«Международно-признанная непрерывность Латвийской Республики». Нацистская пропаганда как источник тезиса о «советской оккупации». Была ли «советская оккупация» в понимании Конституционного суда? Тезис о «советской оккупации» Латвии и международное  сообщество. Верховный носитель власти — это народ или политическая элита?
 
   
29 ноября 2007 года Конституционный суд (Суд Сатверсме) Латвийской Республики (делее — КС) в составе: председатель судебного заседания Гунарс Кутрис, судьи Каспарс Балодис, Айя Бранта, Юрис Елагинс, Кристине Крума, Улдис Кинис и Викторс Скудра принял решение по делу «О соответствии закона «О полномочиях Кабинета министров на подписание парафированного 7 августа 1997 года Латвийской Республикой и Российской Федерацией проекта договора о государственной границе между Латвией и Россией» и слов «с соблюдением принципа нерушимости границ, принятого Организацией по Безопасности и сотрудничеству в Европе» статьи 1 закона «О договоре Латвийской Республики и Российской Федерации о государственной границе между Латвией и Россией» преамбуле и пункту 9 Декларации Верховного Совета Латвийской ССР «О восстановлении независимости Латвийской Республики» от 4 мая 1990 года и подписанного 27 марта 2007 года Латвийской Республикой и Российской Федерацией договора о государственной границе между Латвией и Россией и закона «О договоре Латвийской Республики и Российской Федерации о государственной границе между Латвией и Россией» — статье 3 Конституции Латвийской Республики».
 
Инициаторами рассмотрения данного дела в КС ЛР выступили 21 депутат парламента Латвии 9-го созыва: Артурс Кришьянис Кариньш, Солвита Аболтиня, Силва Бендрате, Ингрида Цирцене, Илма Чепане, Ина Друвиете, Улдис Грава, Сандра Калниете, Артис Кампарс, Аусма Кантане, Сармите Кикусте, Гунарс Лайцанс, Айнарс Латковскис, Висвалдис Лацис, Линда Мурниеце, Янис Рейрис, Эйнарс Репше, Ингуна Рибена, Анна Сейле, Карлис Шадурскис и Дзинтарс Закис.
 
Заявители просили:
 
1) признать Закон о полномочиях Кабинета министров ЛР подписать Пограничный договор с Россией и слова «с соблюдением принципа нерушимости границ, принятого Организацией по Безопасности и сотрудничеству в Европе статьи 1 Ратификационного закона не соответствующими преамбуле и пункту 9 Декларации Верховного Совета Латвийской ССР «О восстановлении независимости Латвийской Республики» от 4 мая 1990 года;
 
2) признать Пограничный договор и Ратификационный закон не соответствующими статье 3 Конституции Латвийской Республики.
 
Основание: 1) Пограничный договор в части вопроса о принадлежности города Абрене (российское название — Пыталово) и прилегающих к нему волостей противоречит доктрине непрерывности, так как в договоре Латвия соглашается с тем, что указанная территория является территорией РФ, хотя по мирному договору между Латвией и Советской Россией от 11 августа 1920 года эта территория признавалась территорией Латвийской Республики,  и 2) содержащиеся в статье 1-й закона о ратификации Пограничного договора слова «с соблюдением принципа нерушимости границ, признанного Организацией по Безопасности и сотрудничеству в Европе» есть ничто иное, как признание парламентом российской официальной интерпретации Хельсинкского заключительного акта. «Ссылка на принцип нерушимости границ ОБСЕ в соответствии с российской официальной интерпретацией указанного принципа подвергает сомнению восстановление Латвийского государства и должно оцениваться как действие, не соответствующее доктрине непрерывности государства», — таково мнение заявителей. (1)
 
В своем заключении КС ЛР постановил:
 
1. Признать закон «О полномочиях Кабинета министров на подписание парафированного 7 августа 1997 года Латвийской Республикой и Российской Федерацией проекта договора о государственной границе между Латвией и Россией» соответствующим преамбуле и пункту 9 декларации Верховного совета Латвийской ССР от 4 мая 1990 года «О восстановлении независимости Латвийской Республики».
 
2. Признать подписанный 27 марта 2007 года договор Латвийской Республики и Российской Федерации о государственной границе Латвии и России соответствующим статье 3 Конституции Латвийской Республики.
 
