ГЕОПОЛИТИКА
21.06.2024
Мария Иванова
Могу и на скаку остановить, и если надо в избу войти.
ЧЕМ УКРАИНСКАЯ ВОЙНА ПОХОЖА НА СИРИЮ И ИРАК
Беседа с Арно Девеле
-
Участники дискуссии:
1552 -
Последняя реплика:
2 дня назад
Heinrich Smirnow,
Леонид Соколов,
Марк Козыренко,
Johans Ko,
arvid miezis,
Александр Соколов,
Леонид Радченко,
Андрей Жингель,
Владимир Иванов,
Юрий Васильевич Мартинович,
Ярослав Александрович Русаков,
Рейн Урвас,
Сергей Борисович Алексахин,
Андрей Батурин,
Юрий Иванович Кутырев
Юрист Арно Девеле о том, чем украинская война похожа на Сирию и Ирак и угрозе Третьей мировой. Арно Девелей — международный адвокат по правам человека, член коллегии адвокатов штата Вашингтон (США) и Парижа (Франция), который участвовал в судебной защите Саддама Хусейна.
— Арно, мы хотели бы поговорить с вами и как с гражданином Франции, переехавшим жить в Россию, и как с юристом, принимающим непосредственное участие в судьбоносных событиях последних двух лет. Давайте обо все по порядку: когда и почему вы приехали жить в Россию? Какие ваши планы, вы хотели бы получить российское гражданство?
— Начнем с того, что я юрист-международник, и причина, по которой я оказался в России — организованные почти два года назад референдумы на новых территориях. Я оказался там как независимый иностранный эксперт, наблюдающий за процессом.
После этого меня пригласили остаться в России в той же роли: я работал наблюдателем и в Единый день голосования в сентябре 2023-го, и, конечно же, на президентских выборах. Так я приехал и в итоге остался.
— Осенью 2022 года вы были в России впервые?
— Нет, я приезжал один раз в 2020 году, но всего на две недели, у меня не было возможности многое увидеть. Но мне кажется, что я вернулся в Россию, когда обстоятельства кардинально изменились. Последние 20 лет я в той или иной степени занимаюсь политическими делами [юридическими процессами. — Ред.], и я уверен, что все, что сейчас происходит, формировалось в течение этих 20 лет.
Два десятилетия назад я был одним из тех адвокатов, кто пытался привлечь внимание мировой общественности к незаконности трибунала, который был создан после незаконного вторжения США в Ирак, — это было мое боевое крещение, и с этого момента я был серьезно вовлечен в многополярное правовое регулирование. Два с половиной года я прожил в Сирии, в Россию, когда меня пригласили побыть наблюдателем, я прибыл из Дамаска. Технически я прилетел из Бейрута, но жил я в Дамаске, занимался сбором данных и составлением отчетов о влиянии санкций "Закона Цезаря", которые были введены в отношении Сирии в 2020-м.
Раньше это был отдельный закон, но в Вашингтоне поняли, что не наберут необходимое количество голосов, и решили включить это положение в так называемый Акт о полномочиях в области национальной обороны, который является неконституционным омнибусным законом, который демократы и Госдеп принимают ежегодно с 2006 года. В 2020 году закон вступил в силу, и это практически стало концом моей карьеры, так как я занимался этим 20 лет — вот причина, по которой я приехал в Россию.
Кроме того, для меня, как для профессионального юриста, референдум, прошедший в России, — историческое событие, и, мне кажется, каждый здравомыслящий человек захотел бы стать частью этого. Событие историческое с юридической точки зрения, которое внесло ясность в юридическую головоломку, черную дыру, существовавшую в этих новых регионах с 2014 года. Так что, у меня не было никаких сомнений, ехать ли туда.
Российская Федерация во всех смыслах является эпицентром сдвига в сторону многополярности. Есть, конечно, и другие участники, но Россия — центр, поэтому для меня это абсолютно логично остаться здесь и работать, кто же откажется от такой возможности.
— Арно, расскажите подробнее о новых регионах. В каких городах вам удалось побывать?
— Я был в Луганске, Донецке, в Мариуполе, Северодонецке — он очень сильно пострадал. Конечно, в этих городах юридический и военный аспекты идут рука об руку, а есть еще и политический компонент, и все работает на то, чтобы как можно быстрее обеспечить жителям экономические условия, которые подтвердят правильность их выбора на референдуме.
