СССР. ИСТОРИЯ
14.09.2021
Александр Филей
Латвийский русский филолог
Хроника антисоветского протеста
Как жителей Латвии готовили к развалу СССР
-
Участники дискуссии:
42592 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Дарья Юрьевна,
Сергей Рудченко,
Леонид Соколов,
Борис Бахов,
Maija Vainst,
Марк Козыренко,
Johans Ko,
Дмитрий Моргунов,
red pepper,
Лаокоонт .,
Ольга Шапаровская,
Marija Iltiņa,
Александр Соколов,
Константин Рудаков,
Леонид Радченко,
Илья Нелов (из Тель-Авива),
Дмитрий Болдырев,
Юрий Янсон,
Сергей Леонидов,
Анатолий Первый,
Андрей Жингель,
Владимир Иванов,
Александр Сергеевич,
Vladimir Kirsh,
Савва Парафин,
Юрий Васильевич Мартинович,
Владислав Соколов,
Марина Зимина,
Владимир Алексеев,
Mumins Mumins Mumins,
Рейн Урвас,
Rita Dorofeeva,
Kęstutis Čeponis,
Ольга Яковлевна Саутыч,
Антон Смулько,
Иван Киплинг,
Roman Romanovs,
Юрий Томашов,
Goliaf Goliaf,
Роланд Руматов
Государственный переворот не случается в одночасье. Ему предшествует большая кропотливая работа, не заметная простому обывателю. В Латвийской ССР она началась за четыре года до выхода республики из состава Советского Союза.
Латвия отделялась от Советского Союза стремительно, уверенно, со знанием дела. Каждой революции предшествует этап подготовки. Под подготовкой понимается череда мероприятий, направленных на провоцирование антигосударственных настроений. Как бы сказали сейчас, создание событий, которым дано стать основой для будущей национальной мифологии. В данном случае – Латвии и республик Прибалтики в целом.
Как все начиналось
Процесс "становления национального самосознания" в латвийской традиции принято называть словом Atmoda ("Пробуждение"). Считается, что в Латвии он начался в 1986 или в 1987 году.
Начался тихо и незаметно для подавляющего большинства советских граждан, которые мирно ходили на работу, становились у станков, выполняли и перевыполняли производственную норму. И даже не догадывались, что жить им в составе единого и неделимого Советского Союза осталось без малого четыре года. Скажи кому – покрутили бы пальцем у виска. Впрочем, так всегда бывает с великими державами.
Те, кто работал над стратегией демонтажа Советского Союза и до сих пор продолжает совершенствовать технологии цветных переворотов, нащупали отличные механизмы. Один из них – создание комплекса жертвенности. Достаточно внушить большой части общества, что она бесконечно страдала от произвола другой, как успех предприятия, считай, обеспечен малой кровью.
Для сакрализации комплекса жертвы и его увековечения нужно только выбрать правильную дату. И не одну, а желательно несколько. И тогда из набора трагических дат складывается новая этнополитическая мифология.
В конкретном случае нужно было для начала обнаружить день в истории Латвии, символика которого могла бы стать катализатором массовой антисоветской протестности.
Первой такой датой стало 14 июня. В этот день в 1987 году общественное движение "Хельсинки-86" организовало возложение цветов к памятнику Свободы в Риге в память о жертвах июньских высылок 1941 года. Откуда взялась эта организация? Ее родина – город Лиепая. У ее истоков встали трое – Линард Грантиньш, Раймонд Битениекс и Мартиньш Барисс.
Они тотчас принялись писать письма в международные организации с жалобами на то, как ЦК Компартии Латвии и ЦК КПСС якобы притесняет и угнетает экономические, культурные и личные права и свободы жителей. Вообще, письма за границу в "правозащитные инстанции" – это боевое крещение многих диссидентских организаций, которые примут участие в развале Советского Союза.
Однако в 1987 году такие выходки были еще в диковинку. Рижский горисполком во главе с Альфредом Рубиксом пошел на хитрость и организовал у памятника велосипедные соревнования. Однако это лишь распалило координаторов антисоветского протеста.
Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Латвии Альфред Петрович Рубикс на XXVIII съезд КПСС
В ход пошла следующая дата – 23 августа 1987 года (в день заключения договора о ненападении между СССР и гитлеровской Германией). Тогда у Монумента Свободы прошла еще одна акция, в ходе которой советская милиция избила и арестовала демонстрантов.
