Обещанная история Абренского края, сначала оттяпанного у России, а потом отданного ей назад.
 
 
Жил да был во псковской деревне Жогово парень Алеша. Когда парню стукнул 21 год, его призвали в армию. А тут и война с германцем началась. А потом была кошмарная война гражданская. Только в начале 1921 года, как раз на Рождество, вернулся Алеша домой. Пришел в Жогово, а дома-то и нет, сгорел, одна труба торчит. Да и торчит она уже в другой стране — в Латвии. Пошел Алеша из Латвии назад, в Островский уезд РСФСР, родню искать. Нашел в живых только старшую сестру. Пожил у нее немного, осмотрелся, женился, дом поставил... И родилась у него дочка — моя мама.
 

О роли «профессиональных революционеров» в истории
 
Родная дедова деревня Жогово, получившая в новой стране Латвии новое название Ритупе, потом сама не раз переходила через границу, пока не осталась насовсем в Пыталовском районе России, сохранив свое красивое нерусское название. А потому Ритупе заслужила рассказа о своей непростой истории.
 
Но сначала об одном историческом заблуждении: мол, свободу молодому Латвийскому государству подарил В.И. Ленин. Во-первых не подарил, а во-вторых подарил не Ленин. Свободу Латвия взяла сама в 1918 году. Но 11 сентября 1919 Советская Россия вдруг обратилась к вновь образованной и пока еще никем не признанной республике с просьбой: а давайте договор о признании вас подпишем. Латвия оторопела. И согласилась.
 
Для начала провели так называемую демаркационную линию, иначе — границу. Ее роль сыграла линия фронта на 12 часов дня 1 февраля 1920 года.
 
Затем начались долгие и нудные советско-латвийские переговоры (считай -— торги), завершившиеся лишь в августе. Правительство Советской России безоговорочно признало независимость Латвийского государства и заверило всех, что «отказывается добровольно и на вечные времена от всяких суверенных прав, кои принадлежали России в отношении к латвийскому народу и земле...»
 
Под означенной в договоре землей имелась в виду бывшая Курляндская губерния Российской империи, южная часть Лифляндской губернии, северо-западная часть Витебской губернии, а в довесок — часть Островского уезда Псковской губернии, оказавшаяся на 12 часов 1 февраля западнее линии фронта. Туда вошел и городок Пыталово. А также деревня моего деда — Жогово.
 
Теперь о роли в этом деле вождя революции В.И.Ленина. Сам он с Латвией не договаривался, не торговался. Советскую Россию на переговорах представляли и договор своими подписями скрепили два креативных еврейских хлопца и большевика — Адольф Иоффе и Яков Ганецкий.
 

 
Оба они — «профессиональные революционеры». То есть профессионалы, умеющие зарабатывать на революциях и жить за их счет. И жить, надо заметить, совсем неплохо: в Берлине, в Вене, Цюрихе, на худой конец на Капри, в меблированных комнатах и с отменным пансионом... Так вот, два этих проффи пролетарской революции через пол года переговоров согласились отдать Латвии не только дедову деревеньку Жогово, а также все то, что было перечислено на нескольких страницах договора. И чтоб вы знали, как там много всего интересного! От лифляндских архивов до станков, вывезенных с рижских заводов. А так же библиотеки, музейные экспонаты, художественные произведения, учебные пособия, документы и прочее имущество. А также «разного рода имущественные документы, как-то: купчие и закладные крепости, арендные договоры, всякого рода денежные обязательства и т. д., в том числе книги, бумаги и документы, имеющие значение для определения имущественно-правовых отношений латвийских граждан, вывезенные из пределов Латвии в Россию во время мировой войны 1914-1917 гг.»
 
И на десерт в договоре присутствует такой совершенно очаровательный пункт: «РСФСР в целях содействия латвийскому крестьянству в восстановлении им разрушенных во время войны зданий, предоставляет Латвии преимущественное право рубки леса на площади в 100 000 десятин, по возможности близко к латвийской границе, железным дорогам и сплавным рекам...»
 
За все эти блага Латвия согласилась на исполнение одного жизненно важного для Советской России условия: «воспретить пребывание на своей территории каких-либо войск, за исключением правительственных... а равно воспретить в пределах своей территории вербовку и мобилизацию личного состава в ряды армий государств, организаций и групп, ставящих своей целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной».
 