3. Признать закон «О договоре Латвийской Республики и Российской Федерации о государственной границе Латвии и России» соответствующим статье 3 Конституции Латвийской Республики.
 
4. Признать слова «с соблюдением принципа нерушимости границ, принятого Организацией по Безопасности и сотрудничеству в Европе» статьи 1 закона «О договоре Латвийской Республики и Российской Федерации о государственной границе Латвии и России» не соответствующими части первой статьи 68 Конституции Латвийской Республики и не имеющими силу с момента опубликования решения. (2)
 
При подготовке своего постановления КС ЛР опирался на мнения как латвийских, так и зарубежных юристов и историков, высказанные специально в связи с данным делом, а также на широкий круг исторических публикаций (общий объем текста постановления КС составляет 163 страницы). Не рассматривая специально приведенные выше выводы КС, обосновывающие право Кабинета министров ЛР подписать Пограничный договор с Россией и соответствие Пограничного договора тексту Конституции ЛР, остановимся лишь на той аргументации, которую КС ЛР применил для историко-правового обоснования доктрины «международно-правовой непрерывности» (непрерывности континуитета де-юре) Латвийского государства с 1918 года по 1990 год.
 

«Международно-признанная непрерывность Латвийской Республики»
 
Уже в пункте 1 Констатирующей части постановления КС говорится: «...принимая во внимание международно-признанную государственную непрерывность Латвийской Республики«. (3) В подтверждение этого тезиса в постановлении КС приводится позиция США, а также некоторых других стран, Парламентской Ассамблеи Совета Европы и Европейского парламента по вопросу оценки перемен 1940 года в Прибалтике. Напоминается также о том, что дипломатические представительства Латвийской Республики на Западе продолжали свою деятельность и после 1940 года. (4)
 
В годы «холодной войны» «прибалтийский вопрос» рассматривался странами Запада как один из важнейших инструментов для борьбы с СССР, и соответствующих заявлений о недемократическом характере перемен 1940 года в Прибалтике было сделано немало. Однако, несмотря на то, что «прибалтийский вопрос» вплоть до развала СССР оставался для советского руководства серьезным раздражителем, страны Запада в своей политике по отношению к СССР никогда не исходили из того факта, что Латвийская, Эстонская и Литовская Республики якобы продолжают де-юре существовать. Нет ни одного договора, который страны Запада подписали с СССР, где действие этого договора не распространялось бы на республики Прибалтики по той причине, что они якобы продолжают сохранять статус субъектов международного права как довоенные независимые государства.
 
Что же касается того факта, что отдельные зарубежные дипломатические представительства Латвийской Республики продолжили свою работу и после перемен 1940 года, правда, в гораздо меньшем объеме, то это относится главным образом к тем достаточно редким случаям, когда в период «холодной войны» их деятельность использовалась Западом для ведения борьбы с СССР. Говоря иначе, в основе этой ситуации лежали сугубо политические, а вовсе не правовые причины.
 
Конкретные же факты говорят о следующем: сразу после перемен 1940 года США и Великбритания заморозили все банковские счета дипломатических представительств бывшей Латвийской Республики, что сделало невозможным продолжение их деятельности. (5)
 
12 августа 1940 года почетный Генеральный консул Латвии в Копенгагене Йорген Ольсен передал архив посольства Латвии представителям СССР. В это же время дипломатические представительства стран Балтии также были закрыты во Франции, а их архивы переданы СССР. 1 января 1941 года правительство Швеции объявило, что больше не рассматривает бывшего латвийского посла Я.Фелдманиса как представителя Латвии. (6)
 
В сентябре 1940 года бывший посол Латвии в Великобритании К.Зариньш направил в МИД Великобритании письмо с просьбой поддержать создание правительства Латвии в изнании, но ему в этом было отказано. С аналогичной просьбой в это же время выступил и бывший посол Латвии в США А.Билманис, но ему также было отказано. (7)
 
4  января 1942 года бывший посол Латвии в США А.Билманис от имени якобы продолжающей существовать Латвийской Республики выразил желание присоединиться к подписанной 1 января в Вашингтоне Декларации объединенных наций. Декларацию подписали 26 стран, которые объединились для совместной борьбы с нацистской Германией и ее сателлитами. Однако А.Билманису в его просьбе было отказано. (8)
 