Здесь стоит пояснить – при демократическом режиме любой разгон митинга с помощью дубинок, резиновых пуль, слезоточивого газа и прочих мер обуздания толпы, порой неоправданных, считается нормой жизни. Ибо не принято оспаривать монополию свободного государства на насилие в тех ситуациях, когда этого требуют принципы национальной безопасности или защита общественного порядка. А вот советскому строю малейшие попытки реализовать эту монополию не прощались. Конечно, силовое подавление демонстрации 23 августа стало определенным катализатором дальнейшей протестности.
Новую концепцию мышления следовало закрепить. Властям Латвийской ССР стало известно, что 18 ноября 1987 года также планируется массовый антисоветский митинг. Чтобы не допустить провокаций у памятника Свободы, территория была огорожена и окружена подразделениями милиции. Официальные СМИ старались дискредитировать протестующих, однако это только подстегнуло общественное мнение. Антисоветское подполье почувствовало, что можно постепенно выходить на поверхность и приступать к планомерной ликвидации советской государственности.
Но надо было добавить немного "культурки". И на историческую авансцену вышли ударные отряды творческой интеллигенции. Без них ни одна революция не происходит. Первым закоперщиком "культурной революции" стал Союз писателей Латвии, который 23 марта 1988 года учредил "Комиссию по выявлению пороков сталинизма" под руководством Яниса Страдиньша. Любопытно, что Янис Страдиньш – вовсе не профессиональный литератор, а естествоиспытатель, многолетний сотрудник Института органического синтеза, сын выдающегося хирурга Пауля Страдыня.
Здесь тоже возникает философский вопрос – с чего вдруг сын принципиального антифашиста, который не поступился своими взглядами во время нацистской оккупации Латвии, за что был лишен должности и ограничен в научной деятельности, ровно через полвека стал активным борцом антисоветского фронта? Что меняет людей, выходцев из одной семьи? Как так получается, что дело сына идет наперекор делу отца?
Революция продолжалась. В июне 1988 года состоялось пленарное заседание Творческих союзов, на котором Маврик Вульфсон, преподаватель Академии художеств Советской Латвии и политический обозреватель телепрограммы "Глобус", первым публично зачитал секретные протоколы пакта Молотова – Риббентропа".
Советский и латвийский журналист и политик, депутат Верховного Совета СССР Маврик Вульфсон
Так впервые устами Маврика Германовича был озвучен факт "советской оккупации" Латвии, который стал достоянием широкой общественности. Вообще тот июнь выдался богатым на политические события. 14 июня – уже по традиции – прошел народный митинг у Дома политического просвещения (ныне Дом конгрессов). Он плавно перешел в шествие к Братскому кладбищу во главе с историком и языковедом Константином Пупурсом. В его руках впервые после Второй мировой войны через всю Ригу был пронесен красно-бело-красный флаг.
В июле тоже было жарко. В Риге прошел фольклорный фестиваль BALTICA, выдержанный в патриотическом настроении. Так были заронены зерна протестной культуры среди латышской националистической молодежи. Высшее руководство, прознав о накале страстей в Латвии, пошло на уступки.
6 октября председателем Совмина Латвийской ССР был назначен диссидентствующий Вильнис Эдвинс Бресис, а уже на следующий день, 7 октября в Межапарке прошла народная демонстрация за восстановление символики межвоенного Латвийского государства.
Массовая манифестация жителей Риги в Межапарке в поддержку учредительного Народного съезда Латвии (НФЛ)
В это самое время простые советские труженики, не жалея сил и здоровья, развивали промышленность Латвии, исправно ездили на работу, стояли у станков, совершали открытия в конструкторских бюро, выполняли и перевыполняли норму, даже не догадывались о том, что в параллельном мире что-то происходит.
Все было спокойно, как всегда. Может, только колбасы и мяса в универсамах стало чуть-чуть поменьше. Все эти революционные телодвижения практически никак не сказались на жизни людей, которые встречались, влюблялись, женились и рожали детей. Родился тогда и я – в заснеженно-вьюжном декабре 1988 года. Когда "песенная революция" уже переходила ко второму этапу.
Следующий шаг
Второй этап – это формирование Народных фронтов во всех трех Прибалтийских республиках. Так назывались организации, раскрутившие маховик распада Советского Союза. В Риге Народный фронт Латвии (НФЛ) устроил свой первый съезд 8-9 сентября 1988 года в Доме политического просвещения. Первым его лидером был избран экоактивист и публицист Дайнис Иванс.
Журналист Дайнис Иванс, избранный в результате голосования, Председателем правления Народного фронта Латвии. Латвийская ССР.