Почему договор составлен с таким очевидным перекосом в сторону Латвии, спросите вы? Причина в установке Кремля: подписать договор во что бы то ни стало! Дело в том, что в 1920-м году шла польско-советская война, в которой Красная армия терпела сокрушительное поражение, резво откатываясь на восток. На пути поляков нужен был барьер... Поэтому договор был-таки подписан, и в нем крохотная Латвия фактически продиктовала свои условия обескровленной в боях огромной соседней стране. На радостях министр иностранных дел Латвийской Республики Зигфрид Мейеровиц устроил шикарный банкет в ресторане «Отто Шварц».
 

 
Но истинная причина радости министра была вовсе не в том, что к Латвии отошел приличный кусок псковской земли, а в том, что именно Советская Россия первой официально признала молодую Латвийскую Республику независимым государством.
 

Маленькое отступление на историко-биографическую тему
 
В 1906 году 12 вооруженных бандитов ограбили отделение Российского Государственного Банка в Гельсингфорсе. Среди нападавших был член РСДРП Ансис Бушевиц. Четверых бандюков потом поймали, остальные растворились, унеся с собой 170 743 рубля, передав их на дело революции и на полную лишений жизнь «профессиональных революционеров» где-то в Цюрихе или на Капри... Когда в 1918 году Народный совет провозгласил независимость Латвии, членом этого совета был Ансис Бушевиц (Ansis Buševics).

Когда в 1920 году Латвия подписывала договор с Советской Россией, то под договором с латвийской стороны стояла фамилия Бушевич Анс Христофорович. Это все он же. Потом Бушевиц был министром финансов, депутатом Сейма, а в 1940 году стал председателем счетной комиссии, которая насчитала 1 155 807 избирателей Латвии, которые все как один отдали свои голоса за новую власть — Народный сейм Латвии, который тут же выразил желание сделать из Латвии Латвийскую СССР. Такой вот пример выдающейся роли личности в истории...
 
И еще один интересный факт. Как утверждают некоторые мемуаристы, будущий председатель фракции ЛСДРП в латвийском Сейме Фрицис Мендерс еще до революции 1917 года был дружен с В.И. Лениным. И Мендерс летом 1920 года якобы съездил в Москву, года обратился к Ильичу с просьбой оставить Пыталово за Латвией, поскольку ей очень нужен этот крупный железнодорожный узел. «Профессиональный революционер» Ленин якобы ответил другу так: «Да черт с ним, скажу Ганецкому, пусть он вам это Пыталово отдаст, нам сейчас невелика беда — узлом больше, узлом меньше». И Ганецкий отдал…

Может, это исторический анекдот, а может, Ленину в тот момент действительно нужно было любой ценой подписать договор, чтобы снять части Красной Армии с латвийского фронта и перебросить их на польский.
 

Пыталовская летопись
 
Но давайте поближе познакомимся с историей многострадального Пыталовского края, основываясь на официальной летописи, которую составили псковские ученые-краеведы Н.А. Цветков и Р.Э. Прауст.
 
Первыми на этой земле во втором тысячелетии до нашей эры поселились древние балто-славяне, пришедшие откуда-то из Европы. И потом три тысячи лет о них не было ни слуху, ни духу. Лишь в 1341 году случилось первое летописное упоминание (именно первое и документальное!) о том, что на эти исконно псковские земли напали рыцари Ливонского ордена (дошли— таки, окаянные, от самой Риги).
 
Ливонские немцы, а потом поляки еще не раз ходили сюда воевать, пока в 1662 году деревня Вышгородок не стала укрепленным сторожевым пунктом сильного русского государства, и 250 лет простояла незыблемо.
 

 
В 1782 году впервые упоминается сельцо Пыталово. А в 1859 году упомянули и деревню Жогово — через нее и Пыталово проложили рельсы Петербурго-Варшавской железной дороги.
 
Первая мировая война. 1918 год, февраль. Немецкие войска занимают Пыталово и Вышгородок. Тяжелые бои ведутся у станции Жогово. В боях с немцами героически сражались латышские стрелки — красные. В ноябре 1918 года в Риге провозглашается Латвийская республика. Мировая война окончена, жизнь понемногу начинает приходить в норму... А в Пыталове и Вышгородке устанавливается советская власть, создаются большевистские комитеты бедноты, продажа продуктов осуществляется по справкам этих комитетов, вводится продразверстка, сельхозпродукты у крестьян изымаются... В общем, мрак.
 
