Так получилось, что, когда я писал очередной разбор, посвященный борьбе с "телепропагандой" под предлогом соблюдения санкций ЕС, меня вызвали в Службу государственной безопасности (СГБ) для вручения документа о том, что я нахожусь в статусе подозреваемого в рамках другого "санкционного" дела, которое, совершенно очевидно, всё та же борьба с иным мнением.
 

В середине апреля СГБ вызвала на допрос еще пятерых латвийских журналистов, публиковавшихся на порталах Sputnik Латвия и Baltnews.

Латвийские спецслужбы считают сотрудничество со Sputnik и Baltnews противоправным, поскольку эти порталы входят в МИА "Россия сегодня". Это агентство возглавляет Дмитрий Киселев, против которого в Евросоюзе введены персональные санкции.

СГБ ведет расследование так, как будто это не политическое дело против неугодных властям журналистов, а экономическое — о работе на "неправильного" работодателя, на которого наложены санкции. Перспективы этого дела ясны, и разговоры с подозреваемыми не обязательны – и так понятно, что СГБ будет изыскивать аргументы, чтобы оправдать распространение санкций, наложенных лично на Киселева, на всех работников возглавляемого им холдинга, а, соответственно, мы, обвиняемые, будем доказывать, что мы не знали, что санкции против директора якобы распространяются на всю компанию, и по-прежнему считаем абсурдной такую логику.

Я полагаю, что, вызывая журналистов на допрос, следователь делает предварительную работу для последующих возможных уголовных дел, составляет психологический портрет всех "работников пропаганды". И тех, кто активно высказывает свои взгляды, противоречащие официальной политической доктрине страны, и тех, кто не очень-то похож на "рупор Кремля".

Собственно, я и пошел вести долгую беседу, чтобы попытаться объяснить следователю, что нынешняя "война с пропагандой" – занятие неблагодарное и только вредит Латвии, компрометирует политический месседж властей как для своих граждан, так и вовне. Вел беседу, отчетливо понимая, что переубедить одного человека системы — это не значит изменить весь ход большой политической машины. Что работа "доброго" следователя – приятно улыбаясь, искать, что еще можно предъявить подозреваемому. Что выгоднее – молчать.

Говорил потому, что считаю своим гражданским долгом сделать все, чтобы предотвратить большую политическую ошибку, которую может совершить моя Родина – Латвия. Чтобы, когда Латвия наступит на грабли, иметь возможность сказать – я предупреждал. Не только своих читателей, которые и без меня все отлично понимают, но даже следователя, человека из другого информационного пространства. Предупреждал, отчетливо понимая, что каждое неправильно понятое слово может обернуться новым уголовным делом.


Куда заводит борьба с пропагандой?

Латвия уже хлебнула последствий "санкционной борьбы", хотя многие потребители латышского контента и уверены в очередной "славной победе над пропагандой". Я, конечно, говорю об истории Первого Балтийского канала. По сути, кажущаяся кратковременная идеологическая победа обернулась разгромом, и нынешнее признание ошибок идеологами этой "войны" неспособно в короткие сроки вернуть латвийское влияние на аудиторию, переключившуюся на российские источники в интернете.

Как это было в 90-е?

Напомню основные вехи борьбы. О том, что Латвии необходимо формировать свой информационный поток для жителей, государственные мужи задумались еще 30 лет назад. И вывели российские каналы из сетки эфирного вещания. Дальше проходило почти то же самое, что и сейчас. Наиболее прогрессивная и материально обеспеченная часть населения стала подключать спутниковые тарелки, другие переориентировались на радио и книги.

Потом появились кабельщики, относительно дешево распространявшие большое количество телеканалов, среди которых были и российские, и европейские, и американские. На этом этапе те, кто думал о противодействии влиянию российской новостной повестке, видимо, считали, что National Geographic, Animal Planet, американские и бразильские сериалы, а также мультканалы, непрерывно производящие детскую тележвачку, победят влияние российских телеканалов.

Но и россияне не сидели на месте и боролись за своих телезрителей, выпуская новые передачи, сериалы, программы, играющие с форматами подачи новостей. Аналитические, репортерские программы, обсуждение громких новостей с аудиторией.

Латвия шла по тому же пути, только денег, по понятным причинам, тратила меньше.

Чем может завоевать интерес телезрителя местный относительно "бедный" телеканал, конкурирующий с мировыми лидерами? Конечно же, региональными новостями. И сыграет это, только если новости будут на понятном зрителю языке.
 

Примерно тогда и появился ПБК.


Новый век латвийского телевидения

ПБК последовательно выигрывал у других каналов во влиянии на аудиторию. У канала был хорошие развлекательные передачи и фильмы, взятые у самого дорогого российского канала ОРТ, местные звезды ПБК были вполне на уровне. Они на равных состязались с новостными командами других телеканалов, а свои удачные проекты были и на ТV5, и на LTV7, и у других. Любовь зрителей к ПБК обеспечивалась качественным контентом, который сейчас пытаются представить как главную идеологическую угрозу Латвии.

Хочу отметить важный момент. Все русскоязычные службы теленовостей были лояльны латвийскому государству. В рамках редакций существовала определенная цензура, как культурная, так и политическая. Критиковать власть можно было только конструктивно.


Многолетний провал латвийской идеологии

Будем честны — победа ПБК в борьбе за зрителя на протяжении почти 20 лет очевидна. Причины этого тоже ясны. Государственные мужи, в задачу которых входило повышать влияние гостелеканалов на русскоязычную аудиторию, занимались проваленными проектами, и трудоустройством "своих людей".