Успех мифологизации мышления нужно было закрепить красивым фольклорным образом, который позволил бы сплотить народ. И вот, решающая дата – 11 ноября 1988 года. В день празднования Дня Лачплесиса на набережной Даугавы прошла народная демонстрация.
Тогда же на башне Святого Духа Рижского замка (тогда еще – Дворца пионеров и школьников) был поднят государственный флаг Латвии. В декабре под руководством активистов НФЛ – польского филолога Инты Козакевич, адвоката и поэтессы Руты Марьяш, и журналиста и киноведа Абрама Клецкина прошел Народный форум о культурной и национальной автономии латышских национальностей.
Здесь можно фантазировать, уповая на магию сослагательного наклонения, но одно очевидно – если бы местные или всесоюзные власти в те бурлящие дни 1987 и 1988 годов проявили решимость, психологический стержень и железную политическую волю, то многих разрушительных процессов удалось бы избежать. Каждый день промедления вбивал гвоздь в гроб Советского государства.
Правда, до поры до времени никто не смел заговаривать о государственной независимости Латвии. Впервые публично НФЛ призвал начать дискуссию по этому вопросу 31 марта 1989 года. С точки зрения советского законодательства, это был чистой воды сепаратизм, а призывы, озвученные на том собрании, можно было квалифицировать как призывы к мятежу.
Однако никто не одернул народнофронтовцев ни в одной из прибалтийских республик. И те почувствовали, что у них развязаны руки. Хотя, по правде говоря, им никто руки и не связывал. Во всяком случае, председатель Верховного Совета СССР Михаил Горбачев тогда разразился патетическими речами, но дальше идти не решился. Или же ему просто приказали отпустить Прибалтику. Сегодня первый и последний президент СССР вряд ли будет рассуждать на эту тему открыто.
Как следствие, 28 июля 1989 года Высший совет Латвийской ССР принимает роковое для истории советской державы решение. И оформляет его документально – в виде "Декларации о суверенитете Латвийской ССР". В ней формулируется мысль о том, что законодательство Латвийской ССР выше законодательства СССР. Это было не началом конца, а одной из финальных стадий конца.
Вот тогда уже люди зашевелились и занервничали. Стало понятно, что общество движется куда-то не туда, но как выбраться из этого "не туда" – никто не придумал. То время ознаменовалось расцветом оппозиционно-вольнолюбивой периодики, массовых митингов и страстных речей, а также поиском новых историософских смыслов взамен утраченных.
Многие молодые общественные активисты, как с одной, так и с другой стороны, попробовав себя в публицистике и ораторском искусстве, начали политическую карьеру. Не у всех она сложилась удачно, но кто-то прочно вошел в формировавшуюся нацэлиту – и не выходит из нее по сей день.
Окончательные выводы не сделаны до сих пор. И вопросов к тому периоду остается очень много.
Латвия отделялась от Советского Союза стремительно, уверенно, со знанием дела. Каждой революции предшествует этап подготовки. Под подготовкой понимается череда мероприятий, направленных на провоцирование антигосударственных настроений. Как бы сказали сейчас, создание событий, которым дано стать основой для будущей национальной мифологии. В данном случае – Латвии и республик Прибалтики в целом.
Как все начиналось
Процесс "становления национального самосознания" в латвийской традиции принято называть словом Atmoda ("Пробуждение"). Считается, что в Латвии он начался в 1986 или в 1987 году.
Начался тихо и незаметно для подавляющего большинства советских граждан, которые мирно ходили на работу, становились у станков, выполняли и перевыполняли производственную норму. И даже не догадывались, что жить им в составе единого и неделимого Советского Союза осталось без малого четыре года. Скажи кому – покрутили бы пальцем у виска. Впрочем, так всегда бывает с великими державами.
Те, кто работал над стратегией демонтажа Советского Союза и до сих пор продолжает совершенствовать технологии цветных переворотов, нащупали отличные механизмы. Один из них – создание комплекса жертвенности. Достаточно внушить большой части общества, что она бесконечно страдала от произвола другой, как успех предприятия, считай, обеспечен малой кровью.
Для сакрализации комплекса жертвы и его увековечения нужно только выбрать правильную дату. И не одну, а желательно несколько. И тогда из набора трагических дат складывается новая этнополитическая мифология.
В конкретном случае нужно было для начала обнаружить день в истории Латвии, символика которого могла бы стать катализатором массовой антисоветской протестности.