И вдруг Латвия заключает мирный договор с Советской Россией, согласно которому станция Пыталово и часть населенных пунктов вокруг входят в состав Лудзенского уезда Латвийской Республики. Местное, сплошь русское население было сильно удивлено!.. А потом туда пришел и мой дед. Посмотрел на торчащую трубу, поговорил с соседями, тоже удивился, потом огорчился и ушел восвояси, то есть в землю русскую...
 
Дед никогда не рассказывал о своей жизни на границе РСФСР и Латвии в те годы. Были от него лишь туманные обрывки воспоминаний и какие-то намеки... А я был пацаном, историей не сильно интересовался. Поэтому сейчас пришлось восстанавливать жизнь деда по крупицам, разбросанным в Интернете. Сильно помог в этом рижский журналист из газеты «Сегодня» Андрей Седых, съездивший в 20-е годы прошлого века на границу и вернувшийся назад. Его воспоминания «Там, где была Россия» были опубликованы в журнале «Даугава» № 8, за 1990 год.
 

 
Прочтя те воспоминания, я понял, отчего дед мой не любил говорить о своей жизни по ту сторону границы от родного Жогово... Полагаю, он шибко жалел, что не остался там. Но лишь полагаю.
 

Пограничье
 
20-е годы прошлого века. Вот Андрей Седых едет в сторону Пскова и расспрашивает о пограничье у соседа по купе — латвийского капитана-пограничника по фамилии Трофимов. Капитан грустно улыбается:
 
— Скучать нам не дают... Часто перебегают. Еще недавно, ночью, на латвийскую сторону пришла группа оборванных мужиков. На них страшно было смотреть. Просят: «Христа ради, дайте хлебушка!» Пограничники сжалились, дали им по краюхе хлеба. У мужиков — слезы из глаз: не знали, как благодарить! Следующей ночью мы отпустили их обратно. Но их задержали там при переходе. Должно быть, в Сибирь теперь отправят.
 

 
Надо вам сказать, что простых беженцев мы обязаны возвращать обратно. Иначе к нам из России хлынули бы десятки тысяч людей. Но политических оставляем. Возвращать таких — значит, подводить людей под расстрел. Начал я допрашивать: кто такие, почему перешли границу? Вижу — интеллигентные люди. Отец семейства — инженер, бывший полковник. А я сам Владимирское военное училище окончил когда-то... Я их успокоил и пригласил обедать. И вот, когда эта семья очутилась в столовой, за столом, уставленным едой, инженер не выдержал и расплакался:
 
— Спасибо. Если бы вы вернули меня за кордон, клянусь вам, я повесился бы на первом же суку!
 
Далее Андрей Седых продолжает рассказ от своего имени:
 
— Наутро приехали в Пыталово, расположенное всего в четырнадцати верстах от границы. Это — предпоследняя латвийская станция. Когда-то здесь была куцая деревенька, а теперь латвийское правительство решило создать уездный город. Всюду строят новые дома, возят лес, камень. По дворам стучат топоры.
 

 
Капитан сказал:
 
— До границы четырнадцать верст. Но когда мы приедем туда, чекисты уже будут знать, кто едет и зачем.
 
— Каким образом?
 
Капитан ничего не ответил. Позже я узнал, что агентура по обе стороны границы поставлена превосходно.
 
Наконец-то мы увидели и советских граждан. На противоположном берегу, у самой воды, два мужика косили траву. Капитан Трофимов крикнул:
 
— Бог на помощь!
 
Мужики остановились как вкопанные, разинув рты. Потом снова принялись косить, так и не ответив на наше приветствие. Капитан объяснил, что под страхом выселения советским гражданам запрещается разговаривать с людьми с латвийской стороны. Достаточно одного слова, чтобы попасть в Сибирь.
 

 

Из спекулянтов — в шпионы, от них — в «переводчики»
 
В самом начале, в самые голодные годы, существовали на границе товарообменные пункты. Тогда еще крестьяне сходились на час-другой, помогали друг другу.
 
— Заедем к Федору Ивановичу, — предложил капитан. — Он миллионер из крестьян.
 
