Чтобы понять, куда движется латвийское государство и почему оно движется именно в этом направлении, нужно обратиться к анализу идеологии, которую исповедует правящая элита и которая считается государственной.

 

В 2006 году в Латвии на латышском языке был издан сборник статей «Nevardarbīgā pretošanās Latvijas pieredze» («Латвийский опыт ненасильственного сопротивления»). В 2008 году расширенный вариант этой книги был издан уже на английском языке — для англоязычного читателя (Regaining independence: Non-violent resistance in Latvia. 1945 — 1991).

Отмечая безусловную важность научного осмысления истории Латвии в составе СССР, нужно признать, что издание упомянутых книг преследовало также и политическую цель — представить и для латышей, и для читателей на Западе историю послевоенной Латвии как историю не прекращающейся борьбы с Советской властью.
 
Но на самом деле в 1960 — 1980-е годы не только активного противостояния, но даже диссидентского движения в Латвии практически не было. Писатель Юрий Абызов отмечает в этой связи, что «крамола» шла не из Риги в Москву, а наоборот: широким потоком текла сюда самиздатовская продукция, она была востребована, ловили каждое слово российских диссидентов, но своих не выдвигали (репрессированных можно было пересчитать по пальцам, да и те были тесно связаны с Москвой)».^[1]
 
Мнение Ю.Абызова подтверждает такой авторитетный эксперт, как заместитель председателя КГБ ЛССР по оперативной работе генерал Янис Трубиньш.

«Уголовных процессов над инакомыслящими в 70-80-е годы было крайне мало. Да и диссидентов-то были единицы… Подавляющее большинство латвийцев спокойно жили и работали, а не занимались какой-то борьбой», — отмечает бывший чекист.^[2]
 
Среди собственно латвийских диссидентов можно назвать лишь несколько человек. Среди них: Владимир Слушный, который выступил против подавления революции в Чехословакии в 1968 году^[3]; Гунарс Астра^[4], Интс Цалитис, Юрис Зиемелис и еще несколько человек.

Однако широкая общественность о них почти ничего не знает. Примечательно, что даже Рижская дума в своем ответе на предложение назвать одну из улиц Риги именем Юриса Зиемелиса указала, что не располагает информацией о «широкой известности и выдающемся значении упомянутых лиц в истории Риги и Латвии» (одну из улиц Риги предлагалось назвать также именем писателя Валентина Пикуля).^[5]
 
Отсутствие диссидентского движения стало причиной появления после 1991 года разных оценок отношения народа и правительства Латвии к Советской власти. Одни (политик Андрей Пантелеев) указывают на то, что в бывшем СССР «Латвия была самой услужливой».^[6]

Другие (историк Дайна Блейере) считают, что сопротивление Советской власти существовало на протяжении всего времени существования ЛССР, но проявлялось в форме «морального нравственного релятивизма и социального нигилизма».^[7]
 
Как бы там ни было, но отсутствие в стране собственного, демократического по своему содержанию, диссидентского движения неизбежно привело к тому, что идеологию движения за независимость в 1988 — 1991 годах и второй Латвийской Республики после 1991 года фактически определила радикально настроенная часть западной латышской эмиграции, политические взгляды которой основывались на необходимости возрождения идеологии режима Карлиса Ульманиса и оправдания своей деятельности в период гитлеровской оккупации Латвии.
 
Пройденный этой эмиграцией путь схематично можно отобразить следующим образом: поддержка авторитарного и этнократического режима К.Ульманиса в 1934 — 1940 гг. — сотрудничество с нацистами в годы Второй Мировой войны — бегство в 1944-1945 гг. на Запад и пропаганда на Западе тезиса о так называемой «оккупации» Латвии в 1940 году при одновременном стремлении скрыть свои преступления в годы войны — возвращение в Латвию после 1991 года, возобновление идеологии и практики режима К.Ульманиса по строительству «латышской Латвии» и попытка реабилитировать свои «подвиги» при нацистах.
 
