Расовые беспорядки, сотрясающие Соединенные Штаты, на этот раз стали уж очень масштабными и кровопролитными. Причина этого лежит далеко за пределами обычных трагедий подобного рода.

Прошу прощения за банальность, но приходится кратко объяснить, почему неизбежны и смерти чернокожих от рук американских полицейских, и ответные погромы в больших городах, где есть черные гетто.

Во-первых, в США очень распространена архаичная традиция иметь на руках оружие, это право даже записано в конституцию. Сколько трагедий на этой почве ни происходит, отказаться от обычая не удается. Поэтому, если в другой стране полицейский, задерживая пьяного хулигана, рискует натолкнуться только на поток брани, то в Штатах — еще и на пулю. Отсюда и брутальность копов.

Во-вторых, после многих столетий расовой сегрегации в США создана социальная система, позволяющая бедным людям поколениями не работать. Чернокожие американцы воспринимают ее как компенсацию за годы рабства, а разницу в уровне жизни с большинством преуспевающего населения — как продолжающуюся дискриминацию.

В-третьих, политкорректность запрещает говорить о расовых особенностях уличной преступности, и проблема замалчивается до очередной вспышки. 
 
Понятно, что если причины неких проблем заложены много десятилетий назад, то быстро эти проблемы решить невозможно. Надо просто постепенно ограничивать оборот оружия, стимулировать людей работать, а не получать пособия, строить социальные лифты и изживать лицемерную политкорректность. А пока терпеть неизбежное.

Но помимо многолетних причин вспышек насилия сейчас проявилась еще одна, не столь очевидная. Зато, в отличие от прочих, характерная и для наших палестин.
 

Нынешние погромы — первые в годы президентства Дональда Трампа. А эту каденцию Америка живет в атмосфере словесной гражданской войны. И мы видим прекрасный пример того, как вербальный конфликт увеличивает градус противостояния.

Демократия задумывалась изначально, как политическое устройство, при котором исход голосования не имеет принципиального значения. Неважно, кого выберут глупые избиратели, — через несколько лет будут новые выборы, и они смогут исправить ошибку. Важно только, чтобы власти не имели возможности отнять у избирателей права умнеть и соответственно менять позицию.

Сейчас мы все чаще видим, что эта логика не работает — причем не работает повсеместно. Избрание Трампа его оппонентами было вопринято как конец света. И вместо того, чтобы спокойно готовиться к новым выборам, они всеми силами старались уничтожить конкурента.

Собственно говоря, Трамп уже был подвернут импичменту — просто сенат не утвердил это решение. Импичмент в истории США — редчайшее событие. И рассказать потомкам, что президента, избранного десятками миллионов американцев, чуть не уволили только за то, что он пожелал коллеге из дружественного государства разобраться с попавшим в коррупционный скандал соотечественником по всей строгости закона, было бы совершенно невозможно. Потомки бы вертели пальцами у виска — они там сбрендили, что ли? Значит, надо было защищать жулика-американца?

Разумеется, Трамп платит своим критикам той же монетой. Он не только истерит, убегая в бункер, — он обвиняет в беспорядках именно тех, кто с этими беспорядками борется — мэров крупных городов, которые в большинстве своем его противники из демократической партии.
 

Нормальным образом, чтобы преодолеть в обществе насилие, необходимо говорить примирительные речи. Когда общество настраивают на конфликт, пожары неизбежны.

И вот парадокс: чем ничтожнее в обществе реальные противоречия, тем больше градус ненависти в политической борьбе, тем больше насилия на улицах. Вспомним, что в те времена, когда сегрегация реально была узаконена, а социальная помощь незначительна, борьба за гражданские права шла ненасильственными методами. Организованный Мартином Лютером Кингом «Марш на Вашинтон» в августе 1963 года собрал сотни тысяч человек, сумевших никому не причинить зла. И повлек за собой принятие важнейших законов, положивших конец сегрегации.

