Череда рассказов о преступлениях нацизма и (преимущественно) социализма неожиданно перешла в практическую плоскость: депутат Вайдере, призвав помнить трагические уроки прошлого и учитывать интересы малых народов, намекнула, что неплохо было бы увеличить странам Балтии дотации из еврофондов. Вот так история сделалась предметом банального торга – в Прибалтике, видимо, считают, что «бренд» «жертвы репрессий» должен продаваться на Западе особенно хорошо.

«Недавние переговоры о бюджете ЕС, к сожалению, доказали, что не все готовы делать выводы из истории. Нередко в ЕС мы наблюдаем, что малым народам навязываются компромиссы, игнорируются их национальные интересы. Упомяну хотя бы сокращение одного депутатского места в Европейском парламенте для малых стран, а также явно несправедливое отношение к нашим крестьянам. Вопреки обещаниям, в ЕС до 2013 года так и не выровнены прямые дотации крестьянам, несмотря на то, что все конкурируют на едином рынке ЕС», — заявила г-жа Вайдере, подводя итоги конференции.

Любого не искушенного в отношениях внутри Европейского союза, но хоть как-то помнящего историю ХХ века человека такое заявление должно было бы смутить. Какие такие выводы из истории не готовы, по мнению г-жи Вайдере, делать в Европарламенте, верстая проект нового бюджета ЕС? О чем рассуждает эта дама, писавшая в прошлом заметки о спорте для газеты Diena и прославившаяся фразой, что русский язык сродни языку чукчей? Какие исторические аналогии могут быть проведены между распределением дотаций странам-реципиентам ЕС и преступлениями тоталитарных режимов? Оказывается, логике бывшего спорткора это не противоречит.

Депутат Европарламента, представляющая Латвию (страну, которая на стороне гитлеровской Германии принимала участие в массовых карательных операциях), решила напомнить Европе о своем «тяжелом прошлом» и потребовать за него денег.

Reductio ad Hitlerum (аргумент к Гитлеру) – универсальная реакция дотационных государств «новой Европы» на попытки стран-доноров (прежде всего, главного донора – Германии) урезать им финансирование. Последняя реакция митингующих киприотов свидетельствует, что это стало уже приобретенным рефлексом: в ответ на предложение ЕС жить по средствам — взять портрет Ангелы Меркель и пририсовать ей усы и косую челку.

Но Германия не спешит дотировать их. У нее у самой проблемы: богатые Бавария, Гессен и Баден-Вюртемберг уже выступили против того, чтобы помогать бедным восточногерманским землям. Раз так сурово немцы относятся к своим, стоит ли говорить, что еще более прохладное отношение ждет посторонних? А страны Балтии здесь именно посторонние, которые пытаются сойти за своего, а когда это не выходит, предпринимают истерические попытки по торговле историей.

При этом они пытаются продать товар «два в одном», сообщая, что испытали воздействие не только гитлеровского, но и сталинского тоталитарного режима. Следовательно, ЕС, по их логике, должен выделять им вдвое больше сочувствия, о чем и было прямо заявлено на состоявшейся в Европарламенте конференции. «Европа должна учиться на этом опыте, и применять его, оценивая дела не только нацистской, но и коммунистической власти. Особенно важно это для современного ЕС, который движется к углубленной интеграции», — считает Инесе Вайдере. А чуть позже экс-член КПСС Вайдере заявила, что денег Латвии должен выслать не только ЕС, но еще и Россия, и причина все та же – «кровавый режим», только теперь слово «нацистский» заменено на «коммунистический», в остальном же «бренд» не изменился.

Впрочем, многолетние попытки сделать «бизнес» на России явно провалились: правопреемница СССР не собирается признавать советский период в истории балтийских республик оккупацией, а без этого не будет и материальной компенсации, ради которой, собственно, все и затеяно. Разочаровавшись в черством Востоке, «новая Европа» отработанную риторику «жертв тоталитаризма» теперь переносит в Брюссель.

Усилиями прибалтов политика исторической памяти в Европе теряет свой ставший благодаря миллионам жертв почти сакральный статус и превращается в орудие банального шантажа и вымогательства денег. Это не может не понимать «старая» Европа.

Однако в той же Латвии, кажется, считают, что нашли беспроигрышный способ «доить» богатую Германию — достаточно задеть у немцев комплекс вины, связанный с нацистским периодом истории, и она обязательно поделится финансами с «маленькими народами». Помимо материального, такой шантаж может быть и политическим: можно, к примеру, газопровод «Северный поток» назвать «энергетическим пактом Молотова-Риббентропа», как это делали польские правые, у которых российско-немецкий проект отнимает выгоды по транзиту газа.