Мне приходит в голову сравнение с Соединенными Штатами и тем, как они избавляются от неугодных им людей, оккупируя некоторые страны, а затем оставляя их самих по себе в виде гноящейся раны и очага нестабильности.
У Российской Федерации совершенно другой подход по целому ряду причин, о которых подробно говорил президент РФ [Владимир Путин] в интервью с Такером Карлсоном. Это явно не будет подход "Шок и трепет", при котором можно просто очистить территорию и строить.
Россия не может просто бомбить инфраструктуру, она идет к победе другим путем, осторожно, и сохраняя то, что необходимо гражданскому населению. Это хирургическая операция, мне кажется, что российские Вооруженные силы действуют как хирург в рамках операции по денацификации и демилитаризации, а это требует терпения и долгосрочного планирования. Этот конфликт сильно отличается и от Ирака, и от Сирии, и от Ливии, которая осталась после боевых действий в руинах. Там люди все еще пытаются выжить посреди того, что было их домами, школами, мечетями, церквями.
Я помогал координировать три визита иностранцев в зону СВО — американцев и европейцев, которые совершенно не информированы о конфликте. Конечно, ничего не сравнится с тем, что можно увидеть своими глазами, поговорить с людьми на местах. У них нет ни малейшего представления обо всем о том, как в школах [на Украине] проводили бандеровскую обработку молодежи, и о многом другом.
А главное — знать исторические факты: Соединенные Штаты пытались дестабилизировать Украину еще в 1950-х годах, а в 2014-м это приобрело качественное выражение. Действительно умопомрачительно видеть, за менее чем за десятилетие они сумели полностью индоктринировать население страны до такой степени, что люди действуют против своих собственных интересов с таким фанатизмом.
В последние месяцы и украинцы, и люди за рубежом начинают что-то понимать, видя детей украинской элиты на Западе, расхищение западного финансирования, разрушение всей этой идеологической конструкции. Что действительно ужасно, так это жертвы, целое поколение молодых мужчин и женщин, которых теперь мобилизуют. Мы знаем, что из 40 миллионов украинцев примерно 5–8 переехало в Россию, остальные — на Запад, и в такой короткий промежуток времени население сократилось так сильно.
— Вы сказали о местных жителях в Донбассе, о чем вам удалось пообщаться? Или вы общались с украинскими беженцами?
— Да, я общался с несколькими украинцами, которые сейчас живут в Москве. Когда-то они были очарованы бандеровским режимом, но теперь все понимают и сами говорят, что это похоже на экзорцизм, как будто они были не в себе.
— Ваша специальность — права человека, что вы обнаружили, что можете сказать о нарушениях прав человека в этом конфликте?
— Ну, очевидно, что права человека могут соблюдаться только в том случае, если есть сильное вертикальное государство, которое функционирует в интересах всех своих граждан без исключения. Украинское государство абстрактно, оно действует в интересах иностранных государств, выделяет "граждан второго сорта" по этническому признаку, по религиозному признаку, преследует за убеждения.
Режим [Владимира] Зеленского объявил вне закона политические партии, а в итоге отменил выборы. По сути, в Киев приезжает американский госсекретарь [Энтони Блинкен] и решает этот вопрос, нарушая право украинцев на самоопределение. Все это — такое же отношение к соблюдению законов и прав человека — я видел в Ираке.
Главное же различие с Ираком в том, что там было образцовое незаконное вторжение, идеальный пример агрессии, о котором сейчас говорит Международный уголовный суд, но тогда – молчал. США тогда пытались получить резолюцию о применении силы, этого не произошло, потому канцлер Германии [Герхард] Шрёдер и президент Путин выступили против администрации Джорджа Буша и британского правительства Тони Блэра, но они все равно решили идти вперед, решили, что имеют право казнить и вершить правосудие самостоятельно.
В случае с Сирией понятно, что конфликт был продолжением войны с терроризмом, которая особенно обострилась после 9/11, и американские законодатели легко могли назвать исламскими фундаменталистами все режимы на Ближнем Востоке, а Сирия, от которой они давно хотели избавиться, была в первую очередь.
