---

Окончание. Начало тут: http://imhoclub.lv/ru/material/dva_schenka

---

Прошло 11 лет. Я, 22-летний студент, уехал в стройотряд. Далеко, за Полярный круг. Уезжая (первый раз так надолго), шутливо сказал: Норка, ты — за старшего, стереги женщин!

Дальше пересказ того, что поведали мне мама с сестрой по приезде.

 
Светлой июльской ночью в наш дворик ввалилась страшная компания, человек десять. Сначала они дико дрались, полосовали друг друга разбитыми бутылками — горлышко в руке, а сама бутылка отколота. Это на языке уголовников называется «розочка»…
 
Откуда такие взялись? Рядом с нашим домиком находился ресторан «Русе» — один из двух ночных гадюшников Риги. Там обычно гуляли фарцовщики, мелкие цыганские авторитеты, веселились матросики с рыболовных сейнеров. Иной раз они затевали разборки, но обычно без крови. Побузят, попихаются и идут допивать. Но в тот раз, похоже, сцепились матерые бандиты, жестоко, кроваво.
 
Додравшись до какого-то предела, они вдруг остановились… А потом принялись колошматить в дверь — открывай, умыться надо… Дикие, одежда разорвана, все в крови… Про железные двери в советское время не знали, двери были «условные», высадить их с пары ударов плечом было запросто. С домашним телефоном тоже была напряженка, у нас его не было в принципе. Что делать? Ночь, дома две женщины — мама и юная сестренка…
 
Собака… Собака была на привязи на своей собачьей территории. В углу нашего дворика я выгородил для нее «личное пространство». Пока шла драка, собака металась в своей загородке и лаяла. Впрочем, «лаем» сей звук назвать трудно. Я однажды слышал, как моя Норка лаяла всерьез — такой непрерывный свирепый крик зверя.
 
Когда эти люди начали ломиться, мама с сестренкой увидели в окно, что собака с воем катается по земле, пытаясь лапами стащить с головы ошейник…
 

А дальше — события, уложившиеся в несколько секунд. Она стащила ошейник, и — два огромных прыжка. Один — через забор, второй — в толпу. Ругань, вопли, звериный рык, мечущиеся фигуры… Они ее били вдесятером, руками, ногами, а она дралась с ними на смерть. Одна старая собака с толпой здоровенных озверевших людей…
 
Мама с сестрой побежали спасать Собаку, а когда открыли дверь, увидали: двор пуст, на крыльце стоит наша Норка с торчащей дыбом шерстью на загривке, в оскаленных зубах — трофей — воротник рубахи с галстуком в комплекте. В 70-е годы была такая «пижонская» мода — большой воротник и широкий галстук с толстым узлом. Повезло тому «моднику», не будь на нем галстука, трофеем мог бы оказаться кусок его горла…
 
Собаке тогда было 11 лет. По человеческим меркам — за 60. Ни молодой прыти, ни силы, зубы стерлись. Через свой заборчик она уже и просто перелезть не могла, а тут — огромным прыжком… Мама сказала, что видела, как через двор пролетела такая «рыжая молния», почти не касаясь земли. И врубилась в толпу…
 
Потом собаке было плохо — сердце стучало, как пулемет, бедная задыхалась. Мама ей сделала какой-то укол «сердечный», отпаивала теплым молоком. На собаке синяков не заметно, но после псина лежала еле живая неделю, когда вставала — шаталась, хромала…
 
А ведь мою Собаку никто и никогда не учил бойцовским делам. Да и кто бы мог ее этому обучить? Когда она появилась, мне было 11, сестренке — 9… Милое, игривое, дурашливое существо, участник всех детских забав, душа семьи, душа компании. Большая рыжая дворняга, помесь кого-то там с овчаркой в каком-то там поколении. Купленная на рынке за 3 рубля.
 
Но в тех редких случаях, когда от нее требовалась защита, она непостижимым образом превращалась в умелого и бесстрашного воина. Ведь, не за ногу, не за руку она хватала тех, кто ломился в нашу дверь, а в прыжке — за горло. И потом, когда эти уроды, испугавшись, побежали, собака не стала их преследовать. Она встала на крыльце спиной к двери с оскаленными зубами и так стояла — Страж Своих. Никто не учил ее этому…
 
 
АНГЕЛ-РАСТИТЕЛЬ
 
Где-то читал, что бестелесный ангел-хранитель вселяется в того, кто может в данный момент помочь физически… В случайного прохожего, который удержит вас от падения на рельсы с обледенелого перрона… в незнакомую соседку, которая, перерыв все бумаги, найдет старый конверт и пошлет телеграмму, чтобы сообщить, что твой отец при смерти… Есть, ребята, есть у нас у каждого по такому ангелу… Он всегда начеку, только мы его редко замечаем.
 
Сейчас, по прошествии многих лет, я думаю, что мой личный ангел-хранитель не выходил из моей Собаки. Он в ней жил. Более скажу: этот мой ангел был еще и «ангел-раститель».
 
Я завел свою Собаку (или она меня завела, а вернее всего — нас друг к другу там наверху прикрепили), когда мне было 11 лет, и я сам был таким «глупым щенком с большими лапами».
 
Все эти годы она меня «пасла», как и положено овчарке, овчарки — пастухи по своей природе. Мудрый пес, она играла роль, что я — Хозяин, а она — просто моя Собака. А между тем, именно она меня растила и тренировала, учила быть добрым и злым (когда надо), учила дурачится, учила драться. Учила быть сильным и жестким. Учила быть нежным и ласковым. Учила любить и прощать…
 
Когда мне было весело, она бесилась вместе со мной, когда я грустил, она приходила и клала свою большую ушастую голову мне на колени и глядела в глаза своими огромными оранжевыми глазами: Хозяин, все уладится, я же с тобой. Она зализывала мои детские ссадины, жалела меня и трепетно берегла от тех, кто был опасен…
 
Она дружила с моими друзьями, она ворчала на моих девчонок (когда таковые появились), ревновала по-матерински. Но когда появилась та, которая стала потом моей женой, она со вздохом приняла ее в семью… С большим, глубоким вздохом… Что поделаешь, ее «щенок-хозяин» вырос…
 
Она всегда страшно волновалась, когда выросший я выводил из сарайчика свой мотоцикл — хватала за штаны, пытаясь удержать. Хозяин, не рискуй, я за тебя боюсь! А потом слышала за три километра тарахтение моего моца, как я еду домой, и скакала по двору — радостный хвост колечком — хозяин едет, живой и здоровый!
 
Я прошел вместе с ней весь путь от 11-летнего щенка до взрослого 23-летнего парня. Я вырос, она состарилась, я ушел служить лейтенантом в армию, она меня проводила, а потом через два месяца тихо умерла. Угасла, как свечка, как будто выполнила свою жизненную роль. Умирать выползла из домика, который я ей сам построил (еще юным мальчишкой) — под мой мотоцикл. А до этого почти не двигалась, у нее отнялись лапы, мама и сестра кормили ее с ложечки.
 
Никогда больше я не заводил себе Собаки… Такой другой не будет… Такое дается один раз в жизни…
 

На фотке: я ухожу в армию. Последняя фотка с моей Собакой. Она — грустная. Она — чувствует, что мы больше не увидимся. Я — нет… У меня еще вся жизнь впереди…