Великобритания и США не разрешили бывшим латвийским дипломатам, несмотря на их просьбы, участвовать и в работе конференций стран Антигитлеровской коалиции, где обсуждались планы послевоенного устройства мира. Перед завершением конференции в Потсдаме бывшие послы Латвии, Литвы и Эстонии направили в МИД Великобритании письмо, в котором просили признать факт тройной оккупации стран Балтии (советской, нацистской и опять советской), но это письмо осталось без ответа. (9)
 
Бывшие послы стран Балтии пытались протестовать против того, что на Парижской мирной конференции, которая работала с 29 июля по 15 октября 1946 года и завершилась подписанием Парижских мирных договоров с Италией, Румынией, Венгрией, Болгарией и Финляндией 10 февраля 1947 года, США, Великобритания и Франция не возражали против того, что в составе советской делегации были народные комиссары иностранных дел Эстонской, Литовской и Латвийской ССР Г.Кроос, П.Ротомский и П.Валескалнс. (10) Но возражения бывших послов стран Балтии во внимание приняты не были. Это означало, что страны Запада признают представителей Эстонской, Литовской и Латвийской ССР единственными законными представителями своих государств, а перемены 1940 года — законными и легитимными.
 
 
Нацистская пропаганда как источник тезиса о «советской оккупации»
 
В доктрине непрерывности правового континуитета Латвийской Республики с 1918-го по 1990 год основополагающим является тезис о 50-летней оккупации Латвии с 1940-го по 1990 год. В постановлении КС, исходя из пункта 5.2. Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики от 4 мая 1990 года, утверждается, что в 1940 году Латвия была оккупирована, а в 1990 году ее независимость была восстановлена, и, таким образом, преамбула (Декларации независимости — В.Г.) устанавливает непрерывность (continuity) Латвийской государственности. (11)
 
Как отмечает специалист по конституционному праву, доцент Балтийской международной академии Константин Матвеев, «не только политический строй, а гораздо шире — вся правовая система Латвии, сложившаяся в последние 20 лет, базируется на предположении о наличии факта оккупации 1940 года и не только 40-го года, но и — что гораздо важнее — длящейся 50 лет советской оккупации. Это краеугольный камень». (12)
 
При этом важно иметь в виду, что оценка перемен 1940 года в республиках Прибалтики как оккупации впервые получила распространение в период немецко-фашистской оккупации Латвии, Литвы и Эстонии.
 
Хотя 17 июня 1940 года Германия заявила, что деятельность Советского Союза в Прибалтике касается только СССР и республик Прибалтики, и у Германии нет никаких причин беспокоиться о происшедшем, после 22 июня 1941 года ситуация радикально изменилась. Для того чтобы настроить местное население против СССР, тезис об оккупации Советским Союзом независимых Латвии, Литвы и Эстонии в 1940 году после нападения гитлеровской Германии на СССР стал в нацистской пропаганде одним из основных. В Латвии дата 17 июня 1940 года стала ежегодно упоминаться как дата начала советской оккупации. В мае 1942 года увидело свет пропагандистское издание «Baigais gads» («Страшный год»), в котором год Советской власти в Латвии преподносился как год страшного террора, направленного против латышей. Эту книгу к печати подготовила созданная по инициативе гестапо «Комиссия по расследованию зверств большевиков в Латвии». Состав этой комиссии опубликован в сборнике архивных документов «Латвия под игом нацизма» (Москва, 2006). В комиссию вошли:
 
— Зутис Отто, 1900 года рождения, при правительстве Ульманиса работал помощником прокурора Рижского окружного суда, во время гитлеровской оккупации являлся главным прокурором Рижского окружного суда — председатель комиссии;
 
— Пукитис Эдуард, 1889 года рождения, бывший адмирал латвийской флотилии, в период 1926 — 1935 гг. являлся организатором и руководителем националистической организации «Vilnis» («Волна») — член комиссии;
 
— Грузис Март, 1887 года рождения, бывший капитан латвийской армии, до начала Великой Отечественной войны работал санитаром в Рижской психиатрической больнице — член комиссии.
 
В распоряжении «комиссии Зутиса» была команда в количестве 40 человек, которая занималась специальной «обработкой» трупов, всячески их уродуя, после чего члены «комиссии» на этом основании составляли и подписывали фиктивные акты о «зверствах» большевиков.
 
Чтобы скрыть факт умышленного изуродования трупов, немцы расстреляли 10 евреек, взятых ими из гетто для работы в команде Зутиса.
 
