Пока дети были маленькие, объяснять, «что такое хорошо и что такое плохо» было одно удовольствие. Взял стихи Маяковского — и цитируй... Но вот с приходом подросткового возраста начались проблемы. Как объяснить ребенку, почему измена и предательство — это плохо, когда солидные дяди и тети, буквально живущие в телевизоре и на страницах глянцевых журналов, предают и изменяют чаще, чем чистят зубы, но не только не стесняются, а гордятся и бравируют этим.

Или вопрос вопросов: зачем тратить дефицитное время и ресурсы для того, чтобы кому-то сделать приятно, если даже детские журналы кишат инструкциями для девочек «Как стать стервой», а современные телекумиры последовательно отстаивают право плюнуть вниз, как только забрался наверх.

Этот и еще тысячи аналогичных вопросов, на которые требовалось отвечать, привели к необходимости иметь под рукой некий измеритель качества поступков и намерений. Этот измеритель должен быть простой и доступный, понятный и непротиворечивый даже для тех, кто считает себя противником любых интеллектуальных упражнений. Он должен быть гармонизирован с ценностями современной молодежи и в то же время не противоречить классическим моральным, общественным и религиозным догматам, быть универсальным как для частной, так и для общественной жизни...

Книги, начиная с Библии и заканчивая коммунистическим манифестом, такого эталона не предоставили. Пробовал цитировать — получалось длинно, непонятно и пафосно. А надо было — просто, буднично и чтобы обязательно с двух слов — в суть.

Но последней каплей, после которой «надо что-то делать» перешло в практическую плоскость, было мое путешествие из Петербурга в Москву в одном купе с развеселой юной парочкой, спешившей на свадьбу к другу, и православным священником, тоже далеко не старым. Молодежь, пользуясь случаем, просто атаковала батюшку вопросами о смысле жизни, о том, что правильно, что нет, да и примеров (кейсов) с просьбой дать совет накидала на целую брошюру.

А он, далеко не старый мужчина, бубнил на любой вопрос, как заведенный: «Надо ходить в церковь, надо ходить в церковь...» Одним словом, разбираться с модернизацией базовых философских смыслов под современную агрессивно-циничную ментальность и молодежную субкультуру пришлось самому.

Итак, Вопрос добра и зла — один из вечных вопросов, мучивших человечество на протяжении многих веков. К теме добра и зла обращается каждый писатель. Многие из них пытались дать окончательное, последнее решение этого вопроса. О добре и зле говорили Гете и Байрон, Диккенс и Гусейн Джавид, Лев Толстой и Достоевский. Но проблема в том, что то, что декларировали в качестве базовых ценностей эти классики, в современном урбанизированном и монетизированном обществе таковыми «де факто» не является.

А создание универсального измерителя требует в качестве эталона наличие ценности, одинаково признаваемой и нашими предками, и нашими потомками. Наш Друг и Учитель Голливуд девальвировал, насколько мог, понятие чести, совести и достоинства, заменив их монетарной целесообразностью, хоть и облеченной в тогу пуританской морали. Точно так же монетизированы человеческие влечения, привязанность.

В современных художественных произведениях вроде бы бескорыстная дружба и любовь главного героя почти всегда оборачиваются в конце концов существенными материальными дивидендами. И единственный актив, в ценности которого не сомневается ни один банк, единственное чудо, неземное происхождение которого подтверждает даже наука, единственная драгоценность, страх потерять которую реально пугает всех и каждого — это жизнь. Она дается один раз и не только не дублируется, но даже, несмотря на все старания, никак существенно не удлиняется и не консервируется.

Именно уникальность и краткосрочность нашего белкового существования настолько противоречивы, что, с одной стороны, ввергают в уныние, а с другой стороны, наводят на мысль: это «ЖУ» неспроста. Инстинкт выживания является нашим самым сильным и безусловным инстинктом. И только в единственном случае этот инстинкт подавляется: в случае, когда уход из жизни может помочь выжить другим.

