Лиене Ципуле:

Статья написана как свободное от политики мнение, зеркальное статье О. Процевской «Кодекс поведения хорошего русского». Выраженное в ее статье прямым образом используется только и исключительно как средство выражения. Текст O. Процевской оформлен курсивом и не должен восприниматься в качестве претензии на мое авторство.

Я хороший латыш с многолетним стажем. На самом деле уже с рождения я должна была соблюдать определенный кодекс отношения и поведения. Родилась в латышской семье. С года до трех ходила в русский детский садик (тогда назывался яслями), так как в латышских яслях места мне не нашлось, а маме и папе после моего рождения нужно было возвращаться на работу, чтобы строить солнечный СССР. Мой первый стишок в большом обществе был на октябрьские праздники и звучал так:

Я маленькая девочка,
играю и пою;
Я Ленина не видела,
но я его люблю.

В слове «люблю» буквы «л» я выговаривала как «й», что веселило взрослых, и меня просили читать этот стишок на всех неформальных мероприятиях, что я и делала без всякого понятия о Ленине и остальном. Вечерние сказки с Хрюшей, Филей и Степашкой я смотрела на русском каждый вечер перед великой передачей советских людей – «Время», которую в моей семье никто не смотрел. По воскресеньям – «В гостях у сказки», фильмы и мультики по-русски.

Моей школой была Рижская средняя школа № 6 с музыкальным уклоном, находившаяся на ул. Суворова. И в латышской школе в то время без русского никуда – моей классной в 4-5 классе основной школы была русская, убежденная коммунистка, которая идеологическую пропаганду СССР прямо накануне Атмоды позволяла себе говорить на уроках воспитания, конечно, на русском. На Праздниках песни в обязательном репертуаре были песни и на русском языке. На Большой эстраде в Межапарке тогда «мочили» пропагандистские песни из серии «Ленин — это имя наша гордость». Апогея все достигло, когда пришлось учить латышские народные песни, переведенные на русский:

Кабы мне достались деньги,
Что лежат на дне морском,
Я купил бы рижский замок
И баранов заодно.

По-моему, здесь имелась в виду народная песня, на оригинальном языке звучащая так:

Ja man būtu tā naudiņa,
Kas guļ jūras dibenā,
Es nopirktu Rīgas pili
Ar visiem vāciešiem.

Только советским переводчикам латышского фольклора могло прийти в голову заменить слово «немцами» на «баранов», а мы, «внуки Ленина», так и читали.

Последние два года средней школы училась в кенгарагской школе, так как через 20 лет ожидания, в 1988 году, мы получили квартиру на ул. Орлова (неизвестный мне советский герой). До этого в двух комнатах в центре Риги, на ул. Сарканармияс, жили всемером, в том числе три ребенка, мама, папа, бабушка и ее брат-туберкулезник.

Дали, конечно, не новую, а ту, в которой 7 лет жил офицер советской армии. Ему же достался лучший «спецпроект» в Пурвциемсе. В нашем девятиэтажном доме жило еще только две латышских семьи. Живя там, узнала истории, как каждый из соседей попал в Латвию со всего широко СССР (Белоруссии, Украины, Казахстана, России и т. д.)...

В окрестностях была одна латышская школа, одна смешанная и четыре русских школы. Мои школьные годы в Кенгарагсе прошли в страхе, что после очередного мероприятия в школе у входа будут ждать русские и вовсе не дружелюбно настроенные. Мы никогда к ним не ходили. Они к нам приходили регулярно. Я бегала от разъяренной русской молодежи, выслушивая, какая я «латышская...», плюс весь запас нецензурных слов. Парням приходилось драться... На выпускном сестры русские сорвали официальную часть и избили директора школы. После этого три года выпускные в той школе просто не проводились. Выдавали дипломы – и все.

Несмотря на это, мне повезло с хорошими русскими друзьями, русский язык знаю отлично, русских классиков прочла в оригинале, умею петь несколько красивых русских романсов. С восстановлением независимости Латвии думала, что вернула свое разрушенное за время оккупации национальное самосознание. В личной жизни практически не чувствую напряженности, царящей в общем публичном пространстве.

Живу комфортно, не жалуюсь. Но в последнее время чувствую, что становлюсь все более странной. В цивилизованной и упорядоченной картине мира появляются трещины. На глазах начинают падать хрупкие декорации, начинает мешать создаваемый общим бормотанием русскоговорящих жителей Латвии шум, высказывания российских политиков о латвийском Законе о гражданстве, слишком часто вывешены российские флаги на улицах, слишком острая риторика между политиками по этническим вопросам, языковой референдум, подрывающий основы Латвии как национального государства, влияние и давление мягкой власти, а также то, что некоторые политики позволяют себе интерпретировать историю Латвии даже с трибуны Сейма. Из ранее неизвестных глубин поднимается странный дискомфорт. Возникает разрушительное желание вытащить на свет годами заметаемое под ковер и спрятанное на чердаке.