В случае с Украиной меня сейчас удивляет, что в последние дни люди постоянно говорят о том, что с 20 мая Зеленский является нелегитимным, там нет власти. Ее и не было! Любая власть после антиконституционного переворота в 2014 году являлась нелегитимной.
— Вы упомянули Международный уголовный суд, который обвинил во всем Россию и выписал ордер на арест Путина и детского омбудсмена Марии Львовой-Беловой, но у них самих на днях возникли большие проблемы, когда аналогичные претензии МУС высказал в адрес премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху и министра обороны Йоава Галанта. Как юрист международного права, видите ли вы смысл в существовании подобных организаций, которые не имеют никакой самостоятельности?
— Это хороший и самый важный вопрос. Конечно, суд должен быть независимым и беспристрастным, свободным от политического вмешательства, но эти судьи — это люди, которые вершат правосудие, закрыв лицо маской или капюшоном, как в Латинской Америке 70-х годов.
Это мог бы быть эффективный орган, на сегодняшний день договор с ним ратифицировали около 124 стран. Но после того как на прошлой неделе прокурор Карим Ахмад Хан признался в интервью CNN, что "суд для мошенников или бандитов из Африки", можно смело утверждать, что все, что они говорили все эти годы, — не больше, чем субъективные впечатления, на них и дальше будет оказываться такое же давление.
Суд просто выживает, не пытаясь опровергнуть западное общественное мнение, а мы должны напомнить вашему читателю, что МУС начал расследование в отношении Биньямина Нетаньяху еще в 2014 году, когда в течение месяца происходили беспорядочные убийства мирных жителей в Газе... Это было еще при прошлом прокуроре Фату Бенсуда и, как мы знаем, ни к чему не привело.
Она просто пустила это на самотек и начала изучать американское вторжение в Афганистан. Ей начали сразу же угрожать члены конгресса, и в этом основная проблема — так происходило со всеми трибуналами, в Югославии, в Руанде, Камбодже, Сомали, Ливане и так далее.
Все мы знаем и то, что случилось с Хосе Бустани, бывшим главой организации по контролю за химическим оружием, когда он начал говорить то, что противоречит официальной версии о происходящих в Сирии химических атаках, Джон Бортон вышел с ним на связь и угрожал его семье. Тогда Бустани решил: все, хватит, здесь становится слишком горячо, и я ухожу. То же самое происходит и с МАГАТЭ: когда-то это была довольно сильная и независимая организация, но после Иракской войны все эти агентства были очищены от неудобных людей, их заменили послушными.
Сейчас мы видим, как МАГАТЭ приезжает на Запорожскую атомную электростанцию и заявляет: "Да, мы видим, что тут стреляют, но кто стреляет — не знаем". Так было и при Бустани: подготовили какой-то усеченный отчет и обвинили правительство Башара Асада в применении химикатов против собственного населения.
— Арно, во французской и украинской прессе вас называют ультраправым активистом. Почему? И взаимосвязанный вопрос: сталкивались ли вы с какими-нибудь проблемами на родине из-за своей позиции и работе с Сирией и Россией?
— Статья, о которой вы говорите (ее потом перепечатывали разные издания), рассказывает не только обо мне, но и о еще нескольких людях, которых называет ультраправыми популистами и конспирологами.
Эта история возникла после моего заявления о том, что американские оккупационные силы в Сирии каждый день крадут сирийскую нефть, отправляя ее в Ирак. Так вот, автор этой статьи утверждает, что это – фейк. Писал, очевидно, человек с противоположной позицией. Но надо понимать, что во Франции нет независимой журналистики, а все СМИ получают деньги от государства.
Так что, если ты журналист во Франции — ты либо проститутка, либо безработный.
Мы все знаем, как на Западе – не только во Франции у тебя запросто могут отобрать имущество, даже если ты ничего не сделал, просто ты русский или связан с Россией. Яркий недавний пример — хозяин "Альфа-банка" Михаил Фридман. У меня во Франции нет никаких активов, я позаботился об этом, но я понимаю, что всегда нахожусь под прицелом. И кроме того, я "враг Украины", всех наблюдателей на референдуме и российских выборах включили в этот список.
— В апреле вы опубликовали книгу Foreign Entanglements: Ukraine, Biden & the Fractured American Political Consensus ("Зарубежная путаница: Украина, Байден и треснувший американский политический консенсус". — Ред.).
