---

Во вторник состоялась дискуссия по поводу билингвального образования, организованная латвийской платформой для голосования на Manabalss.lv. Дискуссия проходила в Kanepes kultūras centrs — культовом месте для латышской хипстерской молодежи. (И сразу добавим в скобках — молодежи патриотически, а точнее, националистически настроенной.)
 

---

Наблюдение номер 1. Почему-то латышская хипстерская молодежь очень национально ориентирована, и многие из них — электорат партии «Все Латвии!» (Visu Latvijai!-TB/LNNK), о чем сообщают часто встречающиеся на них майки с патриотической символикой, равно как и символика самой партии.


Наблюдение номер 2. Тех, кто пришел выступить в защиту русских школ, было намного больше условных «нападающих». Русские журналисты, блогеры, просто сочувствующие до поры пытались смешаться с общей аудиторией, численностью до тридцати человек, пока во второй части дискуссии по репликам и выступлениям не стало очевидно, что почти все тридцать они и есть.


Наблюдение номер 3. Почему-то собрать русскоязычную публику для обсуждения темы, не имеющей отношения к их непосредственному интересу, я бы сказал, вопросам повседневного выживания (работа, собрание в школе и прочее) является чрезвычайно сложной задачей.

Всякая «абстрактная» тема, вроде развития городской среды или даже воспитания детей — но вне стен школы, встречает непонимание, подозрение. И, как результат, приходит два с половиной человека, из них один, только что переехавший из России, который пришел с целью интегрироваться в местную среду, только среда от него все время ускользает.

Возможно, это связано с тем, что русских в Латвии год за годом разными мелкими и крупными проверками, придирками приучают к тому, что их социальная активность может сразу получить политический ярлык, или прибежит языковый инспектор проверять, используют ли они в общении между собой государственный язык, а то, не дай бог, в аудитории окажется кто-то, кто хотел бы перевода….

Здесь так же, как и в случае с утверждением про хипстеров, трудно опираться на факты и статистику, поэтому это можно считать своего рода «коллективным мифом».


Впрочем, то, что этот миф не так далек от реальности, проявилось и во время встречи.
 

«Неужели учителя боятся наказания за то, что они выступят в общественной дискуссии по поводу школ?» — спросил ведущий.



 

И важным был не сам вопрос, а то искреннее удивление, с котором он был задан.

И такой же искренний общий выдох-выкрик аудитории: «Конечно!», в котором читалось — ну как можно не понимать таких элементарных вещей. И как тут не выглядеть обиженными лузерами, которые пришли пожаловаться доброму дядюшке-ведущему, на фоне уверенного корреспондента портала Delfi?

Филипс Ластовскис — так звали корреспондента — сидел на сцене, смотря на «жалобщиков» со скепсисом, и высказался в том духе, что, скорее всего, ребята перегибают палку, не может быть так уж все мрачно.

Хорошо, что слово взяла преподаватель Агенскалнской гимназии, она же депутат Рижской думы Ивета Ратиника, которая несколько осадила коллегу по дискуссии.
 

«Я могу уточнить для коллеги, который про такие вещи не слышал, — есть такая Инспекция качества образования — организация, которая пугает любого учителя больше, чем VID (налоговая инспекция) и KNAB (антикоррупционное бюро) вместе взятые. Любой про любого может написать все что угодно… И если даже у преподавателей в латышских школах были проблемы из-за пары лишних слов, то можно представить, что в какой-нибудь школе нацменьшинств в Риге, в которой сорок «лишних» средних школ (о чем все время напоминает Шадурскис) преподаватель элементарно боится открыть рот», — сказала Ратиника.
 

Уф, отлегло, нам не приснилось. Если у вас мания преследования — это еще не значит, что за вами не гонятся.


Еще один вопрос на ту же тему показал грандиозную пропасть между русским и латышским информационным пространством.
 

«Хорошо, а что с этой реформой, — спросил ведущий. — Насколько она реальна? Есть какие-то определенные сроки?»
 

