Шестилетний…, нет, шестилетний с половинкой, как он уже месяца три говорил всем о себе, Сережка выискивал там какие-то знакомые сюжеты. Мороз этих сюжетов не знал и рисовать их не старался и был скорее физиком, а не лириком, но ему помогало воображение конопатого мальчугана. Сначала пацаненок всматривался в узоры, а потом, придумывал рисунок и как заправский художник лишь слегка подправлял природу. Подышит на какой-то участок стекла, чтобы сделать намерзший лед податливым, проведет своим пальчиком там и сям, нанеся нужные штрихи и готово дело! Минуту-две рисунок благодаря штрихам живет, а потом они начинают мутнеть и замерзать, теряя прежние очертания и контрастность. Штрихи погружались в лед и растворялись там, как и свет лампы в темени окна наверху.

Провел за этим занятием Сережа примерно с пол часа, пока оно ему не прискучило. Тогда он написал на окне печатными буквами как сумел слово «Рождество» и дождался пока все буквы через лед и стекло, словно бы, просочились в завтра – на улицу. Но спать все равно не хотелось. Мальчик тихонько, отодвинул от окна табуретку, на которой стоял на коленях и сел на нее, повернувшись лицом в палату.

Двое его соседей-мальчишек уже спали. Они оба попали в больницу в разное время, но все после Сережи. А потому он в их компании хоть и не был самым старшим по возрасту, но был главным. А самым старшим был Саша, который тоже, как и Сережа, попал сюда с воспалением легких.

Саше было уже почти восемь, и он учился в первом классе школы и очень гордился тем, что умел и читать и писать. Так и Сережа умел. Ничуть не хуже умел! Бабушка успела его научить этому, когда еще была жива. И было ему тогда пять лет всего.

Столько же, сколько и самому младшему в палате — Коленьке. Так ласково, Коленькой, мальчика называли родные всегда, когда приходили к нему повидать. Коленьку привезли в палату сразу после Нового Года и он тут уже пять дней. Он-то пять, а Сережа уже пятнадцать! Но доктор сказал вчера, что на Рождество Сережу выпишут. Значит – завтра!

О том, что такое Рождество Сережа тоже узнал от бабушки. Но не очень понял. Кроме того, что это день рождения бога и, что в этот день обязательно сбываются самые-самые заветные желания – как сумел, так и упростил он для себя рассказы бабушки о какой-то древней стране, злом царе, который убил много детей и матери бога по имени Мария.

Вот про маму бога Сережа как раз совсем понять не мог и все выспрашивал у бабушки, как могло так получиться, что у бога была мама, раз сам бог все и создал на земле? Ведь мама же всегда старше своего сына? Бабушка тогда начинала ему объяснять, что бог он такой особенный, и не только сын своей мамы, но еще и другой человек, который не на земле живет. Даже и не человек он, а бог...

Сережа делал вид, что понимал, потому, что бабушка волновалась и не находила слов, чтобы объяснить эти сложности внуку. Да и не это было главное — главными были пироги, которые пекла бабушка в день рождения бога. Такие же пироги она пекла и в день рождения внука и еще несколько раз в году.

А еще она пекла рулет с маком и с сахаром! Сахар расплавлялся в духовке, растекался небольшими лужицами по краям рулета и спекался в сладкую-сладкую коричневую карамельную массу. Запах этой карамели и был основным запахом праздника для Сережи.

Здесь же, в больнице, совсем не было никакого праздничного запаха. Пахло просто большой кухней и медикаментами, но по утрам, когда санитарка приходила в палату и мыла пол, все перебивал запах хлорки. Исчезал даже запах большой праздничной елки, которую накануне Нового Года поставили в коридоре их отделения. Оттого и начало праздника было не праздником, и елка казалось не настоящей, а искусственной. Вот у этой елки дети и отмечали Новый год.

Сережка решил, что надо бы лечь и уснуть, чтобы уж поскорее наступило завтра. А там и Рождество, когда его и выпишут, как обещал доктор! Он отодвинул табуретку, придвинул ее к столу, и улегся в кровать, натянув одеяло к подбородку. Мальчишки соседи тихонько посапывали во сне, и Сережа закрыл глаза.