«Комиссия Зутиса» работала под непосредственным руководством генерального комиссара генерального округа «Латвия» рейхскомиссариата «Остланд» Отто-Хинриха Дрекслера и начальника рижского гестапо оберштурмбанфюрера Рудольфа Ланге. (13)
 
Р.Ланге в июне 1941 года был назначен начальником отдела гестапо айнзатцгруппы «А». Он причастен к акциям по уничтожению мирного населения на оккупированной территории СССР. С 3 декабря 1941 года — командующий полицией безопасности и СД в Латвии (штаб-квартира находилась в Риге) и одновременно — командир айнзатцкоманды 2 айнзатцгруппы «А». В декабре 1941 года организовал массовые расстрелы рижских евреев. 20 января 1942 года принимал участие в Ванзейской конференции, на которой обсуждались пути и методы «окончательного решения еврейского вопроса». Р.Ланге в значительной степени несёт ответственность за уничтожение еврейского населения Латвии.
 
Немецкая пропаганда активно использовала «материалы» «комиссии Зутиса» для проведения антисоветской кампании по всей Прибалтике. Организовывались торжественные похороны «жертв большевиков», проводились антисоветские митинги, был выпущен пропагандистский фильм «Красный туман», основные кадры которого были сделаны лабораторным путем, для чего на монтажном столе кинолаборатории из фотоснимков отдельных трупов фабриковались кадры «массовых могил жертв большевиков». Для этого же фильма в Рижской киностудии была сооружена бутафорская камера смертников якобы в тюрьме НКВД с надписями осужденных на стенах. (14)
 
На протяжении четырех лет о советской оккупации Латвии и о преступлениях большевиков в 1940 году постоянно писали пронацистские газеты «Tēvija» («Отечество»), «Nacionālā Zemgale», «Zemgale», журналы «Darbs un zeme», «Ostland» и другие. Во второй половине 1941 года в Латвии выходили 43 легальные, подконтрольные нацистам, газеты. В 1942 году их количество превысило 50 единиц. (15)
 
«Нацисты стремились культивировать у латышей резко негативное отношение к русским», — отмечает российский историк Ю.З.Кантор. (16) В сознание местного населения постоянно закладывался миф о том, что большевистский СССР хотел тотально уничтожить латышей, литовцев и эстонцев. В отличие от гитлеровской Германии, которая спасла латышский народ, как и народы Литвы и Эстонии, от погибели. В результате этой пропагандистской обработки многие латыши и спустя 70 лет продолжают верить в то, что год Советской власти в Латвии был для латышской нации по своим последствиям намного более ужасным, чем четыре года гитлеровской оккупации, и в результате поддерживают тезис о полувековой оккупации Латвии Советским Союзом.
 
 
Была ли «советская оккупация» в понимании Конституционного суда?
 
Пункт 61.2. постановления КС гласит: «Верховный совет Латвийской ССР был избран на частично свободных выборах. Он выражал политическую волю не только граждан Латвийской Республики, но и других жителей Латвийской ССР. Верховный совет как орган государственной власти Латвийской ССР формально был противоправно образованным органом Латвийской ССР и не мог принимать нормативные акты, имеющие обязательный характер для Латвийской Республики«.
 
Этот вывод КС полностью отвечает доктрине «непрерывности», которая не позволяет признавать Латвийскую ССР законной и легитимной, а также указывает на то, что страна в 1940 — 1990 гг. была оккупирована и, соответственно, не была свободна в принятии решений конституционного характера. Однако далее в тексте КС говорится, что «выборы Верховного совета были голосованием за независимость Латвии, на которых, несмотря на недостатки избирательной системы, сторонники независимости Латвии одержали убедительную победу. Учитывая цели избирательной платформы Народного фронта Латвии и то, что процессы Третьего пробуждения ясно показали волю большинства населения Латвии жить в свободном и независимом государстве, депутаты Верховного совета на выборах были уполномочены принять решение о восстановлении независимости Латвийского государства«.
 
