АРХИПЕЛАГ БАЛТЛАГ. ПРИБАЛТИКА.
28.02.2025
IMHO club
ДИМИТРИЙ КЛЕНСКИЙ: ПОСЛЕДНИЙ РУССКИЙ ЖУРНАЛИСТ ЭСТОНИИ
Удерживающие русского зарубежья
-
Участники дискуссии:
11 -
Последняя реплика:
9 дней назад
Продолжаем публикации статей из сборника «Удерживающие русского зарубежья» под редакцией Александра Гапоненко и Леонида Мухина.
Часть 1
Димитрия Кирилловича Кленского я впервые увидел около памятника Солдатам-Освободителям в центре Таллина весной 2007 года. Он был, наверное, самым взрослым и одним из самых известных и заметных.
Позднее я был поражен тем, как Димитрий Кленский держался на суде по обвинению в организации беспорядков во время разрушения Памятника советским воинам на Тынисмяэ 27 апреля 2007 года. В 62 года оказаться на скамье подсудимых, с тремя более молодыми товарищами – Дмитрием Линтером, Максимом Ревой и Марком Сирыком с совершенно не ясным исходом и осознавая, что дело не уголовное, а полностью политическое, и что власти намерены устроить показательный процесс, своей вины не признал и на сделку со следствием не пошёл.
На счастье, тогда эстонские суды еще имели профессиональную гордость и этику и «бронзовая четвёрка» была полностью оправдана. Сейчас ребята, как показывает дело правозащитника Сергея Середенко, получили бы пожизненное заключение. Позднее мы взяли за правило раз в одну-две недели встречаться у Димитрия Кирилловича на «районе». Обсуждали к тому времени уже непростую, сложившуюся в стране ситуацию с правами русского населения. Возможно из-за этих встреч я и решил в 2008 году открыть портал «Балтия», который доносит правду до эстонских читателей и на котором до сих пор Димитрий Кириллович является постоянным автором.
Кленский был из семьи так называемых «старожилов», то есть его предки жили в Эстонии до 1940 года. Однако, в отличие от многих «старожилов» он не претендовал не некую исключительность, хотя признаюсь, мы и наши родители, приехавшие в Эстонию после войны, так хорошо, как он, эстонский менталитет не знали. Помню, что я как и многие мои товарищи не очень горевал по уходу коммунистов, полагая, что с эстонцами мы легко договоримся и вместе построим новую справедливую, честную Эстонию. Первый звоночек для меня прозвучал в беседе с одноклассником, чьи предки тоже жили в Эстонии еще при царе Горохе. Когда я как-то сказал, что с эстонцами легко поладим, он сразу ответил, что по опыту его родителей, живших в довоенной Эстонии, нас ждут тяжёлые времена. Сейчас мой однокашник Эдуард живёт в Финляндии.
Димитрий Кириллович много рассказывал о своей семье, что в школу пошёл в возрасте 8 лет, так как вообще не владел русским языком – пока родители учились в университете, ходил в круглосуточный детсад для эстонских детей.
Тем удивительнее, что он сделал карьеру в русской журналистике сначала в качестве корреспондента в газете Советская Эстония, где познакомился с Довлатовым, позднее в газете номер один – «Правда». Работал замдиректора Эстонского телеграфного агентства, корреспондентом журнала «Огонёк» по Прибалтике, комментатором русской редакции Эстонского радио, корреспондентом информационной службы «Раэпресс», главным редактором газеты «Вести», комментатором в газете «Эстония» и корреспондентом еженедельника «День за днем».
О знакомстве с Сергеем Довлатовым Димитрий Кириллович рассказывал неохотно, выдумку о нем в сборнике новел «Компромиссе» комментировал с недоумением. Знаю, что Кленский – примерный семьянин и «писательство» Довлатова недолюбливаю.