Первой такой датой стало 14 июня. В этот день в 1987 году общественное движение "Хельсинки-86" организовало возложение цветов к памятнику Свободы в Риге в память о жертвах июньских высылок 1941 года. Откуда взялась эта организация? Ее родина – город Лиепая. У ее истоков встали трое – Линард Грантиньш, Раймонд Битениекс и Мартиньш Барисс.
Они тотчас принялись писать письма в международные организации с жалобами на то, как ЦК Компартии Латвии и ЦК КПСС якобы притесняет и угнетает экономические, культурные и личные права и свободы жителей. Вообще, письма за границу в "правозащитные инстанции" – это боевое крещение многих диссидентских организаций, которые примут участие в развале Советского Союза.
Однако в 1987 году такие выходки были еще в диковинку. Рижский горисполком во главе с Альфредом Рубиксом пошел на хитрость и организовал у памятника велосипедные соревнования. Однако это лишь распалило координаторов антисоветского протеста.
Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Латвии Альфред Петрович Рубикс на XXVIII съезд КПСС
В ход пошла следующая дата – 23 августа 1987 года (в день заключения договора о ненападении между СССР и гитлеровской Германией). Тогда у Монумента Свободы прошла еще одна акция, в ходе которой советская милиция избила и арестовала демонстрантов.
Здесь стоит пояснить – при демократическом режиме любой разгон митинга с помощью дубинок, резиновых пуль, слезоточивого газа и прочих мер обуздания толпы, порой неоправданных, считается нормой жизни. Ибо не принято оспаривать монополию свободного государства на насилие в тех ситуациях, когда этого требуют принципы национальной безопасности или защита общественного порядка. А вот советскому строю малейшие попытки реализовать эту монополию не прощались. Конечно, силовое подавление демонстрации 23 августа стало определенным катализатором дальнейшей протестности.
Новую концепцию мышления следовало закрепить. Властям Латвийской ССР стало известно, что 18 ноября 1987 года также планируется массовый антисоветский митинг. Чтобы не допустить провокаций у памятника Свободы, территория была огорожена и окружена подразделениями милиции. Официальные СМИ старались дискредитировать протестующих, однако это только подстегнуло общественное мнение. Антисоветское подполье почувствовало, что можно постепенно выходить на поверхность и приступать к планомерной ликвидации советской государственности.
Но надо было добавить немного "культурки". И на историческую авансцену вышли ударные отряды творческой интеллигенции. Без них ни одна революция не происходит. Первым закоперщиком "культурной революции" стал Союз писателей Латвии, который 23 марта 1988 года учредил "Комиссию по выявлению пороков сталинизма" под руководством Яниса Страдиньша. Любопытно, что Янис Страдиньш – вовсе не профессиональный литератор, а естествоиспытатель, многолетний сотрудник Института органического синтеза, сын выдающегося хирурга Пауля Страдыня.
Здесь тоже возникает философский вопрос – с чего вдруг сын принципиального антифашиста, который не поступился своими взглядами во время нацистской оккупации Латвии, за что был лишен должности и ограничен в научной деятельности, ровно через полвека стал активным борцом антисоветского фронта? Что меняет людей, выходцев из одной семьи? Как так получается, что дело сына идет наперекор делу отца?
Революция продолжалась. В июне 1988 года состоялось пленарное заседание Творческих союзов, на котором Маврик Вульфсон, преподаватель Академии художеств Советской Латвии и политический обозреватель телепрограммы "Глобус", первым публично зачитал секретные протоколы пакта Молотова – Риббентропа".
Советский и латвийский журналист и политик, депутат Верховного Совета СССР Маврик Вульфсон
Так впервые устами Маврика Германовича был озвучен факт "советской оккупации" Латвии, который стал достоянием широкой общественности. Вообще тот июнь выдался богатым на политические события. 14 июня – уже по традиции – прошел народный митинг у Дома политического просвещения (ныне Дом конгрессов). Он плавно перешел в шествие к Братскому кладбищу во главе с историком и языковедом Константином Пупурсом. В его руках впервые после Второй мировой войны через всю Ригу был пронесен красно-бело-красный флаг.
В июле тоже было жарко. В Риге прошел фольклорный фестиваль BALTICA, выдержанный в патриотическом настроении. Так были заронены зерна протестной культуры среди латышской националистической молодежи. Высшее руководство, прознав о накале страстей в Латвии, пошло на уступки.
6 октября председателем Совмина Латвийской ССР был назначен диссидентствующий Вильнис Эдвинс Бресис, а уже на следующий день, 7 октября в Межапарке прошла народная демонстрация за восстановление символики межвоенного Латвийского государства.
