Автор №21



Граната за пазухой

Почти у всех бизнесменов, которые занимались бизнесом в девяностых, есть схожие истории, а у большинства из них эти истории куда более брутальные и зловещие.

Я тогда еще был молодым, начинающим предпринимателем. Тему откровенного бандитизма уже не застал, только отголоски. Считал, что для бизнеса самое главное — грамотный бизнес-план, наличие капитала (или в моем случае — возможность договориться о финансировании), ну и такие наивные составляющие, как честность, ответственность, полное доверие к тем, с кем ты сотрудничаешь. (В моем случае это были самый солидный банк и весьма крупная строительная компания с крутым офисом на улице Альберта.)

Как выглядело дело для меня

Хороший бизнес-план (банк утвердил), хороший срок возврата (5 лет — максимально возможный на тот период, плюс на 4 месяца отсрочка платежа на время проведения строительства — строитель меня уверил что 2,5 месяца ему с лихвой), отличный процент по лизингу (19% годовых, аж на 2% меньше, чем в среднем по рынку, и да… тогда коммерческие объекты, в том числе и земля под ними, делались в лизинг). Мизерное собственное участие — всего лишь 20% от затрат на землю и строительство... договор с солидной строительной компанией (все несолидные компании банком были отсеяны, и как бы из-за хорошего расположения ко мне была ненавязчиво предложена солидная компания, владелец которой (по секрету) на короткой ноге с владельцами банка, то есть проверенный банком и внушающий доверие).

Как выглядело дело для банка

Молодой, неопытный бизнесмен (21 год) раскопал в Австралии владельцев шикарного участка на одной из важных магистралей города. Договорился в стройуправе о возврате коммерческого статуса земле и о максимально возможной площади застройки, с подводкой всех городских коммуникаций... Договорился о продажной цене, которая соответствовала официальной оценке участка. (Тогда еще не было понятия, что земля сама по себе может быть хорошим вложением средств. Но, как выяснилось позже, у банка сразу появилось двое желающих, готовых приобрести данный участок на 25% дороже — не для вложения, а для бизнеса.)

Зависшие обязательства с пятью нулями солидной строительной компании. Плюс 20%-ное участие клиента и уверенность, что молодой бизнесмен не сможет реализовать свой бизнес-план.

Как выглядело дело для солидной строительной компании (вернее, для ее владельца)

Залет на крупные бабки по непрофильной деятельности (вложился в российские ГКО). Кто помнит, многие тогда влетели (кстати, типичный пример — МММ, только с государственным лицом).

В связи с залетом наседают недовольные «серьезные люди», и банк готовится отобрать новый люксовый автомобиль.

И тут сообщение от банка, что скоро нарисуется молодой бизнесмен со строительным заказом. Смету рекомендуется утвердить, и также «рекомендуется», как поступить с поступившим финансированием проекта (с основной его частью).

Надо отметить, что весь пазл складывался относительно долго (около 9 месяцев).

Затем, буквально за несколько недель, было все подписано, переоформлено и профинансировано (владелец земли и строитель деньги получили напрямую, я только подписывался, ну и свои 20% отдал).

А затем наступило затишье. Стройка выглядела так: один человек с лопатой и трактор, заглохший через три дня. И еженедельные уверения владельца солидной строительной компании, что вот-вот закончатся работы на других его объектах и ко мне будет нагнано столько народу, что они всё закончат махом за два месяца, потом махом за полтора месяца, потом за месяц и т.д.

Я общался с банком: мол, как там строитель, не разорен ли? Там давали понять, что все вроде в порядке, мол, всякое бывает. И главное: с меня никто официально не спрашивал, как там расходуются деньги. Создавалось впечатление, что банк с такими задержками сталкивался, дескать, эти строители всегда не укладываются в сроки.

Но когда вдарили первые морозы (а они в том году вдарили уже в октябре), молодой бизнесмен (я) наконец понял, что стройка не закончится ни через месяц, ни через два и даже ни через четыре.

Владелец строительной фирмы перестал отвечать на звонки, и в офисе его было отловить проблематично.

Банк благородно перенес начало выплат на конец весны. И даже больше — согласился капитализировать все накопленные проценты в сумму общего долга. А я понял: если объект не заработает до конца весны, то уже в середине лета у меня все отберут.