Из сказанного вытекает, что конституционные основы доктрины непрерывности Первой Латвийской Республики были нарушены фактом признания Конституционным Судом (Судом Сатверсме) законности и легитимности Верховного Совета, избранного на основании Конституции Латвийской ССР 1978 года, а также фактом признания законности и легитимности принятой этим Верховным Советом 4 мая 1990 года Декларации о восстановлении государственной независимости Латвийской Республики. Говоря иначе, КС в своем заключении признает законность и легитимность Латвийской ССР вопреки концепции «оккупации» и доктрине непрерывности, что позволяет говорить о том, что КС ставит под сомнение собственные выводы об оккупации Латвии в 1940 году и о международно-признанной государственной непрерывности Латвийской Республики с 1918 года по 1990 год.
 
Доктрине «непрерывности» противоречит и следующий аргумент КС: «Четвертый абзац Преамбулы (Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики от 4 мая 1990 года — В.Г.) посвящен постановлению Народной Саэймы о ликвидации независимости Латвийской Республики и присоединению Латвийской Республики к СССР. Верховный совет указывает, что Народная Саэйма не выражала волю Латвийского народа и не имела конституционного права принимать решение по вопросу об изменении государственного устройства и ликвидации суверенитета Латвийского государства. Косвенно ссылаясь на статью 77 Конституции, Верховный совет подчеркивает, что по таким вопросам решения может принимать только Латвийский народ, но всенародного голосования о присоединении к СССР не было организовано«. (17)
 
В чем несоответствие данного аргумента доктрине «непрерывности»? Да в том, что никакого всенародного голосования по вопросу восстановления независимости Латвийской Республики в 1990 году также не проводилось. Как и в 1940 году, в 1990 году решение принималось на основании «ясно выраженной воли большинства населения Латвии». То есть, упрек КС в адрес Народного Сейма 1940 года совершенно безоснователен.
 
На состоявшемся в декабре 1990 года XXV съезде компартии Латвии (на платформе КПСС) секретарь ЦК КПЛ К.-Г.К.Геркис в докладе «Об историческом пути Компартии Латвии» говорил: «Декларация от 4 мая 1990 года объявляет Декларацию Сейма Латвии от 21 июля 1940 года «О вступлении Латвии в Союз Советских Социалистических Республик» не имеющей законной силы с момента ее принятия, и, исходя из этого, (объявляет) что нахождение Латвии в составе СССР все эти годы являлось противоправным, провозглашает возобновление действия Конституции Латвийской Республики 1922 года, устанавливает, что отношения между Латвийской Республикой и СССР строятся на основе Договора между Россией и Латвией от 11 августа 1920 года». Но «вопреки требованиям статьи 5 Конституции Латвийской ССР о том, что наиболее важные вопросы государственной жизни выносятся на всенародное обсуждение, а также ставятся на всенародное голосование (референдум), ..., по кардинальному вопросу о статусе республики референдум не проводился. В то же время в Декларации от 4 мая 1990 года высказывается претензия, что в 1940 году вопрос об изменении государственного устройства Латвии должен был решать лишь народ на референдуме, а не Сейм....» (18)
 
Конституционный суд, осознавая указанную выше проблему о принятии Верховным Советом 4 мая 1990 года Декларации «О восстановлении независимости Латвийской Республики» не в соответствии с нормами Конституции 1922 года, посчитал возможным оправдать принятие упомянутой Декларации действиями, которые были совершены не до, а после ее принятия.
 
В пункте 61.3. Постановления КС, в частности, говорится: «Проводимую Верховным советом политику по восстановлению Латвийской государственности жители Латвии поддержали уже 3 марта 1991 года, когда состоялся Вселатвийский опрос. Один из лидеров Народного фронта Латвии Дайнис Иванс так пишет в своих воспоминаниях: « — Вы за демократическую и независимую Латвию? — таким был вопрос опроса, и 3 марта на него утвердительно ответили 73,6 процента участников плебисцита из 87,6 процента зарегистрированных избирателей Латвии. Только 24,7 процента проголосовали «против», и мы считали фантастическим такое подтверждение лояльности национально разноцветного общества Республике 4 мая. Даже в Даугавпилсе с его 13 процентами латышских жителей 63,4 процента сказали «да»» (Īvāns D. Gadījuma karakalps. Rīga: Vieda, 1995, с. 350).
 
