В сети «Фейсбук» наш спикер Евгений Гомберг выступил с репликой в защиту несчастного и ошельмованного Андрея Макаревича. Я попросил его развить тему на страницах ИМХОклуба. Председатель

 

---

Евгений Гомберг:

Мой знакомый санкт-петербургский журналист Анатолий Аграфенин в своей ленте на ФБ написал: «В Риге обсуждают, идти или не идти на концерты Макаревича. Обсуждают не кто «за», кто «против». Обсуждают — бойкотировать или идти, чтобы забросать несвежими помидорам и освистать. То есть «против» практически все, по крайней мере из тех, кто высказался».
 
Я высказался об этом на своей ленте.
 

Анатолий, я вообще-то не думал, что в Риге подхватят российскую травлю Андрея Макаревича. Нет, не травят, для этого Латвия слишком мелкотравчата. Но, судя по постам, вижу, что некоторые поддались. Короче — вот моя точка зрения.
 
Травля Макаревича лично мне противна, как и те ничтожества, которые его травят. Для ясности: именно те, кто организует травлю, а не те, кто имеет отличное от моего мнение.
 
Обидно еще, что это — ничтожества. Говорят, калибр человека определяется калибром его врагов. «You have no enemies, you say. Alas, my friend, the boast is poor», — это Байрон. Впрочем, стоит ли считать шавок врагами?
 
Еще больше меня удивляют мои знакомые, которые разделяют чувства этой своры. В семидесятых Макар давал концерты по подмосковным деревням, куда надо было ехать на электричке, потому что он стоял костью в горле брежневским ментам — и нам это нравилось. Сегодня он опять в неформате перед нынешними властями, но нам это уже не нравится. Может, мы изменились?
 
Да, художнику можно или заниматься политикой, или творить. Каспаров был великим шахматистом, а стал лузером. Кличко резал апперкоты (upper cut!) как Микеланджело, а стал посмешищем. Я сильно разлюбил Жанну Бичевскую после того, как она ударилась в сермяжное православие, и таки не пошел на ее концерт. Впрочем, скорее потому, что на концертах она уже не столько пела, сколько рассуждала о Боге. Говорили, крыша набекренилась.
 
Но напомню, даже в школе, «проходя» каких-нибудь «Отцов и детей», сначала мы изучали «историческую обстановку», без которой произведение не имело смысла. Макаревич живет в сегодняшней России, в которой публично добровольно/принудительно разрешено ее только громогласно любить во всех проявлениях, а степень любви выражается только уровнем громкости. И ему не нравится, что ему затыкают рот.
 
Шевчук еще мог орать: «Пусть кричат — уродина!» А теперь на это уже хмурят брови. Макар не может молчать. А эти, которые хмурят, — им много не надо, дай повод. Нет повода — создадим сами, те же «предвыборные технологии», тот же черный пиар.
 
По молодости, при советской власти, я восторгался гордым девизом американского патриотизма: «America, love it or leave it». Люби — или катись. С годами я понял, что обязанность любить — тяготит. Как любить, что любить? Почему любить именно то и так, как велят?
 
Я — не патриот Латвии, о чем не стесняюсь говорить публично, в том числе и в латышском медиапространстве. Я не могу им быть по определению: «патриот» означает «человек, любящий отечество», а юридического отечества у меня нет: Латвия не сочла меня своим сыном, хоть я тут родился; гражданином я стал по натурализации.
 
Ни на секунду не сомневаюсь, что Макаревич любит Россию. Но, наверное, как-то не так, как нужно начальству. А может, и просто собратьям, террариуму единомышленников, где с наслаждением съедят конкурента и обсосут косточки.
 
Кого поставить рядом с Макаром по таланту, по вкладу в искусство? Градского, БГ? Я имею в виду — из живых. Высоцкий, Цой — их уже нет, и можно рассказывать о дружбе с ними сколько угодно, даже если при жизни душил. Булгаков своих душителей хоть в книгах упоминал, введя в историю. Кто б помнил Всеволода Вишневского, если бы не Мстислав Лаврович и лавровишневые капли.  Спел бы Макар про своих «заклятых друзей» поименно… А впрочем, не надо, это точно будет дурной тон. «Хвалу и клевету приемли равнодушно. И не оспаривай глупца».

«Машина времени» — часть моей жизни, сорок лет, ни много ни мало, но две трети. Я не фанател, не крутил ленту с утра до вечера. Но переполненный Спортманеж, погашенный в зале свет, тысячи зажигалок, и в темноте – «Пока не гаснет свет, пока горит свеча», — это моя молодость, и это осталось не только со мной. Наверняка я пристрастен, но я не выкину это из своей жизни из-за какого-то концерта, на который пришли, а может не пришли то ли те, то ли не те люди. А скорее всего – потому, что он не «крымнаш». Так вот, я – тоже.

Противны ушаты с помоями, на него вылитые. Поневоле вспомнишь макаревическое:

«Никогда я не верил в то, что Господь создал этот мир для людей,

Потому что без них он настолько хорош, что и не передать».
 
Жаль, что Андрей не смог удержаться в границах, ввязался в споры сомнительного качества. Но как его судить, когда нервы на пределе. Лишь бы это не отразилось на творчестве. Да, у него были и раньше какие-то полуфельетонные песни про Россию братков, очень уж сиюминутные, на мой взгляд, неудачные. Ну да и фиг с ними. За Оркестр Креольского танго все прощаю. За «Разговор с Богом», За «Душу, заложенную в ломбарде», за «Утреннего ангела пустых бутылок», за «Я возьму тебя с собой в небеса», которую без комка в горле слушать нельзя.
 
Еще надеюсь, что кончится это как с Данилко/Сердючкой. Его тоже вдруг чуть не загрызли, непонятно за что — а теперь опять в топе. Наверное, сходил куда надо, кому-то что-нибудь лизнул.
 
Только боюсь, что Андрей так не сможет. Сходите, прошу Вас, Андрей Вадимович, «покайтесь», пусть подавятся. Написали — напишите еще. Наше Вам отпущение этого греха, на предоплате :). Иначе не дадут работать. Сколько великого искусства мы потеряли, пока художники были в опале.