Таким образом, в основе идеологии радикальной части западной латышской эмиграции лежит идеология этнократического режима Карлиса Ульманиса и нацистская идеология гитлеровской Германии.
 

Идеология западной латышской эмиграции — государственная идеология
 
Отсутствие демократических традиций развития латвийского государства (или почти полное отсутствие таких традиций) при четко выраженной идеализации местными латышами западной латышской эмиграции (тримды) после 1988 года привело к тому, что эта идеология нашла поддержку сначала у национал-радикальной части новой местной политической элиты, а затем и у всей латышской политической элиты, а также у части латышского народа, особенно той, которая в годы войны была родственными узами связана с Латышским добровольческим легионом СС.
 
Именно объединение национал-радикальной части западной латышской эмиграции и новой местной политической элиты при поддержке со стороны части латышского народа определило в период Третьей Атмоды и продолжает определять и сегодня логику развития этнократического политического режима в Латвии, т.е. поддержку политического курса на возобновление прерванного после июня 1940 года строительства утопической «латышской Латвии», причем на этот раз — с четко выраженными тенденциями заимствования отдельных элементов из политического арсенала нацизма и фашизма в политике латвийского государства.
 
Главными глашатаями этих, далеких от демократии, взглядов радикально настроенной части западной латышской эмиграции после 1988 года были сначала Конгресс граждан и Движение за национальную независимость Латвии (ДННЛ), позже — объединение двух крайне радикальных националистических партий «Отечеству и свободе» и ДННЛ (ТБ/ДННЛ), а сегодня — объединение партий «Все — Латвии!» и ТБ/ДННЛ.
 
Идеология национальной диктатуры, которую исповедует это политическое объединение, уже с начала 1990-х гг. стала, по сути, государственной идеологией, т.е. разделяется не только всеми другими политическими партиями, исключая лишь «Центр согласия» и ЗаПЧЕЛ, но и поддерживается значительной частью латышского населения страны. Как в 1998 г. в интервью газете «Диена» отмечал президент Латвии Гунтис Ульманис, влияние ТБ/ДННЛ на внутриполитические процессы в стране столь велико, что «если рядом нет достаточно сильной партии, ТБ/ДННЛ делает, что хочет».^[8]

Но «остальным партиям даже выгодна позиция ТБ/ДННЛ, так как позволяет тоже погреться под солнышком национального знамени тевземцев...

После обретения независимости злость и вражда, тихо сидевшая в наших душах, вдруг вырвались на свободу. А когда человек теряет чувство меры — это очень страшно. Каждый, кому не лень, выбрасывал тогда весь мусор, который был в нем, и кричал: русские, езжайте в Россию, армяне — в Армению, украинцы — на Украину, евреи — в Израиль, а в Латвии могут остаться только латыши, да и то не все, а лишь истинные националы!»

Хотя, по мнению Г.Ульманиса, «время показало, что эти националы — не лучшая часть населения»^[9], радикальные националисты как определяли в 1990-е гг., так и продолжают определять политическое развитие второй Латвийской Республики в 2000-е гг.

 

Национальная идеология латвийского государства основывается сегодня на следующих постулатах:
 
1) режим К.Ульманиса в 1934 — 1940 гг., при всех его недостатках, был «гуманным» и «щадящим»;
 
2) основанная 18 ноября 1918 г. Латвийская Республика в правовом отношении никогда не прекращала существовать. С 1940-го по 1991-й год Латвия была оккупирована СССР, нацистской Германией и потом опять СССР. Оккупационный режим нацистской Германии, в сравнении с оккупационным режимом СССР, был несравнимо мягче. Демографические, экономические, социальные и прочие потери латышского народа связаны в основном с политикой тоталитарного СССР. Так называемые «неграждане» — это есть не что иное, как последствие оккупации со стороны СССР, и ограничение их в политических правах с точки зрения международного права является полностью оправданным;
 
3) солдаты Латышского добровольческого легиона Ваффен СС в годы Второй мировой войны сражались не за идеалы нацизма и фашизма, а за независимую Латвийскую Республику, и поэтому итоги Второй Мировой войны должны быть пересмотрены, а бывшие солдаты Латышского легиона политически реабилитированы;
 