И мне пришлось решиться на отчаянный шаг. Я убедил сотрудников офиса строительной компании, что если со мной не свяжется их хозяин, то утренняя граната в окно им гарантирована.

Так вот, в те времена в такое еще верили. А хозяин фирмы, как выяснилось позже, успел переодолжиться. Он решил не проверять серьезность моих намерений и, выйдя через 15 минут после моего звонка в офис на связь, договорился на следующее утро дать мне денег, чтобы я сам с любыми своими строителями провел нужный объем работ, а асфальт на площадь 10 000 кв.м мне положат, как только позволит природа.

Так и получилось. В тот год мне первому в городе положили асфальт, чему искренне удивились и в банке, и в компании моего будущего конкурента.

Что позволило мне впоследствии продержаться энное количество месяцев и благополучно сбежать от этого банка.


Автор №22


Языковой вопрос и немного о политкорректности

Описываемые события происходили в начале 80-х. После демобилизации из «королевских» войск я восстановился в аспирантуре инженерно-строительного института одного из южных городов России, где местные жители гэкают, а в общественном транспорте вас постоянно обзывают «рыбонькой» или задают глупый вопрос: «Зайчик, ты встаешь?» А еще негров и баклажаны там называют «синенькими» (прошу не путать с голубыми — тогда этот вопрос так остро не стоял, как и вопрос политкорректности тоже).

Мое заселение в общежитие проходило со скрипом. Староста этажа долго объяснял мне, что нельзя ухудшать жилищные условия бедных аспирантов, хотя я знал, что все комнаты были двухместные. Я эту ситуацию квалифицировал как интеллектуальную дедовщину.

Староста, очевидно, был скрытым расистом и поклонником ку-клукс-клана. Игнорируя арабов, кубинцев, вьетнамцев, индийцев, немцев и мексиканцев, он поселил меня к единственному на этаже негру. «Синенького» звали незатейливо и почти по-русски: Камара Фама, или просто — Фома.

В первую же ночь меня разбудил рев портативного магнитофона с надписью «Континенталь» и африканскими слонами на крышке. «Не спишь?» — спросил Фома. «Уже не сплю!» — ответил я ему. Всю ночь в комнату входили-выходили какие-то черно-белые пьяные компании. Я подумал, что примерно так выглядит ад для не совсем пропащих грешников.

Те несколько суток, которые мне было суждено прожить совместно с арапом Петра Степановича (Петром Степановичем звали зав. аспирантурой), я запомнил на всю жизнь. До сих пор перед глазами Фома, пьющий самогон из горла бутылки из-под шампанского, и две его негритянки, которых, к большому их удовольствию, я окрестил: Глория Гейнор и Донна Саммер (одна была худенькая, а другая полненькая).

Очевидно, господь услышал молитвы белого человека. В один из дней появился практически трезвый Фома и сообщил радостное для меня известие: приехал его земляк. Он проректор университета. Первый год будет учить русский язык, поэтому хотел бы жить в одной комнате с носителем языка. А самое главное — он не знаком с Глорией Гейнор и Донной Саммер! Моей радости не было границ!

Земляком оказался миниатюрный негр из Гвинеи, который зимнюю одежду себе покупал в универмаге «Детский мир». Особенно прикольной у него была ушанка. Звали его Маоми, и был он франкофоном, т.е. владел языком французских колонизаторов. Общались мы с ним на ломаном английском и жестами.

В первый же день я, не желая того, его крупно обидел аж два раза. Сначала, когда уточнил: не из Гвинеи ли Бисау он? Как он возмутился! Он из Гвинеи Конакри! Это великая африканская держава! Тогда я сбил с него спесь, спросив: есть ли у них космодром и имеют ли они ядерное оружие?

Второй раз, когда употребил в разговоре слово «негр». Тут я впервые узнал от Маоми о политкорректности. Маоми убеждал меня, что слово «нэгро» очень плохое. Я, в свою очередь, доказывал ему, что слово «негр» на русском обозначает африканца и никакого негативного подтекста не предусматривает.

В конце нашего диалога на повышенных тонах я посоветовал ему почитать на русском «Хижину дяди Тома» и продекламировал ему из Маяковского что-то типа «И будь я хоть НЕГРОМ преклонных годов... латышский бы выучил только за то, что им разговаривал Дзинтарс!» (давно дело было, за точность не ручаюсь). При этом ударение я сделал на слове «негр», а Маоми выкатил белки глаз и из темно-фиолетового стал темно-зеленым.