Федор Иванович разбогател на товарообмене в голодные годы. В лютую зиму 1921 года из Пскова, из Острова, из всех советских городов и деревень тянулись на границу крестьянские подводы со своим и чужим добром. Были здесь штуки грубого домашнего полотна, исхудавший скот, иконы, винтовки — все, что могло иметь хоть какую-нибудь ценность. Были здесь вещи из разграбленных барских усадеб — старинная мебель, картины, статуи, золото и серебро... К вечеру мужики возвращались с пунктов сытые, пьяные, довольные, — они везли обратно муку, ржавые селедки, бутылки с водкой ...
 
— До чего тогда народ исстрадался, представить себе трудно, — рассказывал Федор Иванович. — Я еще божескую цену давал, а другие задаром товарообмен производили. Тот ему самовар тащит, а этот пять фунтов муки отвешивает. Не хочешь — вези самовар свой обратно.
 
— А теперь как? Контрабандой занимаются?
 
— Теперь ничего подобного. Совсем граница закрыта. И подходить близко не стоит . . .
 
Мы идем вдоль узкой канавки, отделяющей Латвию от России. На советской стороне три бабы собирают лен. Стоят близко, у самой дороги.
 
— Здравствуйте, Бог на помощь!
 
Как по команде, бабы поворачиваются к нам спинами. Немного дальше мужик пашет, готовит землю под озимые. Увидев людей «оттуда», уходит подальше в поле. Два пастушонка бросают коров на берегу реки Утрои и стремглав бегут в деревню. Всюду наше появление вызывает поспешное бегство. В чем дело?
 
— Страх. Людям с «той» стороны запрещается не только разговаривать с латышами, но даже смотреть на латышскую сторону. Горе тому, кто подойдет к границе и заговорит с людьми из-за кордона! Потому что достаточно подойти к границе и сравнить. На латвийской стороне крестьянин сыт и обут. Правительство отпускает ему лес на починку избы, в неурожайный год — семена. Хлеб и лен он продает по сравнительно высоким ценам. Русские крестьяне из Латгалии почти все в сапогах. На советской стороне крестьяне в лаптях или босиком. Это мелочь, но крестьянин все замечает и делает выводы.
 
Крестьянам с латвийской стороны отлично известно, как живется их кумовьям, сыновьям и невесткам, оказавшимся по ту сторону. Здесь, вдоль границы, они стараются не ударить лицом в грязь. А отойдите немного подальше, увидите, что поля стоят заброшенные, деревни полуразрушенные.
 
Дело в том, что в прошлом году весь этот край с советской и латвийской стороны постиг неурожай. Латышское правительство выдало своим крестьянам семена, а советское ничего для своих не сделало. На посев у большевиков получили только хозяйства вдоль границы. Остальные были предоставлены самим себе. Крестьяне, конечно, побросали хозяйства и ушли в города, на заработки.
 
Русские крестьяне в Латгалии живут бесконечно лучше крестьян советских, но все же положение их не особенно завидное. Большевики знают об этих настроениях части латгальского крестьянства и стараются использовать их. Нынче самое доходное занятие на границе — это шпионаж.
 
Идет по деревне мужик, и спутник мой сообщает его «послужной список»:
 
— До прошлого года занимался шпионажем. Потом струсил — слишком рискованно стало, да и в тюрьму идти не хотелось. Теперь он простой «переводчик». Тут я узнал, кто это такие, и каков тариф у «переводчиков». За простой «перевод» до большой дороги берут 100 латов. Много людей переходят границу оттуда. И все они умоляют, чтобы их оставили в Латвии. Только один пожелал вернуться назад в СССР».
 
Такой вот рассказ Андрея Седых про Пыталовский край, отошедший к Латвии. Не надо при этом забывать, что Андрей Седых — латвийский журналист 20-30 годов прошлого века. Поэтому вполне допускаю, что в рассказе о латвийско-российском пограничье Андрей вполне мог что-то приукрасить, что-то темным цветом помазать, а где-то присочинить. Поэтому я обратился к изысканиям ученых, а именно современного ученого-историка Андрея Егорова, кандидата исторических наук, заведующего кафедрой, специалиста по истории Северо-Запада России в 20-30 годы. И в частности, по истории контрабанды в этом крае. Мне это очень важно, потому как и деда моего жизнь заставила быть контрабандистом...
 
 
Окончание — здесь