В начале февраля я опубликовал статью «Развод как благо, политкоректность как зло». На примере Украины там было показано, что многие острейшие проблемы современности можно было бы бескровно решить, как решаются проблемы семейные: разводом поссорившихся супругов. Когда в государстве коса нашла на камень, то надо не дубасить друг друга, а попробовать жить отдельно.
 
С тех пор многое произошло — была убита «небесная сотня», Майдан победил и впоследствии был разогнан, Янукович бежал, избрали нового президента, крымчане с помощью «вежливых человечков» перешли в Россию, Донбасс попытался отделиться, а центральная власть пошла на него войной.
 
Война привела к вмешательству России, Запад ответил санкциями, мировая экономика движется на спад, погибли тысячи людей, сотни тысяч стали беженцами, разрушены дома и заводы.

И все эти ужасы происходят потому, что когда-то было решено назвать Украину унитарным государством, которое разделу не подлежит. Особенно абсурдно, что разделу она не подлежит только на бумаге: Крым, очевидно, ушел навсегда, да и в Донбассе при победе любой из сторон трудно представить после случившегося нормальное сосуществование сторонников и противников единой державы.
 
Я это не к тому, чтобы похвастаться прогнозом. О том, что Украина в нынешних границах — несостоятельное государство, обреченное на глубокий внутренний конфликт, говорили самые разные люди с момента обретения ею независимости в 1991 году.

Просто украинская трагедия еще раз высветила, что сложившаяся практика управления подобными государствами неизбежно ведет к кровопролитным конфликтам, из которых не существует легитимного выхода.
 
Давайте считать. В Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) входят 57 государств. Вычтем из них уж точно не относящиеся к Европе США, Канаду, Монголию и пять среднеазиатских — остаются 49, в том числе и такие карликовые, как Монако или Ватикан. При этом на той же территории есть еще 7 образований, явно или скрытно не подчиняющиеся государствам, в состав которых формально входят: Карабах, Южная Осетия, Абхазия, Приднестровье, Сербская республика Боснии, Косово, Северный (турецкий) Кипр. Прибавим Крым и Новороссию — получается девять. Каждое шестое европейское государство — непризнанное!
 
Первая семерка этих стран существует уже давно — от фиксации ситуации прошло не меньше десятилетия, турецкому Кипру в следующем году будет сорок лет. Целые поколения выросли, не зная другого устройства жизни, кроме незаконорожденного государства. Понятно, что восстановление законной власти, если какой-либо безумец решится на такое, приведет к громадному кровопролитию и сделает население этих стран несчастными.
 
Каждая из этих стран, кроме, пожалуй, Косова, опирающегося на Запад в целом, имеет внешнего спонсора, за счет которого в основном и живет — нормальные экономические контакты затруднены. Многие из них не стали бы держаться за свой эфемерный суверенитет и объединились бы с этим спонсором формально — но такой эксперимент, когда его провела Россия с Крымом, вызвал намного более острую внешнюю реакцию, чем недекларируемая поддержка.
 
Именно подобная оценка, как правило, ставит вопрос с ног на голову. В сепаратистских процессах обвиняют внешнюю сторону, которая им помогает: в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье, Крыму и Донбассе — Россию, в Карабахе — Армению, в сербских районах Боснии — Сербию, на Кипре — Турцию.

Процесс самоопределения толкуется исключительно как процесс имперского расширения границ, и внутренний по сути конфликт рассматривается как международный.

Ключевой вопрос о предпочтениях местного населения остается без ответа, поскольку нет механизма его выяснения, а метрополия всячески препятствует созданию такого механизма.
 
Эта ситуация очевидно противоречит идее демократии — идолу современного мирового устройства. Демократия подразумевает право населения строить жизнь так, как оно считает нужным. На практике же она сводится к важнейшему, но все же частному вопросу — выборам.
 
Надежда на то, что человечество не стоит на месте. Исторически ничтожное время назад в той же Европе никакой демократии не было — повсеместно правили монархи. Спор о власти решался не на выборах, а войной — как сейчас самоопределяются страны-бастарды. Или не менее кровавой революцией.
 
Демократии предъявляют много претензий. С одной стороны, людьми легко манипулировать, и они выбирают из нескольких жуликов более наглого. С другой стороны, опасаясь проиграть на выборах, власти идут на популистские решения, что приводит к банкротству, как в Детройте или Греции. Но однозначно, что даже такая несовершенная форма общественного устройства значительно снижает вероятность вооруженных конфликтов в борьбе за власть.
 
Важно, что демократические нормы четко прописаны в международных документах. Специальные структуры, в том числе и в ОБСЕ, проверяют и формальное соответствие национального законодательства этим нормам, и практику применения — контролируют ход выборов. Если не соответствуешь — ни в какие престижные европейские структуры не возьмут.
 
А с разделом стран нет никаких правил — все зависит от доброй воли метрополии. Иногда эта метрополия морщится, но не противится неизбежному — как Испания с Каталонией или Великобритания с Шотландией, как горбачевское правительство СССР. Чаще — посылает танки и бомбардировщики, как сегодня Украина, а ранее — все те страны, к которым на бумаге принадлежат нынешние бастарды.
 
Понятно, почему сложилась такая ситуация: международное право формируют государства. А они обычно предпочитают перебить немалое число своих подданных, но не уступить им ни пяди земли.

И вот тут украинский кризис может внести перелом: война санкций постепенно начинает влиять на людей, совершенно равнодушных к Украине, живущих далеко от нее и не понимающих, почему они страдают из-за тамошней государственной несостоятельности.
 
Разумеется, мир, в котором процедура самоопределения упрощена, будет отличаться от нынешнего. Произойдет огромная экономия средств, которые сегодня тратятся на интеграцию, патриотизм и прочую фальшивую пропаганду.

Действительно, всенародная преданность одному-единственному государству будет считаться столь же странной, как преданность одной единственной партии — но мы же жили и при таком абсурде. Не случайно пропагандисты той поры так успешно продолжают свою карьеру и в нынешние времена. Привыкли к многопартийной системе и выборам раз в четыре года — привыкнем к тому, что периодически решается и судьба государства.
 
Конечно, рассуждать на подобные темы намного легче, чем предложить механизм реализации. Приходится надеяться на здравый смысл человечества. И вот тут еще раз проведу параллель с незаконнорожденными детьми. В годы моей молодости, лет 30-35 назад, чуть не половина моих ровесников вступала в первый брак, когда невеста была беременна.
 
По нравам тогдашнего времени добрачное сожительство уже почти не считалось аморальным, а вот ребенок должен был иметь законного отца. Сегодня по статистике чуть ли не треть детей рождается вне брака. Матерей-одиночек и злостных неплательщиков алиментов больше не стало, просто люди откинули ненужную формальность. Главное — интересы ребенка, не так ли? А малыша обручальное кольцо на мамином пальчике волнует в последнюю очередь.
 
Если мы были настолько мудры, что во время жизни одного поколения перестали связывать судьбу человека с юридической стороной появления его на свет, то зачем заставляем мучиться миллионы европейцев, проживающих в непризнанных государствах и имеющих из-за этого огромные проблемы — в том числе и проблемы жизни и смерти, как в сегодняшнем Донбассе?

В современном мире в центре внимания должны быть интересы человека, а не государства. Общая тенденция развития человечества в соответствии с этим принципом сомнений не вызывает.

Осталось надеяться, что доживем до времени, когда война, подобная украинской, покажется таким же анахронизмом, как какая-нибудь война Алой и Белой розы.