Массовая манифестация жителей Риги в Межапарке в поддержку учредительного Народного съезда Латвии (НФЛ)
В это самое время простые советские труженики, не жалея сил и здоровья, развивали промышленность Латвии, исправно ездили на работу, стояли у станков, совершали открытия в конструкторских бюро, выполняли и перевыполняли норму, даже не догадывались о том, что в параллельном мире что-то происходит.
Все было спокойно, как всегда. Может, только колбасы и мяса в универсамах стало чуть-чуть поменьше. Все эти революционные телодвижения практически никак не сказались на жизни людей, которые встречались, влюблялись, женились и рожали детей. Родился тогда и я – в заснеженно-вьюжном декабре 1988 года. Когда "песенная революция" уже переходила ко второму этапу.
Следующий шаг
Второй этап – это формирование Народных фронтов во всех трех Прибалтийских республиках. Так назывались организации, раскрутившие маховик распада Советского Союза. В Риге Народный фронт Латвии (НФЛ) устроил свой первый съезд 8-9 сентября 1988 года в Доме политического просвещения. Первым его лидером был избран экоактивист и публицист Дайнис Иванс.
Журналист Дайнис Иванс, избранный в результате голосования, Председателем правления Народного фронта Латвии. Латвийская ССР.
Успех мифологизации мышления нужно было закрепить красивым фольклорным образом, который позволил бы сплотить народ. И вот, решающая дата – 11 ноября 1988 года. В день празднования Дня Лачплесиса на набережной Даугавы прошла народная демонстрация.
Тогда же на башне Святого Духа Рижского замка (тогда еще – Дворца пионеров и школьников) был поднят государственный флаг Латвии. В декабре под руководством активистов НФЛ – польского филолога Инты Козакевич, адвоката и поэтессы Руты Марьяш, и журналиста и киноведа Абрама Клецкина прошел Народный форум о культурной и национальной автономии латышских национальностей.
Здесь можно фантазировать, уповая на магию сослагательного наклонения, но одно очевидно – если бы местные или всесоюзные власти в те бурлящие дни 1987 и 1988 годов проявили решимость, психологический стержень и железную политическую волю, то многих разрушительных процессов удалось бы избежать. Каждый день промедления вбивал гвоздь в гроб Советского государства.
Правда, до поры до времени никто не смел заговаривать о государственной независимости Латвии. Впервые публично НФЛ призвал начать дискуссию по этому вопросу 31 марта 1989 года. С точки зрения советского законодательства, это был чистой воды сепаратизм, а призывы, озвученные на том собрании, можно было квалифицировать как призывы к мятежу.
Однако никто не одернул народнофронтовцев ни в одной из прибалтийских республик. И те почувствовали, что у них развязаны руки. Хотя, по правде говоря, им никто руки и не связывал. Во всяком случае, председатель Верховного Совета СССР Михаил Горбачев тогда разразился патетическими речами, но дальше идти не решился. Или же ему просто приказали отпустить Прибалтику. Сегодня первый и последний президент СССР вряд ли будет рассуждать на эту тему открыто.
Как следствие, 28 июля 1989 года Высший совет Латвийской ССР принимает роковое для истории советской державы решение. И оформляет его документально – в виде "Декларации о суверенитете Латвийской ССР". В ней формулируется мысль о том, что законодательство Латвийской ССР выше законодательства СССР. Это было не началом конца, а одной из финальных стадий конца.
Вот тогда уже люди зашевелились и занервничали. Стало понятно, что общество движется куда-то не туда, но как выбраться из этого "не туда" – никто не придумал. То время ознаменовалось расцветом оппозиционно-вольнолюбивой периодики, массовых митингов и страстных речей, а также поиском новых историософских смыслов взамен утраченных.
Многие молодые общественные активисты, как с одной, так и с другой стороны, попробовав себя в публицистике и ораторском искусстве, начали политическую карьеру. Не у всех она сложилась удачно, но кто-то прочно вошел в формировавшуюся нацэлиту – и не выходит из нее по сей день.
Окончательные выводы не сделаны до сих пор. И вопросов к тому периоду остается очень много.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Александр Гапоненко
Доктор экономических наук
Советская нация
реванш троцкистов и реставрация старой этнической иерархии
Игорь Зайцев
Как молоды мы были… Часть 4.
Дневник советского моряка, по совместительству – поэта и музыканта
Игорь Зайцев
Как молоды мы были…Часть 3.
Дневник советского моряка, по совместительству – поэта и музыканта
Игорь Зайцев
Как молоды мы были… Часть 2.
Дневник советского моряка, по совместительству – поэта и музыканта