Интересная история произошла с отцом Кленского. В годы первой эстонской республики, при поддержке и финансировании государства, проводилась кампания по эстонизации имён и фамилий (эст. Nimede eestistamine). Её суть заключалась в переводе неэстонских по происхождению личных имён и фамилий на эстонский язык или изменению их звучания на эстонский манер. Кампания делилась на два этапа: добровольный (1921–1934 гг.) и насильственный, осуществлявшийся во времена диктатуры Пятса (1934–1940 гг.). В результате, свыше 250 000 граждан страны изменили свои имена и фамилии. Не обошла эта акция и отца Кленского, врача по образованию. Для продвижения по службе, руководство предложило ему поменять фамилию Кленский на Вахер (Vaher – клён на эстонском языке). Отец Кленского послал начальство на три последние буквы в слове клён на эстонском, и повышения не получил.
Очевидно, твёрдость характера, принципиальность и независимость у Димитрия Кирилловича – наследственное, что не всегда помогало ему в его общественной и политической деятельности.
Как и многие интеллигенты в начале 90-х Кленский принял перестройку и позднее независимость, однако уже к 2005 году, являясь независимым (беспартийным) депутатом фракции Центристской партии в столичном горсобрании, начал публично озвучивать дискриминацию неэстонцев и особенно русского меньшинства в Эстонии. В 2006 году вошел в добровольное народное движение «Ночной Дозор», выступавшего против осквернения братской могилы советских воинов в Таллине, которые погибли при освобождении города от немецко-фашистских оккупантов в 1944 году.
Димитрий Кленский является автором множества публикаций в русскоязычной прессе, многие годы активно борется против притеснений эстонскими властями Эстонской Православной Церкви, этнической дискриминации русского и русскоязычного населения Эстонии.
Au tööle! (Честь труду), Димитрий Кириллович!
Александр Корнилов.
«Про Дмитрия Кирилловича я впервые услышал на эстонском радио в конце 80-х – начале 90-х годов. Он активно поддерживал различные движения, нацеленные на большую автономию Эстонии в составе Советского Союза. Позже мы не раз встречались лично на различных мероприятиях.
Одна из запомнившихся мне историй произошла, вероятно, в 1992 году на заседании общего славянского культурного объединения, возглавляемого Алексеем Алексеевичем Зыбиным. В ходе дискуссии Дмитрий Кириллович задал мне вопрос о том, есть ли у меня любимая женщина. Я вспомнил, что моя любимая женщина – моя мама, и ответил, что да. Этот вопрос показался мне неожиданным, но его речь продолжалась убедительно и ясно.
В дальнейшем мы много общались, и я увидел, что его позиция всегда отличалась честностью и внутренней уверенностью, хотя она не всегда соответствовала мейнстриму, будь то русскому или эстонскому. Он всегда действовал в соответствии со своими внутренними убеждениями.
Он был достаточно договороспособен, хотя иногда с ним было сложно договориться. Однако если договоренность была достигнута, можно было быть уверенным, что он сдержит свое слово. Я убедился в этом, когда его исключили из Центристской партии за поддержку пророссийских движений. В последующие годы мы продолжали общаться. В 2005 году, когда он занимал должность главного редактора районной газеты, мы уже тогда обсуждали, что Центрическая партия ведет себя очень двулично и сливает все правильное, что происходит в русском общественном движении. Мы сейчас в этом убедились, когда увидели их позицию.
Дмитрий Кириллович ярко выражал свое мнение, при этом будучи системным политиком. Он был неудобным, но при этом абсолютно честным и приятным в общении человеком. Каждый раз, когда я с ним общался, я делал это с большим удовольствием.
Что касается нашего судебного заседания, Дмитрий Кириллович в какой-то мере являлся и является для эстонцев образцом русского культурного деятеля, внутренне несогласного с событиями происходящими в Эстонии. Им было важно привлечь его в качестве обвиняемого в ситуацию с Бронзовым солдатом, хотя он и не был безучастным наблюдателем. Когда собрался «Ночной дозор», Дмитрий Кириллович помогал литературно обработать все наши заявления и грамотно коммуницировал, в том числе с Володей Студенецким.
Он действовал системно, чтобы разрешить эту ситуацию. Внутренне он был убежден, что снос памятников и восхваление нацистов – это неправильно. Дмитрий Кириллович, будучи глубоко культурным человеком и владея эстонским языком, понимал, какой кризис и разочарование испытают эстонцы в будущем. Для него это была глубочайшая история. То, о чем мы говорили 20 лет назад, только сейчас начинает проявляться в эстонской политической среде, которая уже не скрываясь, ведет себя как враг всего русского и России.