4) важнейшей задачей латвийского государства является строительство так называемой «латышской Латвии», т.е. строительство моноэтнического латышского государства, без национальных меньшинств;
 
5) во всех бедах Латвии виноваты только внешние силы, в первую очередь Россия, а отнюдь не внутренняя политика латвийского государства, и, исходя из этого, весь мир не просто должен, а ОБЯЗАН понять боль и проблемы Латвии и политически и материально помочь их разрешению, в том числе и посредством оказания на Россию политического и экономического давления для того, чтобы она компенсировала Латвии понесенные ею в период 50-летней оккупации потери;
 
6) все жители Латвии должны быть лояльны к государству, или, иными словами, — к существующему в стране политическому режиму.

 

Подобная идеология — есть не что иное, как проявление реваншизма и неонацизма в политической жизни современной Латвии.

Однако ее сторонники безапеляционно настаивают на своей правоте и выталкивают нелатышей из политической, экономической, культурной и социальной жизни.

В той части, которая касается национального вопроса и политики исторической памяти (в частности, оценки режима Карлиса Ульманиса, преобразований 1940 года, истории Латышского добровольческого легиона СС и др.), государственная идеология является тоталитарной, т.е. относится к типу мифологических образований, «поскольку делает акцент не на отображение реальности, а на популяризацию искусственно созданной картины мира, повествующей… о том, что необходимо построить и во что требуется свято верить».^[10]

Тем не менее эта идеология встречает поддержку среди части латышского населения, а также среди всех латышских партий, представленных в парламенте. В этой связи латвийский политолог Ивета Кажока в апреле 2013 г. отмечала, что сегодня «даже политический философ (куда уж там средний полицейский) не всегда определит, где кончается фашизм и начинается одна из представленных в Сейме партий».^[11]
 
Такая идеология серьезно ослабляет позиции латвийского государства не только на внешнеполитической арене, но и внутри страны, так как не только не вписывается в общедемократические рамки, но и не имеет под собой ни правового, ни исторического обоснования.

Именно поэтому правящая националистическая политическая элита, которая находится у власти лишь благодаря недемократическим выборам и активной эксплуатации исторических мифов среди латышей, заинтересована в том, чтобы принудительно навязать обществу такую интерпретацию истории Латвии, которая будет верой и правдой служить ее интересам и позволит по возможности дольше находиться у власти.
 

Идеология требует героев
 
Латвийское государство после 1991 года не только возродило недемократическую национальную политику, которую проводил авторитарный и этнократический режим Карлиса Ульманиса в период с мая 1934 года по июнь 1940 года.

Принятый в качестве основы государственной идеологии лозунг «Латвия — для латышей!» реанимировал целый ворох проблем идеологического порядка, которые свидетельствуют и о попытке латвийского государства облагородить и вновь взять на вооружение отвергнутые демократическим сообществом идеологические реликты прошлого, и о том, что Латвия не готова сегодня оценивать свою историю и перспективы своего политического развития с позиций демократии.

Именно это — основная причина стремления латвийского государства реабилитировать на государственном уровне Латышский добровольческий легион СС, что неотделимо от реабилитации нацизма и фашизма, и именно это — основная причина того, что латвийское государство в центр своей официальной идеологии поставило возрождение культа Карлиса Ульманиса.
 
Удивительно, но факт — в Латвии культ «Вождя государства», ликвидировавшего в стране в результате государственного переворота парламентскую демократию, официально подтвержден государственной идеологией.
 
Трудно представить, чтобы в какой-то другой стране, заявившей о выборе демократии как основы развития государства, в честь диктатора воздвигали бы памятники или называли улицы, а в Латвии, в честь человека, разогнавшего Сейм, запретившего деятельность политических партий и создавшего концлагеря, не только называют улицы, но и открывают памятники и создают музеи.
 