Помирились мы в тот же вечер. Маоми лег спать, оставив включенным ночник на своей тумбочке. «У нас так принято», — объяснил он. «Оно и понятно, — ответил я ему. — Без ночного освещения у вас наступит демографическая катастрофа — как, например, Фома в темноте найдет Глорию Гейнор или Донну Саммер? Ты ведь сам теплотехник по специальности. Знаешь, что абсолютно черная негритянка не отсвечивает!»

Маоми оценил мой мягкий, ненавязчивый солдатский юмор и в дальнейшем уже так остро не реагировал на слово «негр». А я при общении с неграми стал употреблять слово «африканец».

Дни текли своим чередом. Мое «абсолютно черное тело» каждый день с утра уходило на занятия по русскому языку и возвращалось только вечером. Каждый вечер мне устраивался допрос с пристрастием. Пока вопросы формулировались, как правильно прочитать, как правильно сказать, как правильно написать? — не было проблем. Но все чаще и чаще стал звучать вопрос: почему? А мой ответ: «Это исключение из правил. Надо запомнить» не очень-то устраивал Маоми. Он постоянно возмущался: «Что за язык. Все время запомнить и запомнить».

Однажды, окончательно обалдев от русского синтаксиса и орфографии, когда я в очередной раз предложил ему что-то запомнить, Маоми мне выдал: «Ты просто не хочешь говорить! Ты хочешь денег! Ты хочешь, чтобы я тебе доллары дал!»

Я молча встал, подошел к шкафу, из внутреннего кармана пиджака достал кошелек и подошел к письменному столу Маоми. Со словами: «Русский язык сложный, но еще сложнее загадочная русская душа! Для нас деньги — не главное! Извини, долларов у меня нет! За доллары у нас сажают!» И я с грохотом положил на стол перед носом Маоми двадцатипятирублевую купюру.

Денег он не взял. А возвратясь из первой же поездки на каникулы в Европу, подарил мне джинсы с надписью «Доллар» на правом заднем кармане.


Автор №23



История про людей, кота
и королевскую честь

Первый раз в жизни решилась я написать историю! Человек я простой и прямой. Надоело мне читать эти мужские байки. Одна лишь Леночка Сафронова, наша умница-красавица, сумела за девчат постоять, да еще как! Вот и я решилась.

Давно это было. В середине девяностых. Жила я тогда в малосемейке. Были такие совсем неплохие однокомнатные квартирки в домах с длинными общими коридорами на этажах. Жильцы часто менялись, так как эти квартиры вовсю продавались-покупались. Наша семья была из старожилов дома.

Как-то однажды в одну из квартир вместо убывшей семьи поселилась другая. Приятная женщина с девочкой лет девяти и ее муж. Женщина — кажется, ее звали Тамара — хлопотала по хозяйству и занималась дочурой. Муж — пусть будет Сергей (ну не помню я, как его звали, просто мне это имя очень нравится) — что-то покупал, потом это «что-то» продавал. А для этого куда-то уезжал или улетал, а потом оттуда приезжал или прилетал. Тогда так жили тысячи.

Месяца три прошло — все чин чином, а потом глядь — запропал куда-то наш Сережа. Смотрю — Тамара ходит грустная-грустная. Но без слез и, не приведи господи, черных платков. Решила я, что доездился муженек и приземлился на каком-то запасном аэродроме или железнодорожном полустаночке. Ведь знаем мы их, девочки, как облупленных. Но пригляделась, а дочура — ничего, веселая. Значит, мать не рассказывает правду и отправила папашу «в длительную командировку». Стало быть, надеется, что вернется.

Для полноты картины обязательно расскажу еще об одном субъекте. У нас в подъезде живет. Звать — Марчелло. Кот. Кормим всем миром. Ко всем и ластится. Но как только на календаре последний февральский листок отрываем, то и след его простыл. Месяцев на несколько. А потом всегда возвращается — скелетом с колтунами. И снова — ла-а-сков-ы-ый!

