общие исторические корни, легко разрушить непродуманными, поспешными словами и действиями, но потом очень трудно восстановить.