«Авторитарный режим Карлиса Ульманиса претендовал на то, чтобы полностью контролировать культуру, образование, творческую деятельность и мысли людей. Поэтому создавалась система управления и контроля за идеологией и пропагандой.

Без сомнения, одним из важнейших идеологических центров Латвии было Министерство образования, — отмечает профессор Латвийского университета Илгварс Бутелис. — Истинными воспитателями народа были объявлены айзсарги. А в 1938 году были созданы «профессиональные камеры» — своя для журналистов, для землемеров, для химиков… Фактически вся интеллигенция была подчинена контролю камер…

Тогда же Карлис Ульманис заявил: «В Латвии может быть только одна культура — латышская культура».^[12]
 
А вот что писал в начале 1935 года о Карлисе Ульманисе посол Соединенного Королевства Великобритания Сирил Джеймс Уэнсесл Торр в секретной телеграмме министру иностранных дел виконту Джеймсу Эллсбруку Саймону:

«Подобно Гитлеру, он старается пробудить национальные чувства и воодушевить латыша чувствовать господином на своей земле. Декретом определено обязательное использование латышского языка. С этим сочетается тенденция по нацистскому образцу преследовать немцев, евреев и «нансенистов». Придя к власти, он следует образцу Гитлера и Муссолини. Его так же называют вождем»…^[13]
 

Так был ли Карлис Ульманис диктатором?

Многие латыши считают, что раз он физически не уничтожал людей, как это делали Гитлер в Германии или Сталин в СССР, то и не может считаться диктатором. Но это не так!

На самом деле К.Ульманис и расстреливал, и уничтожал противников своего режима! Но, конечно, не своими руками. Но это ведь именно он взрастил ту идеологию отрицания прав национальных меньшинств и в целом — неуважения демократии, которая в 1941 году привела к участию латышей в массовом уничтожении не только евреев, но и представителей других национальностей, включая и латышей. Так что спрос с Ульманиса-старшего еще больший, чем с рядового исполнителя-убийцы.
 
Карлис Ульманис — «государственный преступник, предатель, который без боя, без единого выстрела сдал страну оккупантам!» — считает бывший редактор газеты «Диенас бизнес», известный журналист Юрис Пайдерс.

По его мнению, «если мы считаем конституцию от 1922 года священной, если мы ее уважаем, то тогда должны были установить памятник Карлису Ульманису» не в сквере напротив здания на улице Кришьяна Валдемара, где в 1930-е годы находидась квартира «Вождя нации», а в «камере Рижской центральной тюрьмы… К.Ульманис растоптал конституцию. По существу, он подготовил базу для деятельности советского режима…

Деятельность К.Ульманиса привела к массовым жертвам среди жителей Латвии. Латвия в результате депортаций, репрессий потеряла каждого третьего жителя!

Вот итог деятельности К.Ульманиса! Я бы сегодня отдал его под суд!» — заявляет Ю.Пайдерс.^[14]
 
С мнением Ю.Пайдерса согласен и бывший диссидент (сидел в лагере в Мордовии до 1964 года) и бывший депутат Верховного Совета ЛР Интс Цалитис.

«Карлис Ульманис действительно был незаконным президентом, — писал он в газете «Neatkarīga» в 2007 году. — Он захватил это государство, которое сам самоотверженным трудом, в драматических обстоятельствах создавал. Не может быть оправдания разрушению демократического государственного устройства в пользу диктатуры. В 1934 году в Латвии не было никаких — ни внутренних, ни внешних угроз, которые хотя бы в небольшой мере оправдывали роспуск Сейма и прекращение действия Сатверсме».
 
«Широко распространен миф об успехах К.Ульманиса в объединении народа, — продолжает И.Цалитис. — Но ни один диктатор нигде в мире не объединил народ, он лишь собирал вокруг себя толпу прихлебателей, которая его поддерживала. Диктаторы вокруг себя собирали не способных, но — послушных… В Латвии это означало создание культа вождя, переписывание исторических книг и прославление режима…»^[15]
 
Однако сегодня, когда официальной идеологии требуются герои, а взять их негде, официальная, а потому услужливая историческая наука старательно обеляет режим Карлиса Ульманиса, а также отделяет его и от геноцида 1941 года, в котором латыши принимали самое активное участие, и от массовой поддержки латышами Латышского добровольческого легиона СС.
 