Когда нас взяли под стражу по обвинению в организации беспорядков при сносе памятника Воинам-Освободителям, он активно нас защищал, в том числе и на российском телевидении. Его самое яркое выступление было в программе «К барьеру» с Владимиром Соловьевым, где он дискутировал с Валерией Новодворской. В тот момент я находился под стражей в Пярнуском арестном доме, и помню, как все пытались заговорить со мной и узнать мое мнение. Эта история потрясла всю полицейскую, полубандитскую структуру.
После этого его привязали к нашему делу, взяв его публицистические выступления и его личную позицию, как базу для обвинительного приговора. Его не стали сажать в тюрьму, но возбудили дело, и он оказался на скамье подсудимых вместе с нами.
На процессе я смотрел на него и понимал, что он трибун, напоминающий лидеров французской революции 1789 года. В его внутреннем драйве и желании сразиться с эстонским государством было что-то от этих великих революционеров.
Переосмысление процессов, которые он инициировал или поддерживал, сейчас становится очевидным. Европа, которая сейчас существует, уже не та, что была 20, 30, 40 лет назад. Независимость Европейского Союза исчезает, и решения за них принимают другие государства.
Возвращаясь к Дмитрию Кирилловичу. Он трибун, яркий, убежденный борец с твердой внутренней позицией. Дмитрий Кириллович был неудобен эстонской власти, и я думаю, что он остается неудобным до сих пор. Он системный, договороспособный и амбициозный человек. Я помню его таким и считаю, что он стал частью не только русской истории в Эстонии, русской весны в Эстонии, но и частью исторического наследия России.
Его талантливое перо не должно быть забыто.
Дмитрий Линтер.
Часть 1
Димитрия Кирилловича Кленского я впервые увидел около памятника Солдатам-Освободителям в центре Таллина весной 2007 года. Он был, наверное, самым взрослым и одним из самых известных и заметных.
Позднее я был поражен тем, как Димитрий Кленский держался на суде по обвинению в организации беспорядков во время разрушения Памятника советским воинам на Тынисмяэ 27 апреля 2007 года. В 62 года оказаться на скамье подсудимых, с тремя более молодыми товарищами – Дмитрием Линтером, Максимом Ревой и Марком Сирыком с совершенно не ясным исходом и осознавая, что дело не уголовное, а полностью политическое, и что власти намерены устроить показательный процесс, своей вины не признал и на сделку со следствием не пошёл.
На счастье, тогда эстонские суды еще имели профессиональную гордость и этику и «бронзовая четвёрка» была полностью оправдана. Сейчас ребята, как показывает дело правозащитника Сергея Середенко, получили бы пожизненное заключение. Позднее мы взяли за правило раз в одну-две недели встречаться у Димитрия Кирилловича на «районе». Обсуждали к тому времени уже непростую, сложившуюся в стране ситуацию с правами русского населения. Возможно из-за этих встреч я и решил в 2008 году открыть портал «Балтия», который доносит правду до эстонских читателей и на котором до сих пор Димитрий Кириллович является постоянным автором.
Кленский был из семьи так называемых «старожилов», то есть его предки жили в Эстонии до 1940 года. Однако, в отличие от многих «старожилов» он не претендовал не некую исключительность, хотя признаюсь, мы и наши родители, приехавшие в Эстонию после войны, так хорошо, как он, эстонский менталитет не знали. Помню, что я как и многие мои товарищи не очень горевал по уходу коммунистов, полагая, что с эстонцами мы легко договоримся и вместе построим новую справедливую, честную Эстонию. Первый звоночек для меня прозвучал в беседе с одноклассником, чьи предки тоже жили в Эстонии еще при царе Горохе. Когда я как-то сказал, что с эстонцами легко поладим, он сразу ответил, что по опыту его родителей, живших в довоенной Эстонии, нас ждут тяжёлые времена. Сейчас мой однокашник Эдуард живёт в Финляндии.