Ничего не хочу плохого сказать про ведущего — он произвел самое благоприятное впечатление и как профессионал, и как человек, но все же… Что же получается? В русскоязычной части общества бурление, за три недели — два митинга, за две недели собрали десять тысяч подписей под петицией в Сейм, еще одна петиция собирает подписи на change.org, евродепутаты пытаются что-то делать на уровне Европарламента, у многих родителей в обсуждениях на «Фейсбуке» сквозит ощущение надвигающейся неотвратимой катастрофы.

И тут мы слышим безмятежное: а что, насколько все эти эти планы реальны? Словно человек с другой планеты, где не бывает зимы и всегда плюс 22.

При том что по плану школьной реформы планируется закрыть 170 школ из 300 (!) В большинстве своем это школы на селе, в небольших городках, так сказать, градообразующие объекты, школы-интернаты — единственное место, куда сейчас могут отдать своих детей родители, проживающие в удалении от больших городов.

По сути, на традиционный уклад латвийской глубинки, определяющей живую ткань латышской жизни, латышскости надвигается цунами. Но при этом впечатление такое, что латыши про это ничего не знают либо настолько заворожены идеей «сплочения общества» (saliedēta sabiedrība), что не замечают, как у них самих отгрызают ногу.
 

«Проблема в том, что единственный способ, откуда они собираются взять деньги на реформы, — это брутальная реорганизация. Например, в Латгалии двадцать одна «лишняя» средняя школа, это только средние школы, мы не берем начальные и основные школы. Все школы-интернаты тоже лишние. Что означает на селе «лишняя» школа-интернат? Это означает, что большинство этих подростков останется без среднего образования, так как они просто физически не смогут доехать до школы», — это опять слова Иветы Ратиники.



 

Наблюдение номер 4. Многие русские, русскоговорящие, сидящие в зале, лучше бы совсем не открывали рот. Действительно слабое знание латышского языка и связанное с этим косноязычие вкупе с чудовищным акцентом (послушал и себя со стороны — ужаснулся) подпортили стройность наших позиций. Слушая иных выступающих, хотелось воскликнуть: «Резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонита!»

Может, если декорации будут соблюдены, то есть большинство взрослых русских овладеют латышским на действительно хорошем разговорном уровне, маскировка сработает, и правящим трудно будет размахивать жупелом засилья чужаков, не желающих учить латышский? Они тебе — «русские не совсем интегрированы», а ты в ответ что-то глубокомысленное философское из Райниса, с шутками, прибаутками, поигрывая легким видземским акцентом.

В конце концов, российский император Александр I по-французски разговаривал лучше француза Наполеона, и тот, наверное, стеснялся своего деревенского корсиканского произношения и перед переговорами приглашал репетиторов, чтобы не осрамиться?

Задача, конечно, захватывающая, но открываешь еженедельник, а там налоги, падение продаж, поиск новых источников заработка, планы и выживание, выживание, выживание…. И все это, положа руку на сердце, как-то очень слабо коррелируется с отличным латышским произношением.

Конечно, правящие могут постараться и устроить нам искусственно «хорошую жизнь», как в аквариуме. Уже стараются в поте лица. Поживем — увидим…


Что ещё? Условные противники русских школ выглядели слабо и неубедительно. Они были представлены в количестве двух человек. Один — уже упомянутый мной корреспондент портала Delfi, и второй — автор встречной инициативы на том же Manabalss.lv о запрещении билингвального образования, то есть перехода к единому латышскому языку обучения.

Инициатива, к слову, за две недели собрала всего около 400 голосов. Сам автор выглядел как человек, которого «достали» выпускники русских школ, вероятно, коллеги по работе, которые, видимо, постоянно создают для него неудобную дилемму — переходить на их естественный русский или продираться через их ужасный латышский.

Но в заключение, после убедительного разбора Иветы Ратиники, оба «борца за сплочение общества путем закрытия русских школ» пробормотали что-то не очень внятное, из серии, что проблема сложная, и Филипс Ластовскис прибавил, что в ближайшие пятнадцать (или пятьдесят?) лет ее не получится решить.