К сожалению, в данном случае мы имеем дело с явлением отнюдь не американским, а всемирным. Чем мельче нынешние проблемы в сравнении с проблемами прошлого, тем нетерпимее становится общество к политическим противникам.

Я не хочу искать причины столь очевидной деградации современной демократии в рамках этой статьи. Куда важнее указать на простые способы самоконтроля, доступных любому человеку, который стремится не стать сам жертвой бесплодной и опасной политической ненависти. Надо просто принять два очень простых условия, с помощью которых оценивать любую политическую идею.
 
Приведу общеизвестные примеры неправильного поведения политиков, приведшие к кровопролитию. Давайте сравним конфликты у Белого Дома в Москве 1991 и 1993 года. Первый прошел при романтической демократии горбачевской эпохи, когда в обществе сложился консенсус на решение проблем без кровопролития, и закончился мирно — в том числе и амнистией путчистов.

Прошло всего два с небольшим года правления Ельцина, который, конечно, близок Трампу по политическому темпераменту и ненависти к противникам, и очень схожий конфликт привел к массовому озлоблению и жертвам. Более того, повлек за собой прочие ужасы 90-х, в том числе масштабные фальсификации на президентских выборах 1996 года. Оказывается, одичание политической власти приводит к трагическим последствиям очень быстро.

Другое сравнение. Украина обрела независимость в 1991 году в традициях того времени — одним голосованием. Казалось бы, естественно признать право на самоопределение для тех, кто со временем осознал ошибку своего выбора. Не тут-то было — свободолюбивых жителей Донбасса убивают из дальнобойной артиллерии, а крымчан, до которых не дострелишь, — мучают жаждой. Одичание налицо. Принятие обратимости решений — нулевое.

При этом игнорируется не только историческая, но и географическая параллель. Чем отличается ситуация в Донбассе от ситуации в Нагорном Карабахе? Да ничем. В обоих случаях восстание народа, не желающего жить под враждебной властью, победило при помощи соотечественников из титульного государства.

Во многих аспектах ситуация в Карабахе хуже: состоялись массовые этнические чистки, после которых обезлюдели целые районы. Лидеры Карабаха поочередно становились президентами Армении — можем ли мы представить, что во главе России становится Захарченко, а его меняет Плотницкий? Тем не менее огромное количество людей, закатывающих истерики по поводу сепаратизма Донбасса, спокойно относятся к карабахскому решению проблемы.
 
Все это, конечно, не значит, что в нынешней России царит демократия, — но и повод истерить отнюдь не очевиден. Как не очевидно, что в Латвии, где нет всеобщего избирательного права и привычки согласовывать решения с нацменьшинствами, лучше.

В заключение приведу в пример спор, в котором пришлось участвовать лично — к счастью, без драки.

Я — активист антинацистского движения в Латвии, регулярно участвую в пикетах и митингах против шествия поклонников легионеров СС. При этом нахожусь в непримиримом конфликте со своими товарищами: возражаю против требований эти шествия запретить. Потому что, по-моему, неонацисты имеют те же права человека, что и мы, в том числе право на мирные собрания. Чем больше их туда приходит, тем очевиднее, что проблема существует.

В этом году 16 марта пришлось на самое начало эпидемии. Лидер неонацистов призвал единомышленников придти к памятнику свободы с цветами в индивидуальном порядке. В ответ мой товарищ-антифашист предложил написать жалобу в полицию — дескать, оппонент пренебрегает священными латвийскими карантинными законами. С трудом отговорили.

Прошло менее двух месяцев, наступило 9 Мая, карантин продолжается. 16 марта с цветами явилось человек 50, в наш праздник — 25 тысяч. Разумеется, интернет полон доносами на нас, но министру внутренних дел хватило выдержки признать, что все нормально. А как бы мы выглядели, если б утратили способность сопоставлять и написали бы тогда жалобу?

На самом деле все просто. Политика — увлекательнейшее безопасное занятие при соблюдении тех простых правил, на которые я указал. И конечно, третьего, само собой разумеющегося: языком болтай, рукам волю не давай.
 

---

---