Перед тем, как уснуть он стал вспоминать, что Дед Мороз у них на празднике спрашивал его про самое-самое главное Сережино желание на будущий год. Почему-то именно его, Сережу, Дедушка Мороз все время как-то выделял на празднике – то ему приз даст, то просто по голове погладит и похвалит за что-то. И на руки взял и поднял высоко-высоко. И подбрасывал, а потом ловил! Там, наверху, в его руках, мальчику было очень спокойно и хорошо.

Эти ощущения ему были внове, но ничуть не тревожили Сережу и даже наоборот – были радостными, и мальчугану очень хотелось, чтобы он его еще и еще раз брал в свои сильные руки, подбрасывал вверх и ловил и снова подбрасывал, а он бы смеялся и смеялся, глядя в глаза Дедушке Морозу сверху, а потом снизу и снова сверху и снова снизу… А глаза у дедушки совсем не старые, а молодые и веселые. Серые пресерые.

И когда только Дед Мороз спросил его про главное желание на будущий год, то глаза его сделались очень серьезными, но все равно добрыми. Сережка молчал сначала… а потом соврал... Разве он мог поступить иначе? Он же уже знал, что Дедушка Мороз никакой и не Дед Мороз, а переодетый дядя. И так захотелось тогда мальчугану, чтобы все было иначе – чтобы Дед Мороз был настоящий, а вот елка взамен пусть будет искусственная!

Тогда бы у настоящего Дедушки Мороза Сережа попросил выполнить свое самое-самое, что ни на есть настоящее желание! Но ведь дядя этот с добрыми глазами его выполнить, все равно, не сможет. Тогда и попросил Сережа, как и Саша с Коленькой конфет и игрушечную машинку. Но они-то именно этого и хотели! Попросил и заплакал. А дядя прижал его к себе и сказал, что обязательно выполнит желание. Обязательно-преобязательно!

Мальчуган подумал про себя, что уже, наверное, за полночь, и утром наступит день рождения бога, и почему-то снова вспомнил добрые глаза Деда Мороза, и как приятно ему и спокойно было смотреть в них сверху, а потом снизу, а потом снова сверху... Или это уже ему снилось?

Приход утра сопровождался звуком переставляемых табуреток и ведра с водой. Утро в палату принесла санитарка, затеяв ежедневную влажную уборку. А вот уже само утро дня рождения бога, приняв эстафету от санитарки, привело в палату доктора и еще какого-то дядю и нескольких тетенек. Одна из них была Сережина воспитательница. Все мальчишки тут же вылезли из кроватей и во все глаза стали смотреть на пришедших.

Доктор сразу подошел к Сереже и сказал, что сегодня его выписывают из больницы и что вот дядя и тетя хотят с ним познакомиться. Мальчуган не понял, какая из теть этого хочет, так как их было несколько, но спрашивать не стал, а молча и внимательно смотрел на дядю.

Дядя улыбнулся и сказал, что они уже немного знакомы и подошел к Сереже, присев на корточки. Улыбнулся еще шире, и его серые пресерые глаза заблестели, как блестят влажные от соленой морской воды камушки на берегу, когда с них скатывается волна.

Сережа узнал Деда Мороза и внутренне весь сжался, чтобы не обмануться, …чтобы бабушка оказалась права…ведь сегодня день рождения бога… Дядя, выпрямившись резко, подбросил его, как и тогда на празднике вверх и опустил, но не на пол, а взял на руки. Тут подошла к ним одна из теть. Она обняла дядю и погладила по голове Сережу, а еще она как-то странно плакала, потому что и улыбалась одновременно.

— Сережа, можно ты поедешь к нам домой отсюда из больницы, а не назад в свой детдом? – Спросил дядя.

— Угу! – Лишь смог ответить мальчуган, и кивнул головой. Рот у него дрожал, и никакие слова не получались.

— Мы хотим, чтобы ты стал нашим сыном. – Серые глаза дяди смотрели ласково и серьезно.

— Угу! – Повторил малыш. И, как и тетя, заплакал и заулыбался одновременно.


П.С. Уважаемые читатели! Это всего лишь рассказ, да просто сказка с хорошим концом. А вот история из жизни.