Димитрий Кириллович много рассказывал о своей семье, что в школу пошёл в возрасте 8 лет, так как вообще не владел русским языком – пока родители учились в университете, ходил в круглосуточный детсад для эстонских детей.
Тем удивительнее, что он сделал карьеру в русской журналистике сначала в качестве корреспондента в газете Советская Эстония, где познакомился с Довлатовым, позднее в газете номер один – «Правда». Работал замдиректора Эстонского телеграфного агентства, корреспондентом журнала «Огонёк» по Прибалтике, комментатором русской редакции Эстонского радио, корреспондентом информационной службы «Раэпресс», главным редактором газеты «Вести», комментатором в газете «Эстония» и корреспондентом еженедельника «День за днем».
О знакомстве с Сергеем Довлатовым Димитрий Кириллович рассказывал неохотно, выдумку о нем в сборнике новел «Компромиссе» комментировал с недоумением. Знаю, что Кленский – примерный семьянин и «писательство» Довлатова недолюбливаю.
Интересная история произошла с отцом Кленского. В годы первой эстонской республики, при поддержке и финансировании государства, проводилась кампания по эстонизации имён и фамилий (эст. Nimede eestistamine). Её суть заключалась в переводе неэстонских по происхождению личных имён и фамилий на эстонский язык или изменению их звучания на эстонский манер. Кампания делилась на два этапа: добровольный (1921–1934 гг.) и насильственный, осуществлявшийся во времена диктатуры Пятса (1934–1940 гг.). В результате, свыше 250 000 граждан страны изменили свои имена и фамилии. Не обошла эта акция и отца Кленского, врача по образованию. Для продвижения по службе, руководство предложило ему поменять фамилию Кленский на Вахер (Vaher – клён на эстонском языке). Отец Кленского послал начальство на три последние буквы в слове клён на эстонском, и повышения не получил.
Очевидно, твёрдость характера, принципиальность и независимость у Димитрия Кирилловича – наследственное, что не всегда помогало ему в его общественной и политической деятельности.
Как и многие интеллигенты в начале 90-х Кленский принял перестройку и позднее независимость, однако уже к 2005 году, являясь независимым (беспартийным) депутатом фракции Центристской партии в столичном горсобрании, начал публично озвучивать дискриминацию неэстонцев и особенно русского меньшинства в Эстонии. В 2006 году вошел в добровольное народное движение «Ночной Дозор», выступавшего против осквернения братской могилы советских воинов в Таллине, которые погибли при освобождении города от немецко-фашистских оккупантов в 1944 году.
Димитрий Кленский является автором множества публикаций в русскоязычной прессе, многие годы активно борется против притеснений эстонскими властями Эстонской Православной Церкви, этнической дискриминации русского и русскоязычного населения Эстонии.
Au tööle! (Честь труду), Димитрий Кириллович!
Александр Корнилов.
«Про Дмитрия Кирилловича я впервые услышал на эстонском радио в конце 80-х – начале 90-х годов. Он активно поддерживал различные движения, нацеленные на большую автономию Эстонии в составе Советского Союза. Позже мы не раз встречались лично на различных мероприятиях.
Одна из запомнившихся мне историй произошла, вероятно, в 1992 году на заседании общего славянского культурного объединения, возглавляемого Алексеем Алексеевичем Зыбиным. В ходе дискуссии Дмитрий Кириллович задал мне вопрос о том, есть ли у меня любимая женщина. Я вспомнил, что моя любимая женщина – моя мама, и ответил, что да. Этот вопрос показался мне неожиданным, но его речь продолжалась убедительно и ясно.
В дальнейшем мы много общались, и я увидел, что его позиция всегда отличалась честностью и внутренней уверенностью, хотя она не всегда соответствовала мейнстриму, будь то русскому или эстонскому. Он всегда действовал в соответствии со своими внутренними убеждениями.