— Книга продается в США и Великобритании уже два месяца и, очевидно, произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Все, что там есть, я узнал от реальных источников, это все задокументировано, и в книге есть ссылки на эти документы. Сейчас, когда приближаются американские выборы, это очень важно. Мои сограждане должны знать больше о действиях [Джо] Байдена и конгресса, о том, что украинская армия бьет по объектам на территории России — в том числе и тем, которые попадают под действие ядерной доктрины, как, например, удар по Геленджику. Россия имеет право на ответные удары и применение ТЯО, но ею управляют спокойные и ответственные люди. Тем не менее я хочу, чтобы мои сограждане знали, что нас ведут прямо к порогу Третьей мировой.
— Я хотела бы спросить вас о ваших планах. В том числе о том, собираетесь ли вы получать в России какой-нибудь статус, в перспективе — гражданство?
— Сейчас конкретно я занят продвижением моей книги.
— Вы родились в Париже, верно? Если сравнивать жизнь в двух столицах — французской и российской, что бы вы выделили?
— Я родился и жил в Париже, а потом учился в Мичигане и 20 лет прожил в США. Очевидно, что на Западе мы видим систему, основанную на неолиберальном либерализме, неолиберальной экономической политике, которая, по сути, не заботится об общественном благе, а средний класс является мишенью для финансовых хищников. Вся эта идеология уходит корнями в работы философов Франкфуртской школы 70-х годов. Идея состоит в том, чтобы подорвать структуру семьи, которая является основой государства, функционирующего в соответствии с эмпирическими биологическими данными.
Речь о том, что история всех народов на Земле заключалась в экспансии новых территорий, что подразумевает эксплуатацию, геноцид, массовые убийства, рабство. Но у нас больше не осталось неисследованных территорий, а исследовать Луну и Марс в полной степени мы пока не можем. Соответственно, единственное, что мы можем сделать — проработать наши различия и придумать способ жить вместе. Но очевидно, что есть люди, которые живут в старой парадигме и не хотят выпускать из рук власть.
В России все иначе: безопасность, гражданское общество. А главное различие между Россией и Западом в том, что здесь все вещи являются тем, чем они должны быть, политические лидеры не позволяют экономическим интересам взять контроль над политическими процессами. Я знаю много людей, иностранцев, которые живут в Москве и других российских городах.
— Арно, мы хотели бы поговорить с вами и как с гражданином Франции, переехавшим жить в Россию, и как с юристом, принимающим непосредственное участие в судьбоносных событиях последних двух лет. Давайте обо все по порядку: когда и почему вы приехали жить в Россию? Какие ваши планы, вы хотели бы получить российское гражданство?
— Начнем с того, что я юрист-международник, и причина, по которой я оказался в России — организованные почти два года назад референдумы на новых территориях. Я оказался там как независимый иностранный эксперт, наблюдающий за процессом.
После этого меня пригласили остаться в России в той же роли: я работал наблюдателем и в Единый день голосования в сентябре 2023-го, и, конечно же, на президентских выборах. Так я приехал и в итоге остался.
— Осенью 2022 года вы были в России впервые?
— Нет, я приезжал один раз в 2020 году, но всего на две недели, у меня не было возможности многое увидеть. Но мне кажется, что я вернулся в Россию, когда обстоятельства кардинально изменились. Последние 20 лет я в той или иной степени занимаюсь политическими делами [юридическими процессами. — Ред.], и я уверен, что все, что сейчас происходит, формировалось в течение этих 20 лет.
Два десятилетия назад я был одним из тех адвокатов, кто пытался привлечь внимание мировой общественности к незаконности трибунала, который был создан после незаконного вторжения США в Ирак, — это было мое боевое крещение, и с этого момента я был серьезно вовлечен в многополярное правовое регулирование. Два с половиной года я прожил в Сирии, в Россию, когда меня пригласили побыть наблюдателем, я прибыл из Дамаска. Технически я прилетел из Бейрута, но жил я в Дамаске, занимался сбором данных и составлением отчетов о влиянии санкций "Закона Цезаря", которые были введены в отношении Сирии в 2020-м.