Это нежелательные, опасные, искореняемые тенденции, на которые окружающие мне пока еще мягко, но недвусмысленно указывают. На электронную почту и в социальных сетях получаю напоминания попридержать свое право высказываться как слишком национально мыслящая. Меня на ломаном языке называют фашисткой, мне указывают, что я говорю о защите латышского языка, ловлю себя на мысли, что мне приходится тщательно подбирать слова, чтобы сформулировать простейшую, поднимающую мое как латышки самосознание мысль, чтобы не быть причисленной к радикалам, нацикам, фашистам...

Поэтому, чтобы уберечь других от упреков, карьерных потрясений и потери знакомых, я решила опубликовать этот небольшой кодекс поведения сегодняшнего хорошего латыша. Итак, хороший латыш:

— признает, что возврат к Латвийской Республике 1918 года в 1991 году был не единственным возможным решением, а политическим выбором, который можно было сделать, а можно было и не делать. Осознает, что неизбежно вытекающее из концепции непрерывности разделение на граждан и неграждан – неверное решение, и нужно все же было всех детей и внуков привезенных при оккупационном режиме со всего Советского Союза военных, а также тех, которые тут попали на фабрики, заводы, в строительство «по распределению», получили «жилплощадь» и «детсад», которые праздники отмечают под российским флагом, на Новый год устраивают салют в 23:00, не говорят по-латышски и не признают восстановленное латвийское государство, без особой оценки лояльности признать гражданами Латвии;

— подтверждает и подчеркивает, что в программе победившего в 1989 году на выборах в Верховный Совет (важнейший законодательный орган переходного периода) Народного фронта Латвии был такой текст: «НФЛ поддерживает то, чтобы гражданство получили постоянные жители Латвии, заявившие о своем желании получить гражданство Латвии и неразрывно связывающие свою судьбу с Латвийским государством», интерпретируя это так — все, кто хотел остаться жить здесь, в Латвии, на своей «жилплощади» после развала СССР и не вернулся на родину, этим уже доказали, что неразрывно связывают свою судьбу с Латвийским государством, лояльны ему и всеми действиями как граждане реализуют только интересы Латвийского государства;

— отрицает то, что на баррикадах въехавшие в Латвию во время оккупации русские рядом с латышами могли стоять по разным причинам. Выход из СССР был единой целью для обеих сторон – и для латышей, и для латвийских русских, и для приехавших из 14 советских республик, а осознание создания Латвии как национального государства – разным. Конечно, нет! И это недвусмысленно доказывается в отношении этих людей к Латвии за эти 22 года;

— иронизирует по поводу национальной нотки в программах и риторике политических партий, презирает акцентирующих национальные ценности политиков и смеется над ними, широко используя эпитеты и сравнения, связанные с тупостью, фашистами, тотчасниками, нациками и т. д;

— 16 марта проводит как обычный день, не ездит в Лестене, не поминает воинов. Отграничивается от этой страницы истории, вставая больше на сторону победителей во Второй мировой войне, игнорируя фактологию о призыве латвийских мужчин в обе чужеземные армии;

— 9 мая не празднует, но отмечает или, по крайней мере, принимает его празднование, несмотря на зверства советского режима, которые «освободители» совершили после победами над фашистами на территории Латвии. 79-метровый обелиск и прилегающий к нему архитектурный ансамбль уважает как важное для многих жителей Латвии символическое место и публично признает, что его все-таки надо воспринимать как «Памятник освободителям Риги»;

— проблемами латышского языка и культуры не интересуется, так как они лично к нему не относятся. Считает, что латышскому языку ничего не угрожает, как это кто-то хочет представить, и латыши сами виноваты, что остальные тут не интегрировались. Интегрироваться инородцы очень хотят, над этим сильно работают и каждый день доказывает это не только в быту, но и в общественно-политическом пространстве. Причины, по которым здесь так много инородцев, не важны. Главное — согласие. К согласию призывает «Центр согласия», за который теперь даже латыши голосуют;

— результаты выборов в Риге воспринимает как победу российских спортсменов в Латвии. Не ропщет о том, что их обсуждают российские СМИ, указывая, что русская партия «Центр согласия» должна перенять недемократический латвийский режим, что, конечно, по понятным причинам рижане отмечают, развевая на улицах российские флаги и собираясь у Дома Москвы;