Он был достаточно договороспособен, хотя иногда с ним было сложно договориться. Однако если договоренность была достигнута, можно было быть уверенным, что он сдержит свое слово. Я убедился в этом, когда его исключили из Центристской партии за поддержку пророссийских движений. В последующие годы мы продолжали общаться. В 2005 году, когда он занимал должность главного редактора районной газеты, мы уже тогда обсуждали, что Центрическая партия ведет себя очень двулично и сливает все правильное, что происходит в русском общественном движении. Мы сейчас в этом убедились, когда увидели их позицию.
Дмитрий Кириллович ярко выражал свое мнение, при этом будучи системным политиком. Он был неудобным, но при этом абсолютно честным и приятным в общении человеком. Каждый раз, когда я с ним общался, я делал это с большим удовольствием.
Что касается нашего судебного заседания, Дмитрий Кириллович в какой-то мере являлся и является для эстонцев образцом русского культурного деятеля, внутренне несогласного с событиями происходящими в Эстонии. Им было важно привлечь его в качестве обвиняемого в ситуацию с Бронзовым солдатом, хотя он и не был безучастным наблюдателем. Когда собрался «Ночной дозор», Дмитрий Кириллович помогал литературно обработать все наши заявления и грамотно коммуницировал, в том числе с Володей Студенецким.
Он действовал системно, чтобы разрешить эту ситуацию. Внутренне он был убежден, что снос памятников и восхваление нацистов – это неправильно. Дмитрий Кириллович, будучи глубоко культурным человеком и владея эстонским языком, понимал, какой кризис и разочарование испытают эстонцы в будущем. Для него это была глубочайшая история. То, о чем мы говорили 20 лет назад, только сейчас начинает проявляться в эстонской политической среде, которая уже не скрываясь, ведет себя как враг всего русского и России.
Когда нас взяли под стражу по обвинению в организации беспорядков при сносе памятника Воинам-Освободителям, он активно нас защищал, в том числе и на российском телевидении. Его самое яркое выступление было в программе «К барьеру» с Владимиром Соловьевым, где он дискутировал с Валерией Новодворской. В тот момент я находился под стражей в Пярнуском арестном доме, и помню, как все пытались заговорить со мной и узнать мое мнение. Эта история потрясла всю полицейскую, полубандитскую структуру.
После этого его привязали к нашему делу, взяв его публицистические выступления и его личную позицию, как базу для обвинительного приговора. Его не стали сажать в тюрьму, но возбудили дело, и он оказался на скамье подсудимых вместе с нами.
На процессе я смотрел на него и понимал, что он трибун, напоминающий лидеров французской революции 1789 года. В его внутреннем драйве и желании сразиться с эстонским государством было что-то от этих великих революционеров.
Переосмысление процессов, которые он инициировал или поддерживал, сейчас становится очевидным. Европа, которая сейчас существует, уже не та, что была 20, 30, 40 лет назад. Независимость Европейского Союза исчезает, и решения за них принимают другие государства.
Возвращаясь к Дмитрию Кирилловичу. Он трибун, яркий, убежденный борец с твердой внутренней позицией. Дмитрий Кириллович был неудобен эстонской власти, и я думаю, что он остается неудобным до сих пор. Он системный, договороспособный и амбициозный человек. Я помню его таким и считаю, что он стал частью не только русской истории в Эстонии, русской весны в Эстонии, но и частью исторического наследия России.
Его талантливое перо не должно быть забыто.
Дмитрий Линтер.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Владимир Бузаев
Математик, физик, политик
ПРЕКРАТИТЬ ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕПРЕССИИ В СТРАНАХ БАЛТИИ
Открытое письмо
Алла Березовская
Журналист
ЕЩЕ МОЖНО УСПЕТЬ ОБЪЯВИТЬ АМНИСТИЮ ПО ВСЕМ ПОЛИТИЧЕСКИМ ДЕЛАМ!
До 20 января осталось несколько дней
IMHO club
ДВА МНЕНИЯ О ДЕЛЕ ТАТЬЯНЫ ЖДАНОК.
Политические преследования и травля Евродепутата.
Алла Березовская
Журналист
ФЕВРАЛЬСКИЕ БУДНИ ПОЛИТИЧЕСКОГО УЗНИКА АЛЛАНА ХАНТСОМА
С надеждой на лучшее