Раньше это был отдельный закон, но в Вашингтоне поняли, что не наберут необходимое количество голосов, и решили включить это положение в так называемый Акт о полномочиях в области национальной обороны, который является неконституционным омнибусным законом, который демократы и Госдеп принимают ежегодно с 2006 года. В 2020 году закон вступил в силу, и это практически стало концом моей карьеры, так как я занимался этим 20 лет — вот причина, по которой я приехал в Россию.
Кроме того, для меня, как для профессионального юриста, референдум, прошедший в России, — историческое событие, и, мне кажется, каждый здравомыслящий человек захотел бы стать частью этого. Событие историческое с юридической точки зрения, которое внесло ясность в юридическую головоломку, черную дыру, существовавшую в этих новых регионах с 2014 года. Так что, у меня не было никаких сомнений, ехать ли туда.
Российская Федерация во всех смыслах является эпицентром сдвига в сторону многополярности. Есть, конечно, и другие участники, но Россия — центр, поэтому для меня это абсолютно логично остаться здесь и работать, кто же откажется от такой возможности.
— Арно, расскажите подробнее о новых регионах. В каких городах вам удалось побывать?
— Я был в Луганске, Донецке, в Мариуполе, Северодонецке — он очень сильно пострадал. Конечно, в этих городах юридический и военный аспекты идут рука об руку, а есть еще и политический компонент, и все работает на то, чтобы как можно быстрее обеспечить жителям экономические условия, которые подтвердят правильность их выбора на референдуме.
Мне приходит в голову сравнение с Соединенными Штатами и тем, как они избавляются от неугодных им людей, оккупируя некоторые страны, а затем оставляя их самих по себе в виде гноящейся раны и очага нестабильности.
У Российской Федерации совершенно другой подход по целому ряду причин, о которых подробно говорил президент РФ [Владимир Путин] в интервью с Такером Карлсоном. Это явно не будет подход "Шок и трепет", при котором можно просто очистить территорию и строить.
Россия не может просто бомбить инфраструктуру, она идет к победе другим путем, осторожно, и сохраняя то, что необходимо гражданскому населению. Это хирургическая операция, мне кажется, что российские Вооруженные силы действуют как хирург в рамках операции по денацификации и демилитаризации, а это требует терпения и долгосрочного планирования. Этот конфликт сильно отличается и от Ирака, и от Сирии, и от Ливии, которая осталась после боевых действий в руинах. Там люди все еще пытаются выжить посреди того, что было их домами, школами, мечетями, церквями.
Я помогал координировать три визита иностранцев в зону СВО — американцев и европейцев, которые совершенно не информированы о конфликте. Конечно, ничего не сравнится с тем, что можно увидеть своими глазами, поговорить с людьми на местах. У них нет ни малейшего представления обо всем о том, как в школах [на Украине] проводили бандеровскую обработку молодежи, и о многом другом.
А главное — знать исторические факты: Соединенные Штаты пытались дестабилизировать Украину еще в 1950-х годах, а в 2014-м это приобрело качественное выражение. Действительно умопомрачительно видеть, за менее чем за десятилетие они сумели полностью индоктринировать население страны до такой степени, что люди действуют против своих собственных интересов с таким фанатизмом.
В последние месяцы и украинцы, и люди за рубежом начинают что-то понимать, видя детей украинской элиты на Западе, расхищение западного финансирования, разрушение всей этой идеологической конструкции. Что действительно ужасно, так это жертвы, целое поколение молодых мужчин и женщин, которых теперь мобилизуют. Мы знаем, что из 40 миллионов украинцев примерно 5–8 переехало в Россию, остальные — на Запад, и в такой короткий промежуток времени население сократилось так сильно.
— Вы сказали о местных жителях в Донбассе, о чем вам удалось пообщаться? Или вы общались с украинскими беженцами?
— Да, я общался с несколькими украинцами, которые сейчас живут в Москве. Когда-то они были очарованы бандеровским режимом, но теперь все понимают и сами говорят, что это похоже на экзорцизм, как будто они были не в себе.
— Ваша специальность — права человека, что вы обнаружили, что можете сказать о нарушениях прав человека в этом конфликте?
— Ну, очевидно, что права человека могут соблюдаться только в том случае, если есть сильное вертикальное государство, которое функционирует в интересах всех своих граждан без исключения. Украинское государство абстрактно, оно действует в интересах иностранных государств, выделяет "граждан второго сорта" по этническому признаку, по религиозному признаку, преследует за убеждения.
