Два года назад, когда антироссийские санкции только еще обсуждались и объявлялись, целый хор западных экспертов предупреждал о таком вероятном и логичном встречном ходе, как объявление российскими компаниями-заёмщиками о неплатежеспособности.

Причем последствия этого шага уже тогда оценивались экспертами как катастрофические.


700 млрд долларов, которые российские резиденты в 2014 были должны западным банкам и фондам, это как раз та самая сумма про которую ходит бородатый анекдот: «Если не отдать банку 100 баксов — у тебя будут проблемы. Если не отдать 100 млн — проблемы будут у банка».

700 млрд долларов — это почти полностью долги российских банков и предприятий, а не государства, а это совсем не одно и то же —





700 млрд долларов российских кредитов в 2014 «нашим западным партнерам» в случае объявления неплатежеспособности заёмщиков являлись на тот момент тем самым кирпичиком в финансовой стене Запада, при вытаскивании которого практически гарантированно организовывался «кирдык» всей банковской системы, финучреждения которой должны друг другу по кругу, и неплатежеспособность хотя бы одного звена моментально вызвала бы «эффект домино», остановить который некому и нечем. Что шикарно доказала Греция, только пригрозив дефолтом по 300-миллиардному кредиту и тут же получив взамен любые и всякие преференции (не для греков, естессно, но для греческой элиты).

Причем для объявления корпоративной неплатежеспособности не надо было вчера, как и сегодня, никаких политических решений.

Неплатежеспособность для западной экономики — абсолютно рутинная процедура, которая не требует вовлечения в этот процесс парламентов и администраций.

И времени сама процедура банкротства занимает самый минимум — по информации Государственного департамента по неплатежеспособности Великобритании (The Insolvency Service), 42% всех банкротств завершаются раньше, чем через 12 месяцев. В среднем — 7 месяцев...


И самое главное, чего не понимают большинство российских граждан: банкротство — это защита заёмщика от кредитора, а не наоборот, где главным результатом этой семимесячной «бодяги» является списание ВСЕХ долгов заёмщика и отнесение их на убытки кредиторов.

И шансов их не списать — тоже ноль, потому что для этого надо менять полностью всё англосаксонское гражданское законодательство и банкротить еще одну отрасль — специалистов по неплатежеспособности, доходы которых сопоставимы с бюджетом отдельно взятого государства.

То есть в чистом остатке — при реализации такого сценария — уже к концу 2014 года в графе «долги российских предприятий нерезидентам» красовался бы гордый «НОЛЬ», а «наши западные партнеры», забыв про свой цивилизаторский гонор, денно и нощно латали бы пробоины в финансовом секторе, который — не забываем — является последним и единственным живым локомотивом западной экономики.

(В этом месте должн был стоять список западных кредиторов, которых так самоотверженно спасали всё это время от банкротства российские власти и предприятия, но вот фигушки, «Гугль» и «Яндекс» кажут жирный кукиш, что навевает...)

Мало того, именно такой сценарий, как самый логичный, называли и российские либеральные деятели.

Правда, они тоже говорят про запреты, которые вовсе не требуются. Неплатежеспособность, повторяю, в западной практике — абсолютно рутинная процедура, вроде планового ремонта помещений.

 

«Вместо запрета на ввоз продовольствия России необходимо запретить своим компаниям платить по внешним корпоративным долгам. Именно это нанесет удар по финансовой системе Запада. Ведь Запад бьет именно по финансовой системе России. Нужен адекватный ответ».

Но все они вместе взятые (и я тоже — в их числе) даже предположить не мог, что руководство российских компаний (и российского государства) пойдет по самому нелогичному пути — вытаскивания из собственной экономики активов на падающем рубле и вкачивания этих активов в западные банки-кредиторы.

Наверное, причины делать именно так, а не иначе, были настолько веские, что вынуждали рискнуть собственной экономикой ради спасения чужой.

Такое разорительное самопожертвование российской элиты позволило лично мне уже 12 месяцев назад сделать вывод, что Путин для «наших западных партнеров» — Счастье Неземное, и европейцам молиться на него надо круглосуточно, так как весь 2014-2015 год он и возглавляемое им государство российское ежедневно спасало европейские банки — от краха, а самих европейцев — от поголовного и почти моментального разорения.

Не удержусь от цитаты годичной давности:

 

«Европейцы, а вы не охренели? У вас что, много платежеспособных должников? Да вот буквально он один и остался. Уйдет Путин — и что? Следующий после него побежит с вами расплачиваться? Щас! Что-то я не наблюдаю в России массового желания сделать приятно Европе. Желание как раз присутствует, но совсем другое, всё больше непечатное...

Так что молитесь, чтобы Путин успел додавить возврат ваших денег прежде, чем вы додавите его.

Кстати, насчет российских газа-нефти, которую вы, европейцы (и я — тоже), потребляете по халявным (по сравнению с английской-норвежской-американской) ценам.

Размер бюджетной помощи, которую правительство РФ выделяет своим банкам, чтобы они рассчитались с вами — это аккурат стоимость 10 заводов для глубокой переработки нефти и газа, после которой ни нефти ни газа для экспорта у РФ уже не останется.

Но зато появятся закупаемые сегодня за валюту изделия химической промышленности, которые, кстати, с руками оторвут китайцы.

А в Европе сразу остановится целая отрасль, которая занимается тем, что закупает в РФ нефть и газ по два, перерабатывает и продает обратно в РФ по пять, и вот на эти три прОцента и живёт...»

 

Весь 2015 год финансовый сектор России честно волок на себе всю Европу, на каждый капризный окрик из Брюсселя отвечая плановыми и неплановыми погашениями кредитных обязательств российских компаний:





И вот когда пик платежей (сентябрь-декабрь 2015) пройден, началось шевеление в сторону, которого все ожидали в 2014-м и которое оказалось «ах, какое неожиданное!» в 2016-м. Согласитесь, что это «жу» неспроста.

С чего бы оно? Ваше мнение?