— активность Линдермана воспринимают как цирк одного клоуна;

— не возражает против того, что предлагается создать возможность обращаться в самоуправления на русском языке. Даже поддерживает это. Не возражает против сегрегированного образования, расколотого общества и СМИ, противогосударственных конгрессов неграждан и языковых референдумов;

— не указывает, когда русскоговорящие (махая русскими флагами, прикрепляя георгиевские ленточки и прославляя старое, советское время, когда все было лучше, а также сегодняшнюю Россию) говорят, что лояльны государству, на то, что действительно лояльно они при этом не ведут себя и сами хотят ассоциироваться с Россией, СССР, Красной армией и ее победами;

— согласен, что репрессии вовсе не были такими ужасными, а некоторые были высланы за дело;

— считает, что благополучие каждого человека – индивида – и каждого жителя, особенно русскоговорящего, важнее сохранения Латвии как национального государства и прав латышей в Латвии – единственном месте в мире, где возможном жить по-латышски. Не проблема ведь говорить по-русски, и это стоит предусмотреть в законодательстве;

— согласен, что у латышской культуры вовсе нет таких уж глубоких корней. Латвийские интеллектуалы – это потомки «медведей» с узким взглядом, не допускающие мультикультурность в качестве ценности, которую принимал (та, по крайней мере, казалось) даже Советский Союз. Без «принесенного другими народами света» латыши до сих пор сидели бы на деревьях...

— принимает, что не знать государственный язык простительно каждому, кто здесь родился и жил и больше двадцати лет и даже больше семидесяти, – это нормально, а вот латышской молодежи нужно знать русский язык, чтобы быть конкурентоспособной на рынке труда;

— согласен, что лоялен каждый, кто называет себя «латвийцем»;

— думает, что история Латвии настолько спорная, что вообще не стоит ее затрагивать. Нужно смотреть вперед, что было – то было, откуда здесь столько неграждан появилось – не важно;

— уверен, что влияние России в Латвии и все геополитические последствия – такой же миф о «медведе», как и миф о Лачплесисе. Нужны мы этой России как «собаке пятая нога». Мягкую власть выдумали ультранационалисты, чтобы манипулировать обществом и стравливать разные этнические группы в Латвии.

Только не думайте, пожалуйста, что это какая-то попытка промывки мозгов. Хороший латыш может думать и даже говорить в своей квартире и в кругу друзей о своей особой идентичности, национальных ценностях, сохранении языка и народа, культуре, может выдумывать новые и новые способы, как интегрировать болеющих за Россию русскоговорящих жителей Латвии, которым это не нужно (а вдруг что-то все же пригодится), может оправдываться перед всеми (и перед Европой, и перед Россией) за неудачную политику интеграции.

Они могут говорить совсем не так, как описано выше, это относится только и единственно к общественному поведению. Внедрение согласия в качестве процесса прибавочной стоимости в нашем государстве является важным уже несколько десятилетий, и нужно обеспечить его защиту, продолжение и развитие в будущем, излишне не драматизируя ситуацию самих латышей в своем государстве. Очень возможно, что когда-нибудь это даже будет включено в единый культурный канон латышей-русских и, конечно, в идентичность «латвийцев». К такому согласию призывает и президент.

В свою очередь благородная цель этих простых правил – минимизировать вероятность конфликтов и острых дискуссий, гарантировать стабильность и повысить комфорт всех вовлеченных сторон. Все ведь в порядке, в целом интеграция удалась – русские школы и СМИ сохранены, латыши и русские плечом к плечу проживают историю успеха Латвии. Нужно признать, некоторые мелочи остались, но их можно решить, разрешая все новые и новые референдумы, укрепляя власть прокремлевских партий и не ограничивая информационную демократию русскоговорящих, а также покорно принимая влияние мягкой власти России в Латвии.

Но ради мира и покоя нормы вежливо политического поведения должны обязаться соблюдать не одни латыши. Некоторые пункты нужно принимать во внимание и русским, которые не хотят быть признанными за свои неосторожные высказывания российскими шпионами и поддерживающими путинский режим. Русские должны осознавать, что, критикуя принятые и планируемые во имя латышской Латвии решения, они разрушают государство и льют воду на мельницы Москвы. Ядро Конституции еще только формируется, каждое неосторожное слово или действие все еще может навредить Латвии, сделав ее легкой добычей недремлющего врага.

Лояльность Латвии нужно научиться выражать и русским.
 

Оригинал статьи
Перевод Сергея Лисеенко, ИМХОклуб