Кто-нибудь еще ощущает, что в течение последнего полугода из латвийской политики пропала вся жизнь? То есть вы почувствовали начало стагнации при смене правительств Домбровскиса и Страуюмы?
 
В качестве примера приведу 10 областей, в которых недавно еще были заявлены перемены или их необходимость была очевидна, но эти перемены не только не начались, а, кажется, остановились даже серьезные политические дискуссии об их необходимости.
 
 
1. Образование, в особенности — слабо управляемый сектор высшего образования с плохо расставленными приоритетами, а также плохие показатели дальнейшего образования взрослых;
 
2. Здравоохранение с огромными проблемами управления, финансирования и качества услуг;
 
3. Чахнущая (мягко выражаясь) сфера инноваций и науки;
 
4. Реформа управления государственными компаниями;
 
5. Реформа, целью которой является более честное управление процессами неплатежеспособности;
 
6. Трагикомедия с Бюро по борьбе с коррупцией (БПБК);
 
7. Неудавшееся решение электронной подписи, которое до сих пор не позволяет Латвии приблизиться к показателям доступности электронных услуг Эстонии, а также другие проблемы с качеством управления, на которые Латвии указывают международные организации;
 
8. Вопросы укрепления энергетической независимости;
 
9. Проблемы системы внутренней безопасности (например, отсутствие элементарного обучения в области действий в чрезвычайных ситуациях), глубина которых стала частично видна после трагедии в Золитуде;
 
10. Социальное неравенство, которое связано с невозможностью пересмотра латвийской налоговой системы в целом.
 
 
Нельзя сказать, что никто ничего не делает — в отличие от правительства и большинства Сейма, который уже с января работает в отпускном режиме, премьер, некоторые депутаты и министры потихоньку копошатся, стараются закончить мелкие дела, которые могут повлиять на ситуацию в долгосрочной перспективе, но могут и ничего не изменить. А так — полный паралич в ожидании выборов в Сейм и без особой надежды на то, что в октябре что-то принципиально изменится.
 
Моя гипотеза: эта летаргия так заметна потому, что это регресс по сравнению с работой предыдущего правительства.
 
Человеческая природа позволяет легче заметить изменения в плохую сторону, а не в хорошую, и на этом фоне работа новой коалиции кажется на порядок слабее. На мой взгляд, предыдущее правительство установило более высокую планку того, что граждане вообще могут ожидать от правительства и парламента.
 
Было бы интересно поэкспериментировать — представить себе, как выглядел бы сегодняшний день, если бы в 2011 году не прошли чрезвычайные выборы в Сейм, и Сейм, выбранный в 2010 году, продолжил работу до выборов, запланированных в этом году.
 
Я уверена, что ни одна из 10 проблем, упомянутых мной, не была бы решена.
 
Сложно вспомнить более пустые предвыборные программы, чем те, которые партии предложили перед выборами 2010 года. Один из двух партнеров по коалиции — Союз «зеленых» и крестьян — даже не разработал программу, которая превысила бы объем в 4000 знаков (1-2 стр.). Некоторые реформы, заявленные на выборы 2011 года, вообще не были бы включены в распорядок дня.
 
Но с точки зрения атмосферы — между ТЕМ и ЭТИМ правительством существовала бы огромная разница. Если ЭТОМУ правительству характерна летаргия, ТО правительство характеризовало формальная коалиция «Единства» и СЗК, однако реальная коалиция трех других партий — СЗК, ЦС и «За лучшую Латвию» в течение года после выборов-2010 доказала свою силу в открытом голосовании за запрет БПБК произвести обыск по месту жительства А.Шлесерса, а также в закрытых голосованиях о судьях, об омбудсмене, некомпетентности в вопросах прав человека и о президенте «последнего мгновения».
 
«Единство» продолжало бы разводить руками, наблюдая за этими голосованиями, и деградировать вместе со всеми своими спонсорами (которые позже перешли к Олштейнсу и Репше) с такой же скоростью, которую показало с момента выборов 2010 года до конца весны 2011 года.
 
Поэтому отношение к внеочередным выборам 2011 года, разумеется, является делом вкуса. Знаю людей, которые в июне 2011 года считали, да и до сих пор считают, что тогда было распущено лучшее правительство Латвии всех времен — коалиция «Единства» и СЗК под управлением Валдиса Домбровскиса.
 
Восхищаюсь такой последовательностью, но мои ценности приводят меня к уверенности, что следующее правительство Домбровскиса («Единство» + ПР + НО) было несравненно лучше. В той коалиции был более сильный состав министров, амбиции, энергия и способность решать некоторые системные проблемы (те же тайные голосования), а также включать в общественную повестку дня темы, которые там должны были присутствовать давным-давно, но по причине засоренности политической среды на них не обращали должное внимание.
 
Но в основе этого правительства была одна фундаментальная ошибка, которая позволяла начинать общественные дискуссии по многим проблемам, но не решать их.
 
Она заключалась в отрицании процесса предыдущей политики, и одновременно — в нехватке знания (и хуже всего — в неспособности самим признать свое незнание), что это такое — нормальный, конструктивный политический процесс, ориентированный на результат.
 
Давняя болезнь латвийской политики — принцип ленных владений в отношении отраслевой «ответственности» закреплен так, как будто это нормальный элемент политического процесса. В результате партия «Единство» не желала нести ответственность за образование — мол, это ответственность Партии реформ, а Партия реформ позволила себе меньше интересоваться реформой системы надзора за неплатежеспособностью — ведь это дело Национального объединения. Ну, а Нацобъединение могло позволить себе не знать ничего о проблемах системы здравоохранения — об этом пусть болит голова у «Единства»!
 
