В таких условиях дискуссии о введении прямых президентских выборов — это уже разговор не о механизме избрания руководителя государства, а о трансформации политической системы, которая может привести к смене парадигмы развития страны.

Первое и самое простое объяснение многочисленных инициатив с предложением всенародно избирать президента – эта идея популярна в народе. Причем очень популярна. По результатам социологического опроса, проведенного в начале нынешнего, 2013 года телеканалом LNT и агентством социологических исследований TNS, 77 процентов латвийцев выступают за прямые выборы президента.

Если посмотреть на трансформацию общественного мнения в динамике, то обнаружится перманентный рост запроса на «сильную руку» среди латвийцев. То есть желание видеть во главе государства сильного и эффективного политического лидера с обширными возможностями по «наведению порядка» и широким кругом полномочий. Институционально таким политиком является избранный на прямых выборах президент страны; всенародное избрание – единственно возможное основание для легитимности его «сильной» власти.

По данным масштабной серии исследований общественного мнения жителей балтийских республик Human Development Report, опубликованной в 2011 году в Таллине, из всех стран Балтии только в Латвии запрос на правление сильного лидера среди населения неуклонно рос все годы независимости. Идею «сильной руки» поддерживали 42 процента латвийцев в 1996 году, к 2008 году их число выросло до 57 процентов. В этом характерное отличие латвийского общества от литовского, в котором запрос на авторитарного лидера перманентно снижался, и от эстонского, в котором он стабильно падал в девяностых годах и стабильно рос в новом столетии.

Желание латвийцев видеть во главе своей страны сильного эффективного политика – это в некотором смысле желание порядка и усталость от чехарды партий-однодневок, сменяющих друг друга на протяжении последних двадцати лет. В постсоветской Латвии ни одна из многочисленных политических сил так и не смогла войти в политическую историю, как вошли в нее шведские социал-демократы или немецкая ХДС/ХСС.

В итоге рейтинги наиболее влиятельных институтов парламентской демократии здесь остаются стабильно низкими все последние годы: по данным Eurobarometer на конец 2012 г., доверие к партиям (6% жителей), парламенту (13%) и правительству (17%) в Латвии было одним из самых низких в ЕС. По сути, это означает, что существующая политическая система в стране действует на грани кризиса легитимности.

Предложение исправить сложившуюся ситуацию, выбрав сильного лидера, на политическом уровне активнее всего продвигает оппозиционный «Центр согласия», а правящие партии его либо критикуют, либо призывают тщательно просчитать все плюсы и минусы такого решения. Постоянной темой, регулярно вбрасываемой ЦС в общественно-политическую повестку, является идея проведения референдума о прямых президентских выборах. Несколько раз депутаты «Центра согласия» в Сейме вносили проект поправок к Конституции, предполагающих переход к парламентско-президентской республике (последний раз — в начале 2013 года).

Для объединения ЦС данная тема не просто эксплуатация популярных в обществе настроений – это наиболее реальный и перспективный способ получить рычаги влияния на политический процесс в Латвии.

Парадокс «Центра согласия» состоит в том, что, будучи крупнейшей партией страны и занимая первое место на выборах, он так и не смог прийти к власти на национальном уровне. Формат парламентской республики с правящей коалицией, формирующей правительство, не оставляет ЦС никаких шансов. Пока в Латвии доминирует деление электората на «коренных» и «оккупантов», «Центру согласия» как политической силе с ярлыком «русской партии» выше собственной головы не прыгнуть — латышские партии в сумме всегда будут составлять коалиционное большинство.

Переход к прямым выборам президента политтехнологи и консультанты «Центра согласия» могут рассматривать как выход из тупиковой ситуации. Если попытки объединения набрать более 50 процентов в результате парламентской избирательной кампании скорее всего бесперспективны, то шансы на победу Нила Ушакова во втором туре президентских выборов вполне реальны.

Для правоконсервативных же сил прямые выборы главы государства не просто вопрос о средстве политической борьбы – это угроза всей парадигме постсоветского развития Латвии, опирающейся на этническое разделение общества. Избранный всеобщим голосованием президент – это результат единого волеизъявления нации, источник консолидации общества и интеграции различных социальных групп.

В этом отношении релевантность дискуссий о Латвии как парламентско-президентской республике зависит от ответа на вопрос: что такое Латвия? Если Латвия – это страна этнически чистых латышей, то ее не нужно консолидировать: эта страна и так консолидирована латышским языком, культурой и исторической памятью (при желании можно дополнительно консолидировать ненавистью к русским, что правящие политики периодически и делают).

Если Латвия – это страна граждан Латвии, то проблема консолидации стоит перед ней очень остро: какое будущее может быть у страны, которая за два десятилетия после провозглашения независимости так и не сформировалась в политическую нацию, а состоит из двух этнических общин, не осознающих себя частями одного целого? В движении к политической нации для Латвии состоит основной смысл усиления института президентства.

В существующем политическом поле страны есть несколько публичных деятелей, способных сыграть роль консолидирующего общество президента. Первый – уже упоминавшийся мэр Риги Нил Ушаков, феноменальный для Латвии случай, когда русского по происхождению политика поддерживают и одобряющие его деятельность латыши.

Второй (и, пожалуй, главный) кандидат – бывший государственный контролер Латвии Ингуна Судраба, самый популярный человек в стране по уровню доверия населения. На момент ухода с поста госконтролера Судрабе доверяли 72 процента опрошенных социологами респондентов (опять же не только латыши, но и одобряющие ее деятельность русские).

Институт сильного лидера, опирающегося на поддержку большинства населения, вовсе не чужд латвийскому обществу. Вспомнить, хотя бы, как усталость от политического хаоса в межвоенной Латвии воплотилась в «железной руке» Карлиса Ульманиса. Теперь популярность идеи прямых выборов президента – выражение того же запроса на политика, обслуживающего не частные интересы бизнес-групп, а стремящегося интегрировать латвийское общество и решить насущные проблемы страны.