В связи с вышеизложенным следует сделать вывод, что Декларация независимости и Конституционный закон являются юридически обязательными, несмотря на то, что указанные акты не были приняты в соответствии с процедурой, установленной Конституцией». (19)
 
Даже не касаясь вопроса о том, насколько юридически корректно решение Верховного Совета принять Декларацию независимости оправдывать итогами опроса населения, состоявшегося почти спустя год, нужно отметить, что решение по вопросу о независимости государства должно приниматься на референдуме, а не на опросе, который не имеет обязательной юридической силы. Поэтому совершенно очевидно, что решение КС не имеет правового обоснования в соответствии с Конституцией 1922 года. Иными словами, используемая КС аргументация идет вразрез с доктриной «непрерывности».
 
 
Тезис о «советской оккупации» Латвии и международное  сообщество
 
После 1991 года правящие элиты Литвы, Латвии и Эстонии решили (в числе других государств) на уровне ООН добиться официального заявления по вопросу признания факта оккупации Советским Союзом в 1940 году государств Балтии. Однако спустя три года было признано, что на уровне ООН невозможно не только решить эту проблему, но даже обсудить ее. (20)
 
Свое объяснение этой ситуации в октябре 2001 года предложил экс-премьер и экс-глава МИД ЛР, депутат 7-го Сейма Валдис Биркавс. На дискуссии, посвященной десятилетию работы в Латвии Миссии ООН, В.Биркавс признался: «Мы поняли, что лучше не требовать в ООН признания факта оккупации. Дело в том, что среди членов ООН половина стран — сами бывшие оккупанты, а половина — бывшие оккупированные государства. И если будет голосование по вопросу Латвии, то скорее всего голоса разделятся поровну. Нейтральный же результат будет истолкован как отрицательный. Вот видите, скажут нам, ООН отказалась признать факт оккупации Латвии. Поэтому сегодня с таким вопросом нам выходить не стоит». (21)
 
Таким образом, на уровне ООН факт оккупации Латвии Советским Союзом летом 1940 года не признан. Более того, власти Латвии и не планируют обращаться в ООН с просьбой признать факт этой самой оккупации.
 
Эта позиция правящей элиты Латвии может найти объяснение не только в словах В.Биркавса? Напомним, что в 1940 году вхождение прибалтийских государств в состав СССР не было признано США и Ватиканом. Но его de jure признали Швеция, Испания, Нидерланды, Австралия, Индия, Иран, Новая Зеландия, Финляндия, а de facto — Великобритания и ряд других стран. (22)
 
Соответственно, часть государств, как отмечается в подготовленной Комиссией историков при президенте ЛР книге «История Латвии. ХХ век» (Рига, 2005 год), после 1991 года признала правопреемство Латвийской Республики, провозглашенной 4 мая 1990 года, с существовавшим до 1940 года государством. Однако Россия, Китай, Куба, Швеция и ряд других государств признали независимую Латвийскую республику как новое государство.
 
Позиции международных организаций тоже были различными. Совет безопасности ООН плату за участие в ООН рассчитал пропорционально прежним взносам СССР в эту организацию. В Международную организацию труда Латвии также пришлось вступать заново. В то же время Совет Европы признал правопреемство стран Балтии. (23)
 
 
К оценке исторического обоснования тезиса о «советской оккупации» Латвии
 
Приводимый в постановлении КС корпус историко-правовых документов, призванных доказать факт оккупации Латвии и юридическую обоснованность доктрины «непрерывности» Латвийской Республики с 1918-го по 1990 год, касается лишь вопроса о внешнеполитическом давлении, т.е. вопроса о давлении на Латвию со стороны СССР, и совершенно игнорирует вопрос о внутриполитических причинах перемен 1940 года.

Такой подход не случаен. Это основа основ позиции правящей элиты по вопросу оценки перемен 1940 года, которая определяет и содержание исследований так называемых «официальных историков», и обоснование решений судебных органов власти. Но такой подход делает Постановление КС изначально политизированным и не обоснованным с исторической точки зрения. Между тем, именно внутриполитические причины, а не внешнее давление, определили характер и общую направленность перемен летом 1940 года в Латвии. (24)

Уже неоднократно говорилось о том, что на давление со стороны СССР народы и правительства стран Прибалтики и Финляндии реагировали почему-то совершенно по-разному. Если Финляндия с оружием в руках отстояла свою независимость, то в Латвии ввод дополнительного контингента частей Красной Армии осуществлялся с согласия и при поддержке президента и правительства и при одобрении со стороны значительной части населения. Конституционный суд в своем историко-правовом анализе этот вопрос игнорирует.


Окончание — здесь