Известный советский историк и философ Михаил Гефтер (1918 — 1995) еще в 1988 году опубликовал работу «Сталин умер вчера», в которой речь шла о том, с каким трудом выросшее при Сталине поколение советских людей преодолевает идеологическое наследие тоталитаризма. В России после 1991 года этот процесс стал необратимым, хотя и идет с известными трудностями, поскольку «тоталитаризм чересчур глубоко въелся в мнения и нравы, чтобы освободиться от него единым махом, очиститься сполна прилюдным покаянием».^[16]

В Латвии все по-другому! Идеология недемократического режима Карлиса Ульманиса фактически возведена сегодня в стране в ранг государственной. Так что, перефразируя М.Гефтера, можно сказать, что в Латвии «Карлис Ульманис еще не умер»…

А это, в свою очередь, ясно показывает, куда движется сегодняшнее латвийское государство.
 
 
 

Примечания

^[1] Абызов Юрий. Прибалтика — глазами россиянина. — В кн. Страны Балтии и Россия: общества и государства / Отв. ред. — сост. Д.Е.Фурман, Э.Г.Задорожнюк. М.: Референдум, 2002. — Стр. 435.
^[2] Элкин Абик. Янис Трубиньш: «От прошлого не отрекаюсь!» — «Вести сегодня», 2007, 12 января.
^[3] Guščins Viktors. Nepaklausīgais Vladimirs Slušnijs. — “Zemgales Avīze”, 1995. 10. janvārī.
^[4] Гунарс Астра. Он был узником совести… Его называли латышским Сахаровым. — Еженедельник «Юрмала», № 42 (1646), 7 ноября 1991 года; Leons Astra. Per aspera ad astra. Gunārs Astra. — Personība un demokrātija. Metodisks līdzeklis Latvijas vēsturē. — Rīga, 2005, lpp. 73 -78.
^[5] Ватолин Игорь. «Пикуль?.. Кто это?» — «Час», 2007, 27 июля.
^[6] «СМ-сегодня», 1994, 4 июля.
^[7] Блейере Дайна. Последствия оккупации. — В кн.: Балтийский путь к свободе. Опыт ненасильственной борьбы стран Балтии в мировом контексте. Составитель Янис Шкапарс. — Рига, 2006. — Стр. 60.
^[8] В марте этого года мы многое поняли. Президент Латвии Гунтис Улманис в беседе с главным редактором «Диены» Сармите Элерте и комментаторами Аскольдом Родиным и Айваром Озолиньшем. — «Диена», 1998, 6 апреля.
^[9] Мейден Игорь. Гунтис Улманис: «Националы — не лучшая часть населения...» — «Вести сегодня», 2007, 21 декабря.
^[10] А.И.Соловьев. Политология. Политическая теория. Политические технологии. — Москва, Аспект Пресс, 2001 г. Стр. 260.
^[11] Ивета Кажока о фашизме.  (Дата обращения — 31 мая 2014 г.)
^[12] Visi paliga valdibai! Karļa Ulmaņa režima autoritāra ideoloģija Latvijā (1934 — 1940). Dažas pamatiezimes. — “Diena”, 2004., 31. jūlijs,
^[13] Кабанов Николай. «Он следует образцу Гитлера и Муссолини». Что сообщали западные дипломаты о латвийском режиме 70 лет назад? — «Вести сегодня», 2005, 25 января.
^[14] Элкин Абик. Юрис Пайдерс: «Латвия — плацдарм для атаки на Россию!» — «Вести сегодня», 2005, 24 мая.
^[15] «Neatkarīga», 2007. 10.08.
^[16] Гефтер Михаил. Какой я вижу Россию конца ХХ века? — «Звезда» — 2001 год, № 1.