Все религии без исключения запрещают самоубийство, но делают возможным и даже героическим принесение себя в жертву ради выживания других. Слава богу, эти аксиомы не являются предметом атаки современной массовой культуры, и даже наоборот — культивируются и эксплуатируются, хоть и с сильным языческим привкусом: главный герой традиционно собирается принести в жертву себя, но как-то получается, что в результате он приносит в жертву «три тысячи неверных». Исключения из этого правила умещаются на пальцах одной руки.

Но все же... хоть и с оговорками и натяжками, но современная и классическая массовая культура соглашаются, что целью жизни любого человека является продолжение рода человеческого во всем его многообразии и со всеми его противоречиями. А сверхзадача, которая стоит перед каждым в отдельности и всеми вместе — выжить самим и дать возможность выжить другим. Причем проблема выживаемости человечества в целом сейчас не менее актуальна, чем на заре цивилизации — природные и рукотворные катаклизмы убедительно и ежедневно это доказывают.

Вот именно в противоречие с задачей выживания не отдельного индивида, а именно человечества в целом открыто вступает дарвинистское утверждение «выживает сильнейший», которое воспринимается лояльно только тогда, когда сильнейший — это ты сам. А задача обычного человека на поверку оказывается гораздо более простая, но оттого и более благородная: выжил сам — помоги выжить другому.

Совсем необязательно при этом делать что-то планетарного масштаба. Каждому — свое. Кто-то изобретет вакцину от смертельной болезни и спасет миллионы жизней, а кто-то — вырастит хлеб, который спасет от голода одну, совершенно конкретную жизнь. И в первом, и во втором случае выполняется сверхзадача, стоящая перед конкретным индивидуумом: «выжить — помочь выжить».

Предполагаю, что принятие такой незамысловатой цели в качестве главной задачи, стоящей и перед конкретным человеком, серьезно упрощает проблему обоснования своего собственного существования. А проблема определения, «что такое «хорошо» и что такое «плохо», превращается в уравнение с одним неизвестным: все, что решает указанную задачу, — в плюс, все, что мешает, — в минус.

Такая точка зрения легко гармонизируется и с религиозной позицией: «Помогаешь жить (выжить) другим — помогаешь богу, мешаешь — помогаешь дьяволу». И даже если ведешь жизнь овоща, остаться в стороне от этого цивилизационного выбора не получится. Ведь на обеспечение овоща средствами для существования тратятся драгоценные ресурсы, которых, кстати, катастрофически не хватает. Их, ресурсов, потраченных на бесполезный «овощ», может элементарно не достаться другим, более ответственным и активным, а значит — читай выше.

Золотое сечение формулировки указанного правила не завершено, и, предполагаю, завершится нескоро, уж слишком разный понятийный смысл разные люди слышат в одних и тех же словах. Поэтому в одном случае подходит формулировка «каждое действие должно помогать сохранять жизнь и предотвращать угрозы для нее», в другой аудитории звучит как «все, что помогает сохранить жизнь, — от бога, все остальное — от черта».

Но уже много раз применение такого эталона давало возможность в разговоре с молодежью достаточно четко диагностировать безнравственность и аморальность, даже тщательно маскируемые под добродетель. Но данный эталон годится и для более широкого применения, чем дискуссии с подрастающим поколением, ибо им можно измерять деятельность любого человека или группы лиц, а также их намерения и желания.

Правило «каждое действие должно помогать сохранять жизнь и (или) предотвращать угрозы для нее» — это универсальный трафарет, которым можно просканировать цель и способы достижения цели любого проекта с точки зрения его полезности (для человека) и адекватности (для окружающих). Это некоторая формула, подставляя которую в список приоритетов и планов, можно безошибочно диагностировать их сущность. Что, собственно, я и делаю в настоящее время.

О, ты, что сокровищ искал
Средь камней и металлов,
Ценней человека сокровищ
Еще не бывало.

Насими, азербайджанский поэт.