Показательна история государственного телеканала LTV7. Русские передачи все время выдавливались из телесетки, а от редакций требовались победы, невозможные в принципе. Надо отметить и руководство новостных редакций, отчетливо понимающих, почему они проигрывают, и тем не менее обещающих невозможное, чтобы сохранить должность и зарплату.

Может ли билингвальный канал быть успешным? Да! Это доказывает опыт немецких, французских и других европейских интеграционных телеканалов. Но там есть ряд очевидных условий. Для влияния на меньшинства (замечу, куда меньшие, чем национальные меньшинства Латвии) за счет государства производится переводной контент. Фильмы, новости с субтитрами, развлекательные программы с субтитрами. Причем не только на госязыке с субтитрами нацменьшинств, но и наоборот — программы на языке нацменьшинств с субтитрами на госязыке. И это за счет государства. И это дорого.

Что из этого было сделано в Латвии? Отдельные фильмы и передачи? Очевидно, что этого совершенно недостаточно.


Воевали как умели, потеряли полстраны

Последние пару лет были ошеломляющими по числу "выстрелов в ноги", произведенных Национальным советом по электронными СМИ. Сначала, продвигая новостную команду LTV7, ПБК заставили отказаться от своей команды местных новостей и программ. Если говорить начистоту, то ребят подозревали в активной рекламе "Согласия" и лично Нила Ушакова, вопреки установленным правилам игры. Но вот что вышло по итогам: вместо того, чтобы стать потребителями контента новостей LTV7, значительная часть зрителей просто ушла из латвийского телеполя. Они не приняли новую команду.

Ситуация аналогична тому, что произошло на выборах в рижский муниципалитет. Там разгром "Согласия" привел к пассивности электората. Люди, ранее голосовавшие за эту партию, в большинстве своем просто не пошли на очередные выборы. Из-за того, что на голосование пришло меньше людей, политический расклад в думе поменялся, и некоторые партии смогли говорить о росте популярности. Что, по сути, являлось самообманом и обманом электората.

Примерно тот же процесс — и в телевизионном поле. Часть аудитории просто выключила телевизор и пользуется интернетом и спутниковым телевидением, где возможности латвийской политической цензуры близки к нулю.

Каковы последствия идеологической борьбы с российскими каналами – думаю, говорить не нужно. Развлекательный контент ОРТ теперь часть аудитории смотрит с теми самыми программами, которые ПБК так тщательно цензурировал, чтобы не задеть нежные чувства латвийских чиновников и политиков.


Как Tet сам себя наказал

Занимательны и события этого года. Tet, самый крупный провайдер телеканалов, занимающий примерно половину рынка и имеющий 51% доли госкапитала, якобы в целях соблюдения санкций ЕС прекратил вещание ПБК.

Причем, замечу, ПБК уже не тот. Требования латвийской цензуры жестче, уже надо контролировать и заменять не только политические программы, но даже медицинские — канал был оштрафован якобы за недостоверную информацию о коронавирусе. Что касается регионального наполнения, то и оно отличается от прежнего. По сути, место программ, произведенных ПБК, занято программами LTV7. Замена неравнозначная, но это хотя бы те самые региональные новости, которые обеспечивают интерес местной публики больше, чем каналы, транслирующие тот же развлекательный контент, но с российским политическим наполнением.

Два месяца провел Tet без ПБК и потерял около 30 тысяч зрителей. Это практически средний латвийский город.

Председатель Национального совета по электронным СМИ Иварс Аболиньш, ставленник самой радикальной правительственной политической партии — Нацблока, — "признал" свою ошибку насчет ПБК. Вот только теперь он считает "верным решением" избавить ПБК от контента LTV7. Сложно сказать, честная ли эта глупость, или намеренное вредительство. Знаете, из тех соображений, что "пусть у меня одного глаза не будет, зато у соседа – двух". Абсолютно ясно, что лишение ПБК регионального новостного контента не замедлит сказаться на числе зрителей. Что большая часть зрителей с высокой долей вероятности перейдут не на латвийские каналы, а уйдут в интернет, где выбранный ими развлекательный контент будет сопровождаться новостными передачами другой страны.

Сейчас говорят о появлении сразу трех местных русских новостных каналов с информационными службами. Опыт подсказывает, что им удастся завоевать 2-3% латвийского телерынка — и то, если они серьезно вложатся и финансово, и в творческом плане. И этот результат не удовлетворит чиновников, полагающих, что каналы, следующие их доктринам (например, предоставление билингвального содержания без субтитров или замена дорогого развлекательного российского контента более дешевым российским или украинским), будут успешны. Через несколько лет эти прожекты будут закрыты. Уже не в первый раз.

От телевидения к интернету

Возвращаясь к вопросу идеологической борьбы с авторами Sputnik,

мы, латвийские журналисты, обеспечиваем местный региональный новостной гарнир основному блюду информационной повестки, отражающей позицию России на международном направлении. Мы законопослушны Латвии и не ограничены в выборе местных политических спикеров.

Делая из нас политических мучеников, латвийские власти автоматически повышают нашу популярность. Когда был запрещен латвийский домен Sputnik посещаемость сайта в считаные дни выросла вдвое. Если запретить нам работу, то часть из нас переедет в Россию, а часть уйдет в никуда. Но наша авторская аудитория с высокой долей вероятности останется со Sputnik. Найти латвийских журналистов для наполнения регионального контента – для Sputnik не такая и проблема, безработица на местном рынке гонит профессионалов в Москву.

Латвийским чиновникам, и Совету по электронным СМИ, и СГБ нужно понять: пока они играют в информационную войну, стреляя себе в ноги, Россия строит информационные кампании. А в борьбе строителя и солдата за население – солдат обречен. В разрушенном доме жить нельзя. Чтобы победить в этой борьбе – надо строить.
 

первоисточник