«Синдром жертвы» у балтийских и других восточноевропейских народов с годами не только не проходит, но становится все сильнее. Ведь это, оказывается, очень полезная вещь как финансово, так и политически. От этой болячки избавляться невыгодно, ее надлежит палочкой ковырять и еще сильнее «расчесывать», каждый раз при оформлении очередного пособия по «инвалидности» предъявляя общественности жуткую рану.

«Одним из основных, может быть, даже основным аспектом исторической политики является концентрация внимания на понесенных жертвах и перенесенных страданиях», — пишет российский историк Евгений Финкель. «Историческая политика вообще может проводиться только с позиции жертвы, поскольку она явным образом требует использования прошлых страданий не только как внутренней мобилизующей силы, но также и для «экспорта вины» на международную арену. Подобный «экспорт» имеет целью обрести международную легитимность и мощный рычаг влияния, который затем можно использовать в ходе различных международных взаимодействий», — заявляет другой историк Алексей Миллер.

По его мнению, в предельном случае концентрация на прошлых страданиях превращается в сотворение «национального Холокоста» — политики, широко используемой во многих посткоммунистических государствах, прежде всего в бывших республиках СССР. Почему политики так упорно стремятся к тому, чтобы трагедии, пережитые их странами в прошлом, были признаны именно геноцидом? Историк отвечает так: ответ на этот вопрос связан с тем, какое место занимает понятие геноцида в современной политике, с его особой нормативной и практической ролью:

«Во-первых, превращение в жертву геноцида дает возможность не брать на себя ответственность за несправедливость и преступления, совершенные представителями «пострадавшей нации». Сотрудничество с нацистами и участие в Холокосте, согласно популярной ныне теории, были просто актами мести за геноцид, учиненный Советами и их еврейскими пособниками».

Это позиция историков, которых никак нельзя считать коммунистическими ортодоксами, грезящими о неосоветизации бывших союзных республик. И для них совершенно очевидно, что аргумент, будто все, кто критикует политику исторической памяти в странах Восточной Европы, сами являются либо фашистами, либо сталинистами, больше не работает.

После бурного всплеска интереса к своей истории, возникшего по понятным причинам после распада социалистического лагеря и формирования новой государственности в странах Восточной Европы, казалось, что все приоритеты в этой области расставлены, концептуальные основания своего исторического пути утверждены, и можно двигаться дальше. Но в начале XXI века происходит активизация исторической политики. Она связана с деятельностью правых партий и странным образом совпадает по времени с расширением евроинтеграции на восток.

«Главным адресатом внешнеполитического послания, формулируемого с помощью исторической политики, является вовсе не та страна, в отношении которой выдвигаются обвинения. Обращение направлено к тем ключевым игрокам на международной арене, которых убеждают принять во внимание интересы новых, как правило, более слабых и «малых» партнеров», — пишет Алексей Миллер.

Такое ощущение, будто он присутствовал на выступлении г-жи Вайдере. Впрочем, лично наблюдать эту феерию торговли историей и мастерского жонглирования статистикой военного времени, наверное, уже и не надо: диагноз ясен. Приведенные цитаты описывают такое состояние сухо, но по-медицински точно. Они взяты из сборника статей «Историческая политика в ХХI веке», вышедшего в 2012 году.

«Синдром жертвы» предполагает поляризованное мышление, когда есть невинные жертвы и кровавые палачи. Такой черно-белый образ своей истории в XX веке и пытаются теперь навязать представители «малых народов», «порабощенных наций», «невинных жертв».

Инесе Вайдере на конференции в Европарламенте заявила, что в результате этнической чистки удельный вес латышей в Латвии уменьшился с 80% в довоенный период до 51% к завершению оккупации СССР в 1989 году. Эту статистику она объясняет преступлениями коммунистического режима: «В первый год «оккупации» советскими войсками было арестовано, подвергнуто пыткам, расстреляно и депортировано 26 000 человек».

Но почему г-жа депутат, рассказывая об одном, «забывает» о другом? У политика проблемы с памятью? Лечащий врач наверняка пропишет витамины, но мы напомним ей и всем забывшим об операции «Зимнее волшебство» — о тотальной зачистке мирного населения в белорусско-латвийском пограничье для блокирования советских партизан, когда создавалась 40-километровая «мертвая зона» и с этой целью было сожжено 430 деревень, вырезано 10-12 тысяч человек (преимущественно мирное население, женщины, старики и дети). Ударные силы карательной операции составили именно латышские батальоны.

И уж если говорить о преступлениях тоталитарных режимов на территории Латвии, то, как можно не упомянуть детскую «фабрику смерти» в Саласпилсе? Почему депутат Вайдере на конференции о преступлениях тоталитаризма ничего не говорит об этом? Не потому ли, что в столь чудовищном преступлении активную роль играли латышские коллаборационисты, которым нынешние власти Латвии ставят памятники? Давайте, депутат Вайдере, будьте посмелее, попытайтесь продать еще и это – но только платить в таком случае придется, видимо, уже самой Латвии.