В Венеции все делалось ради государства; в Генуе — все для капитала.
Ф.Бродель

1

Тревел-блоггерские репортажи о Швейцарии излучают высшей степени восхищение и ничего другого, без сомнения, излучать не могут. Ведущие живописуют восхитительные красоты горно-озерных природ и чудеса человеческих усилий по обустройству антропогенного аспекта этого рая. Усилиями трудолюбивых швейцарцев, у которых прямая вечевая демократия, сыры на коровьих лужайках, оружие в каждом доме, и нельзя, под угрозой полицейского вмешательства, после 10 вечера спускать воду в туалете, ибо это нарушает благорастворение ночных воздухов. Впечатляют усилия швейцарцев по созданию авто- и железнодорожной инфраструктуры в горах. Готардский базисный тоннель — это самая длинная в мире нора в скале длиной 57,1 км. Его 50 лет проектировали и 23 года строили. Один этот туннель стоил трудолюбивым швейцарцам около 12 млрд. долларов. С учетом населения в 8.5 млн трудолюбивых человек, это около 1.4 млн на одного, включая младенцев. Базисных туннелей (это которые проходят через Basis — основание горы) там еще построено как минимум два в рамках программы AlpTransit. А если говорить про эстетически безупречную установку всех остальных камешков в этой стране, в некоторые части которой добраться можно только на сенбернарах и зенненхундах, и прочих недешевых элементов гельветического дизайна, то стоимость рая в расчете на душу трудолюбивого населения можно довести увеличить от «туннельной» цифири в раз в тысячу. Откуда столько силищи-то и денжищей-то у простых горцев?

Полит-блоггерские рассуждения о «белорусской Швейцарии» греют бока даже моей цинично-мизантропичную душе, но даже в мечтательно-сентиментальном настроении, мне сложно представить, откуда у белорусов возьмется сравнимое по стоимости (capex+opex) трудолюбие. Я, конечно, лукавлю, избегая упоминания инвестиций. Швейцария не входит в ЕС, но AlpTransit нужен всей Европе, потому и деньги тут европейские. Однако, Швейцария — это совсем не логистический хаб или туристическая мекка, и миру нужна по большей части в совершенно ином качестве.

2

Швейцарский феномен начал свою жизнь не позже XV-XVI веков, с размещением на этой территории банковских учреждений Генуэзской и, чуть позже, Венецианской республики — одними из главных тогда торгово-финансовых организаций Европы. Война между Генуей и Венецией продолжалась несколько предыдущих веков, пересекалась с другими европейскими и средиземноморскими конфликтами (Столетняя война, Итальянские войны, крестовые походы, османские завоевания и пр.) и номинально завершилась победой Венеции. Генуя, как государство, не прекратило существовать, но к концу XIV века потеряло всякое заметное влияния и на суше, и на море. Макиавелли в «Истории Флоренции» пишет очень пренебрежительно:

Генуэзцы то пользовались свободой, то подпадали под власть либо французских королей, либо дома Висконти, вели существование бесславное и считались в числе самых ничтожных государств.

Венеция в этом качестве не надолго пережила своего соперника, обе республики были много раз атакованы европейскими правителями отдельно и в союзах (Камбрейская лига 1508-1516), стойко сопротивлялись, пока в конце концов австрийцы, Наполеон и Гарибальди, подходя по очереди, не закончили с пестротой границ на итальянской карте. Но для банковских домов эти катастрофы государств оказались скорее толчком к развитию, чем фатальным событием. Капитал итальянских торговых городов и так не был особо привязан к месту рождения, но с этих пор был вынужден двинутся на покорение иных просторов и успешно с этой задачей справился: Испания, Фландрия, Голландия, Германия, Англия — все большей или меньшей степени стали новыми местами дислокации или, если говорить про государства на этих территориях, партнерами и инструментами в реализации экспансии капитала. И, конечно, Швейцария, которая не имела и не могла иметь имперский статус, но именно определенная отстраненность от политических баталий и большая вовлеченность в глобальные финансовые операции позволила ее полтысячи лет иметь статус неприкосновенной для военного вторжения территории. Которую хамски нарушил только император-революционер Бонапарт Н., по причине пролетарской необразованности в тонких вопросах глубинной власти — за что и понес заслуженное наказание, дважды.

3

«Белорусская Швейцария», предлагаемая как ориентир не столько в ландшафтно-экологическом, а в геополитическом и геоэкономическом смыслах, живет главным образом в фантазиях шоппинг-либералов, знающих Европу только по полкам супермаркетов и по вылизанной общей истории в 50 страниц текста на все 2,5 тысячи лет ее эволюции. Геополитическая нейтральность вида «многовекторность», чысцiня i парадак, дисциплинированное население, даже бунтующее в тапочках, должно быть умножено на 1 миллиардо-человек инвестиций и привести к независимому народно-демократическому счастью свободных айтишников, и все такое. Образ, имеющий свою неотразимую привлекательность в качестве мечты, для реализации требует гораздо большего, чем трудолюбия пасторальных сыроделов и прямой демократии с открытой продажей мушкетов. Это все — поверхность и следствие совершенно иных властных, политических, финансовых и экономических процессов и конфигураций. Вполне себе уникальных.