Режим [Владимира] Зеленского объявил вне закона политические партии, а в итоге отменил выборы. По сути, в Киев приезжает американский госсекретарь [Энтони Блинкен] и решает этот вопрос, нарушая право украинцев на самоопределение. Все это — такое же отношение к соблюдению законов и прав человека — я видел в Ираке.
Главное же различие с Ираком в том, что там было образцовое незаконное вторжение, идеальный пример агрессии, о котором сейчас говорит Международный уголовный суд, но тогда – молчал. США тогда пытались получить резолюцию о применении силы, этого не произошло, потому канцлер Германии [Герхард] Шрёдер и президент Путин выступили против администрации Джорджа Буша и британского правительства Тони Блэра, но они все равно решили идти вперед, решили, что имеют право казнить и вершить правосудие самостоятельно.
В случае с Сирией понятно, что конфликт был продолжением войны с терроризмом, которая особенно обострилась после 9/11, и американские законодатели легко могли назвать исламскими фундаменталистами все режимы на Ближнем Востоке, а Сирия, от которой они давно хотели избавиться, была в первую очередь.
В случае с Украиной меня сейчас удивляет, что в последние дни люди постоянно говорят о том, что с 20 мая Зеленский является нелегитимным, там нет власти. Ее и не было! Любая власть после антиконституционного переворота в 2014 году являлась нелегитимной.
— Вы упомянули Международный уголовный суд, который обвинил во всем Россию и выписал ордер на арест Путина и детского омбудсмена Марии Львовой-Беловой, но у них самих на днях возникли большие проблемы, когда аналогичные претензии МУС высказал в адрес премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху и министра обороны Йоава Галанта. Как юрист международного права, видите ли вы смысл в существовании подобных организаций, которые не имеют никакой самостоятельности?
— Это хороший и самый важный вопрос. Конечно, суд должен быть независимым и беспристрастным, свободным от политического вмешательства, но эти судьи — это люди, которые вершат правосудие, закрыв лицо маской или капюшоном, как в Латинской Америке 70-х годов.
Это мог бы быть эффективный орган, на сегодняшний день договор с ним ратифицировали около 124 стран. Но после того как на прошлой неделе прокурор Карим Ахмад Хан признался в интервью CNN, что "суд для мошенников или бандитов из Африки", можно смело утверждать, что все, что они говорили все эти годы, — не больше, чем субъективные впечатления, на них и дальше будет оказываться такое же давление.
Суд просто выживает, не пытаясь опровергнуть западное общественное мнение, а мы должны напомнить вашему читателю, что МУС начал расследование в отношении Биньямина Нетаньяху еще в 2014 году, когда в течение месяца происходили беспорядочные убийства мирных жителей в Газе... Это было еще при прошлом прокуроре Фату Бенсуда и, как мы знаем, ни к чему не привело.
Она просто пустила это на самотек и начала изучать американское вторжение в Афганистан. Ей начали сразу же угрожать члены конгресса, и в этом основная проблема — так происходило со всеми трибуналами, в Югославии, в Руанде, Камбодже, Сомали, Ливане и так далее.
Все мы знаем и то, что случилось с Хосе Бустани, бывшим главой организации по контролю за химическим оружием, когда он начал говорить то, что противоречит официальной версии о происходящих в Сирии химических атаках, Джон Бортон вышел с ним на связь и угрожал его семье. Тогда Бустани решил: все, хватит, здесь становится слишком горячо, и я ухожу. То же самое происходит и с МАГАТЭ: когда-то это была довольно сильная и независимая организация, но после Иракской войны все эти агентства были очищены от неудобных людей, их заменили послушными.
Сейчас мы видим, как МАГАТЭ приезжает на Запорожскую атомную электростанцию и заявляет: "Да, мы видим, что тут стреляют, но кто стреляет — не знаем". Так было и при Бустани: подготовили какой-то усеченный отчет и обвинили правительство Башара Асада в применении химикатов против собственного населения.
— Арно, во французской и украинской прессе вас называют ультраправым активистом. Почему? И взаимосвязанный вопрос: сталкивались ли вы с какими-нибудь проблемами на родине из-за своей позиции и работе с Сирией и Россией?