Особенно ярко самая большая проблема латвийской политической системы постолигархического периода проявилась, когда после отставки Валдиса Домбровскиса пришлось создавать новое правительство и некоторые партии отказались даже от попыток назвать своих представителей на пост министров, честно признав… что ничего в этих сферах не понимают! И самое печальное — они не понимают, что такого особенного в таком признании.
 
Невозможно решить проблему, если не признать само ее наличие. Самая глубокая проблема латвийской политической системы: даже если на индивидуальном уровне правительство состоит из одних гениев, оно будет мало на что способно, если его охватил синдром враждующих личностей. Легко прогнозировать, что отсутствие общих целей, общего голоса, общей ОТВЕТСТВЕННОСТИ за достигнутый результат становится причиной войны в рамках коалиции. Ведь каждая партия заинтересована выделиться на фоне других — получить больше средств на «свои» отрасли, показать партнеров по коалиции в более невыгодном свете (поставить подножку реформам).
 
Нет, это не нормальный элемент политического процесса! Конечно, в Латвии уже поднадоело постоянное упоминание Эстонии, но тем не менее, позволю себе указать на наших северных соседей.
 
В этом году меня удивила аргументация эстонских коллег, почему, по их мнению, смена правительства в Эстонии является положительным событием: старое правительство Эстонии уже не могло достичь договоренностей о решении важных вопросов. Долгие годы могло, а тут — не может. От такой неспособности решить важные проблемы страдали жители, поэтому смена правительства стала закономерным процессом. Такой мотивации в латвийской политике, кажется, никогда не было, ведь основной идеей является математическое «скрепление» правительства, а не общая эффективная работа с амбициозными целями.
 
Коалиционное правительство — это всегда компромисс (понимание, что свою личную политическую программу ты сможешь выполнить только на 20, 50, 80%) и общая ответственность — за сделанное и несделанное отвечает не партия, под ответственность которой была передана какая-либо сфера деятельности, а ВСЕ партии, входящие в правительство. Достижения в отдельной сфере — это общие достижения, а неразрешенные проблемы — общая недоделка. Если правительство заявляет какую-либо реформу, за этой реформой стоит ВСЕ правительство (каждая партия, входящая в него).
 
Если такой солидарности нет, сделать ничего нельзя. Именно это было самым большим несчастьем третьей коалиции Домбровскиса — сравнительно сильные кадры, но очень слабые командная работа и чувство общей ответственности. И самое худшее — почти непоколебимая уверенность в том, что это нормальный политический процесс, что по-другому и быть не может.
 
 
Что делать?
 
Что делать, чтобы появилась хотя бы надежда на то, что после октябрьских выборов в латвийской политике зашевелится жизнь, более конструктивная, чем та, что была при третьей коалиции Домбровскиса?
 
Предлагаю в качестве решения воспользоваться преамбулой к Сатверсме.
 
Без иронии. Точнее — с легкой иронией.
 
Если рассматривать преамбулу в контексте 20 с лишним лет, в ней, как в символическом жесте, нет ничего неординарного: это лишь последний из многих случаев, когда латышская политическая элита перед выборами использует карту этнического национализма, чтобы предложить избирателю патетическое развлечение с символическим значением и отвлекает этого избирателя от факта, что более серьезные проблемы (сложные системные изменения) остались неразрешенными.
 
Но избиратель, осознавший эту тактику, может вернуть мяч.
 
По этой причине хочу высказать два предложения.
 
Во-первых, используйте преамбулу как причину, чтобы задать важные вопросы. Каждый раз, когда какой-нибудь депутат Сейма или партия среди своих достижений упоминает преамбулу (укрепление конституционных ценностей), задайте следующий вопрос: «Преамбула — это символический текст. А вот что вы, голубки, сделали для того, чтобы жителям Латвии были доступны системы здравоохранения (образования, э-услуг) мирового уровня? Что вы сделали для того, чтобы решить вопросы надзора за администрированием неплатежеспособности (и другие важные вопросы)?»
 
Лично я буду так поступать.
 
Не позволяйте отфутболивать ответственность — все партии, которые в это время были в правительстве, отвечают как за содеянное, так и не сделанное во всех сферах!
 
Правительство — это общая работа и солидарная ответственность, а не партийные ленные владения. Чем чаще избиратели будут задавать неудобные вопросы перед выборами, тем больше возможность, что партии больше подумают о своих предложениях перед выборами, а в октябре будут знать, что делать.
 
Во-вторых, используйте преамбулу в качестве примера — он поможет иллюстрировать латвийской политической элите, что сплоченная работа в коалиции в Латвии отнюдь не является утопией. Мол, раз уж оказалось возможным проявить железную политическую волю и 69 депутатов проголосовали за символический текст, то какое может быть оправдание тому, что вы не могли договориться о более серьезной поддержке науки, пересмотреть налоговую систему Латвии, реализовать значимые реформы, которые принесли бы перемены в администрировании госуправления?
 
Требования к послевыборному периоду должны быть такими, чтобы новая коалиция (какой бы она ни была) обязалась закончить дела 11-го Сейма и стеной стояла за эти дела, не разделяя управление государством на сферы (без)ответственности.
 
Если не спрашивать с партий ответ за невыполненные дела, не требовать с них качественные предвыборные программы, если не будет договора о важных переменах, которых необходимо добиваться сообща, — продолжится та же мелкая возня, которую мы наблюдаем сейчас.
 
Возможно, кто-то полагает, что мы можем себе позволить период стагнации, который видели после выборов 2010 года и который наблюдаем сейчас. Это вопрос вкуса. В моем понимании отказ от решения серьезных проблем — это провал, которому нет оправдания. Мы еще не такие богатые и знаменитые, чтобы могли себе позволить самодовольную летаргию.