Можно определить, что Швейцария — это результат соглашения больших финансов Европы, которым Конфедерация нужна была, как некоторое территориальная конструкция, удачным образом избавленная от пертурбаций всех многочисленных европейских войн, которые были исключительно важным местом роста для капиталов и финансовых структур, кредитовавших все стороны конфликтов. Наверно, именно поэтому требование общего спокойствия и есть одна из главных особенностей швейцарской культуры (замечание по поводу запрета на пользование туалетом после 10 вечера — не шутка, сливной бачок же невыносимо шумит).

Каким образом Беларусь может быть полезна миру в сколь-нибудь близком качестве? Как минимум, сложно представить инвестиционную привлекательность для больших и даже не очень больших денег территории со статусом проходного двора европейских армий, пардон — «моста, соединяющего цивилизации».

4

Но у истории с генуэзцами, венецианцами и Швейцарией есть еще одна интересная деталь. Опустим «белорусскую Швейцарию», как мечту: страна по счастию стала прибежищем уже сформировавшихся капиталов и банковских домов. Посмотрим немного дальше, на их генезис. Ряд исследователей, начиная с упомянутого в эпиграфе Фернана Броделя, выделяют и противопоставляют две итальянские модели того времени:

1. «Венецианская», которую можно назвать национально ориентированной, где капитал и государство были сильно переплетены во взаимоподдержке, в основе которой торговая и колониальная экспансия;
2. «Генуэзская», или генуэзско-еврейская, потому как еврейский капитал там был более представлен — космополитичную, основу которой составляет финансовая экспансия банков и прочих финансовых институтов.

Видно, что генуэзцы быстро проиграли геополитически, потому как их модель в принципе не была ориентирована на территориальную привязку. Венецианские националисты-почвенники долгое время успешно противостояли большим континентальным империям, но даже после вытеснения из своей североадриатической цитадели их модель в значительной части успешно реинкарнировалась в Британии (часть британского парламента, ориентированная на поддержку Ост-Индийской компании, даже в XVIII веке именовала себя «венецианской партией») и стала ориентиром для многих других европейских и даже американских политиков (в 1930 г. министр финансов III Рейха Ялмар Шахт, призывая европейских банкиров помочь Гитлеру, обосновывал это тем, что он наконец построит «Венецию размером с Европу»).

В данный исторический момент, впрочем, именно генуэзская модель получила 284 голоса на выборах в США и стала самым пожилым президентом в истории страны. Что именно для страны будет, видимо, тяжелым испытанием — с учетом стратегических приоритетов наднациональной финансовой олигархии.

Тем не менее, не швейцарцы, а скорее венецианцы своим трудолюбием (смелостью, хитростью, подлостью, организованностью, географическим положением и пр.) построили и Венецию, и потом, как «инвесторы» — Швейцарию.

«Белорусская Венеция», как результат большого труда и стратегической удачи, может быть гораздо более плодотворной мечтой, чем «белорусская Швейцария», как результат геополитической халявы. Для «белоруской недошвейцарии» нужны компрадорские импотентные элиты, вроде прибалтийских, которые будут клянчить подачки из еврофондов на вылизывание своих палисадников.

Для «белорусской Венеции» нужны свои «40 семей» с экспансионистским инстинктом, известной деятельной жадностью и достаточной сплоченностью («асабийей» ибн-Хальдуна), некоторым не только романтично-вышиваночным образом завязанной на опорную территорию.

Этнонационалистические мечты про «Беларусь як дом беларускага народа» вполне могут сбыться в виде «недошвейцарии», существующей относительно спокойно от исторической точки А до точки Б, где население со своей маленькой короткоствольной демократией не мешает движению больших денег, армий и идей.

Но «белорусская Венеция» — это скорее мега-проект, где актуальная этническая и геополитическая конфигурация, скупе с историческим моментом, являются ресурсами для тех условных «сорока семей», кто хочет владеть будущим, прорываясь в него с уровня деревни на окраине блистательной Ромейской Империи.

5

Такие масштабные предприятия, видимо, не обходятся без вмешательства или покровительства высших сил. И даже не всегда светлых, что не мешает благодарным потомкам его чтить.

На обложке: 

Сцена из театральной постановки режиссера Фолькера Гессе на открытии Готардского базового туннеля, 2016 год. Видимо, обыгрывается легенда о строительстве «Чёртового моста» в Альпах, когда жители деревни проявили себя хитрее и коварнее самого Люцифера, сначала пообещав ему за помощь в строительстве душу первого пешехода, а потом подсунув в качестве отступных душонку первопроходца-козла. Не знаешь, кому сочувствовать.

https://iter-ignis.org/belorusskaya-shvejtsariya-vs-belorusskaya-venetsiya/