— Статья, о которой вы говорите (ее потом перепечатывали разные издания), рассказывает не только обо мне, но и о еще нескольких людях, которых называет ультраправыми популистами и конспирологами.
Эта история возникла после моего заявления о том, что американские оккупационные силы в Сирии каждый день крадут сирийскую нефть, отправляя ее в Ирак. Так вот, автор этой статьи утверждает, что это – фейк. Писал, очевидно, человек с противоположной позицией. Но надо понимать, что во Франции нет независимой журналистики, а все СМИ получают деньги от государства.
Так что, если ты журналист во Франции — ты либо проститутка, либо безработный.
Мы все знаем, как на Западе – не только во Франции у тебя запросто могут отобрать имущество, даже если ты ничего не сделал, просто ты русский или связан с Россией. Яркий недавний пример — хозяин "Альфа-банка" Михаил Фридман. У меня во Франции нет никаких активов, я позаботился об этом, но я понимаю, что всегда нахожусь под прицелом. И кроме того, я "враг Украины", всех наблюдателей на референдуме и российских выборах включили в этот список.
— В апреле вы опубликовали книгу Foreign Entanglements: Ukraine, Biden & the Fractured American Political Consensus ("Зарубежная путаница: Украина, Байден и треснувший американский политический консенсус". — Ред.).
— Книга продается в США и Великобритании уже два месяца и, очевидно, произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Все, что там есть, я узнал от реальных источников, это все задокументировано, и в книге есть ссылки на эти документы. Сейчас, когда приближаются американские выборы, это очень важно. Мои сограждане должны знать больше о действиях [Джо] Байдена и конгресса, о том, что украинская армия бьет по объектам на территории России — в том числе и тем, которые попадают под действие ядерной доктрины, как, например, удар по Геленджику. Россия имеет право на ответные удары и применение ТЯО, но ею управляют спокойные и ответственные люди. Тем не менее я хочу, чтобы мои сограждане знали, что нас ведут прямо к порогу Третьей мировой.
— Я хотела бы спросить вас о ваших планах. В том числе о том, собираетесь ли вы получать в России какой-нибудь статус, в перспективе — гражданство?
— Сейчас конкретно я занят продвижением моей книги.
— Вы родились в Париже, верно? Если сравнивать жизнь в двух столицах — французской и российской, что бы вы выделили?
— Я родился и жил в Париже, а потом учился в Мичигане и 20 лет прожил в США. Очевидно, что на Западе мы видим систему, основанную на неолиберальном либерализме, неолиберальной экономической политике, которая, по сути, не заботится об общественном благе, а средний класс является мишенью для финансовых хищников. Вся эта идеология уходит корнями в работы философов Франкфуртской школы 70-х годов. Идея состоит в том, чтобы подорвать структуру семьи, которая является основой государства, функционирующего в соответствии с эмпирическими биологическими данными.
Речь о том, что история всех народов на Земле заключалась в экспансии новых территорий, что подразумевает эксплуатацию, геноцид, массовые убийства, рабство. Но у нас больше не осталось неисследованных территорий, а исследовать Луну и Марс в полной степени мы пока не можем. Соответственно, единственное, что мы можем сделать — проработать наши различия и придумать способ жить вместе. Но очевидно, что есть люди, которые живут в старой парадигме и не хотят выпускать из рук власть.
В России все иначе: безопасность, гражданское общество. А главное различие между Россией и Западом в том, что здесь все вещи являются тем, чем они должны быть, политические лидеры не позволяют экономическим интересам взять контроль над политическими процессами. Я знаю много людей, иностранцев, которые живут в Москве и других российских городах.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Рус Иван
Русский Человек. Ветеран. Участник прошлых, нынешних и будущих.
У МОСКВЫ ГОТОВ ОТВЕТ ДЛЯ США
За разрешение Вашингтона Киеву бить вглубь РФ
Юрий Алексеев
Отец-основатель
А ВОТ ТУТ МНЕ СТРАШНО СТАЛО...
Ответ США на применение Россией ядерного оружия
Сергей Рижский
Дуглас Макгрегор о войне и мире
снова Такер Карлсон
Александр Гапоненко
Доктор экономических наук
Про добрых и злых волшебников
Заклинание снято