Вот я и жду, когда же Сережа наш появится такой же ла-а-сков-ы-ый. А его все нет и нет. Месяц нет, два нет. Такая злость и обида меня разобрала на поганцев на всех на этих, что даже когда у нашего Марчеллушки именины — 18 сентября (этот день я выбрала в честь дня рождения Мастроянни), то в тот раз даже и курочку ему не приготовила. Месяцы менялись, уже и зимнее стали носить, а соседка моя как была брошенкой, так и остается. На работу куда-то устроилась, да вещи из квартиры потихоньку продавать стала.

Почти год прошел, и вот смотрю — явился не запылился! А то-о-о-щий! Разве что без колтунов. Только странное дело — Тамара как-то сразу приняла его, сияет вся и будто лучиками длинный наш коридор освещает. Весь этаж от нее светится. Ясно же — больше нескольких дней я не утерпела, да тут и Марчелло опять запропал. То есть 8 марта наступило, а стало быть, появился повод готовить пирог и знакомиться, да заодно и разузнать все про все.

Пирог, расстегайчик, я делаю с рыбой, там весь секрет в тесте, но о нем в другой раз. Пришла я к соседке — в квартире уютненько, чистенько, занавесочки в цвет к стенам подобраны. Улучила минутку, когда Сережа покурить на балкон вышел, и давай Тамаре про нашу бабью долю издалека так заходить. А она, умница, поняла все с полуслова, рассмеялась и говорит, что не было Сергея так долго потому, что он в Таиланде в тюрьме сидел! А потом снова хохочет, увидев, что я и не знаю, как реагировать, и молчу, чтобы чего лишнего не ляпнуть по простоте своей. Нахохоталась она и рассказала, как это произошло.

В Таиланд этот треклятый поехал он, потому как сбил его с панталыку дружок, который оттуда какую-то технику привозил и продавал тут у нас в Манеже. Собрал, значит, Сережа все деньги, какие накопил, и поехал туда вместе с ним. Дружок приводит его к местному торговцу, с которым он еще раньше дела имел. А товара там! Аппаратуры всяческой — море, прямо так и лежит упакованная.

Разговаривал дружок с торговцем таиландским на английском. А Сережа так только по-немецки понимает, да и ездил все раньше в Польшу да в Германию, а тут вон куда его занесло. Дружок, значит, быстренько дело обтяпал, и дали они таиландцу этому деньги. Почти все деньги эти Сережиными и были.

На второй день компаньон должен был улетать, а Сергей еще пару деньков хотел побыть в стране, чтобы еще что-нибудь для бизнеса присмотреть. Да вот как-то не понравилась ему нервозность компаньона, скорость, с которой он местному деньги отдал, предчувствие какое-то нехорошее покоя не давало. Решил он снова к этому торговцу отправиться, отгрузку купленного товара проконтролировать.

Приходит, а тот ему рад, улыбается, чай предлагает. Но разговор, как сейчас говорят — коммуникация, не получается по причине незнания языков. В конце концов таиландец нашел где-то другого местного из бывших наших среднеазиатов, и тот Сергею переводит, что таиландец очень признателен за то, что они с компаньоном сдержали свое обещание и вчера погасили долг за тот товар, который его компаньон получил в предыдущий приезд.

Сережа как это услышал, так все и понял. И про поспешный отъезд компаньона, и про предчувствия свои. На такси сел — и мигом в аэропорт, дружка своего уму-разуму учить. Нет, он его не бил там. Парень он горячий, но с понятием. Он поговорил с ним крепко, по-мужски, и чтобы тот понял, что деньги не главное, а главное — это отношения между людьми, взял и порвал у бывшего уже дружка перед наглой его рожей пару местных купюр. Вот за это его в тюрьму и упекли. У всех же на глазах это сделал! Это у нас на денежках зверушки и пейзажики. А там — король. Деньги порвал — короля оскорбил, хоть тот об этом ни слуху ни духу.

Натерпелся Сереженька в тюрьме! Оголодал — вон какой худющий вернулся! Но так и считает, что не деньги главное. Об этом и местный адвокат талдычил в Таиланде в этом. Мол, не деньги главное, а честь короля. Но как только Сережа сказал ему, что больше ни копейки не заплатит ни адвокату, ни для судьи не даст, так его и выпустили через месяц. Даже и не судили. Так что врут они всё, у них главное — деньги.

А у Тамары с Сережей все в жизни потом сложилось славно. Оттого, что знают они, что на самом деле важнее всего. Ведь так, девчонки?