По старому стилю — конец августа, по новому — начало сентября… На рубеже лета и осени 1917 года Россия оказалась на одной из самых интересных развилок в своей истории.

Мы имеем в виду так называемый «Корниловский мятеж», который сыграл чрезвычайно важную роль в дальнейшей истории страны, став непосредственным прологом Октябрьской революции.

Еще интереснее, что развилка эта была во многом… фиктивной, придуманной.

Сразу же стоит оговориться по поводу слов «так называемый мятеж». Это к тому, что во многих источниках событие по-прежнему продолжают называть мятежом на полном серьезе, в то время как все историки уже давно сошлись на том, что никакого мятежа на самом деле не было. Была масштабная провокация с целью устранения с русской политической сцены Лавра Георгиевича Корнилова (1870-1918).

Провокацию задумал и осуществил другой символ эпохи — Александр Федорович Керенский (1881-1970). Что, впрочем, не уберегло его от скорого краха и презрения потомков…

Но начнем по порядку.
 

В августе 1917-го генерал от инфантерии Корнилов — Верховный Главнокомандующий русской армии, знаменитый на всю страну боевой генерал, храбрец, бежавший из вражеского плена, до этого — талантливый разведчик, военный ученый, путешественник, востоковед.

Керенский — премьер-министр, стремительно теряющий политический капитал, который он получил на руки после падения монархии. Страна пережила тогда целый восторженный «роман» с Керенским, который, однако, очень быстро себя исчерпал. И хотя на Московском Государственном совещании его по-прежнему встречали овациями, сам Керенский чувствовал: хаос, порождением которого был он сам, вот-вот поглотит его.

Следовательно, нужен был быстрый и эффектный «апгрейд» политической карьеры, который позволил бы ему «обнулить» изрядно потрепанный имидж и вновь, как в марте-апреле, предстать перед народом Главным Революционером России. Но для этого нужен был Главный Контрреволюционер, которого Керенский мог бы быстро и эффектно победить на глазах изумленной публики.

В принципе, в июле эту роль выполнял Ленин, которого после большевистского фальстарта объявили германским шпионом и списали с легальных политических счетов. Но проблема состояла в том, что Контрреволюционером Ленин не был — он был Главным Конкурентом, который, по меткому замечанию А.А.Керсновского, говорил с Керенским на одном языке, разница была лишь в акценте.

Главным же Контрреволюционером должен был быть обязательно представитель главного силового ведомства воюющей страны, т.е. армии. Смирив армию, Керенский продемонстрировал бы России, что он действительно контролирует ситуацию. Именно с этой целью он сменил уже двух Верховных Главнокомандующих до Корнилова — М.В.Алексеева и А.А.Брусилова; отставки обоих были скоропалительными и унизительными. Но оба этих военачальника не претендовали на самостоятельность и не выглядели в глазах общественности бесспорными героями революционной эпохи.




А.Ф.Керенский — премьер-министр России с полномочиями диктатора. Сентябрь 1917 г.




А.Ф.Керенский выступает перед солдатами на фронтовом митинге. Июль 1917 г.
 

---

Корнилов — дело другое. Относительно молодой, награжденный высшими боевыми орденами страны, буквально за неделю выправивший катастрофическую ситуацию на Юго-Западном фронте, безоговорочно приемлющий революцию. И главное, деятельный, подчеркнуто самостоятельный, не желавший мириться с тем, что его не устраивало.

После его назначения на пост главковерха Керенскому, в принципе, можно было не беспокоиться: рано или поздно Корнилов начал бы действовать, и его деятельность неизбежно вошла бы в противоречие с деятельностью Временного правительства…

Так и случилось. Никаких симпатий ни Керенский, ни его кабинет у Корнилова не вызывали изначально. Но он никоим образом не претендовал на то, чтобы самому стать политическим деятелем. Все, чего хотел Корнилов, — это перевода России на военные рельсы. Одна армия — в окопах, вторая — на железных дорогах, третья — у станков. По его мысли, победу в войне можно было одержать только так.

Ничего сверхъестественного в таком предложении не было. Более того, в Советской России «схема Корнилова» реализовывалась дважды — во время Гражданской и Великой Отечественной войн.

Но в «демократическом» 1917-м пресса подняла вой, обвиняя генерала в диктаторских замашках. Так что значительная часть «прогрессивной общественности» видела в Корнилове исчадие ада еще в то время, когда он занимал главный пост в армии.

В то же время значительная часть общества именно в Корнилове видела потенциального спасителя страны от хаоса, в который она погружалась. Недаром 13 августа 1917-го генералу устроили торжественную встречу на Александровском (ныне Белорусском) вокзале Москвы — его на руках вынесли на площадь под бурные овации толпы, а когда Корнилов отправился поклониться Иверской иконе, вся Тверская была запружена приветствовавшими его людьми.




Л.Г.Корнилов принимает парад юнкеров.
 



Офицеры на руках выносят Л.Г.Корнилова на площадь перед Александровским (ныне Белорусским) вокзалом. 13 августа 1917 г.
 

---

После взятия германскими войсками Риги главковерх предложил Керенскому еще одну новацию. Он предложил объединить Петроградский военный округ, Северный фронт и Балтийский флот в единую структуру, подчиненную напрямую Верховному Главнокомандующему, вывести из столицы разложившиеся тыловые части, подвергнуть чистке столичные советы. Сам Петроград должен был перейти на военное положение.

С целью наведения порядка к столице выдвинулись кавалерийские части. Вся операция была санкционирована Керенским и происходила с его ведома. Сам же премьер для пущей безопасности должен был временно перебраться в Ставку главковерха — в белорусский Могилёв.

Видимо, именно в тот момент, когда началось выдвижение полков к Петрограду, у Корнилова и зародились первые мысли по поводу того, что санкционированное правительством «оздоровление» столицы можно осуществить по-разному.

Военное положение — на то и военное, чтобы власть переходила к армии. А там уже как повернется. Под маркой «оздоровления» можно будет ликвидировать не только советы, но и прогнившую вконец «демократию» как таковую.

Правда, никакой конкретики за этими мыслями не было. Активность проявляло в основном ближайшее окружение Корнилова, выдвинувшее идею создания некоего Совета Народной Обороны (Совнароб) — жесткого правительства военного типа, где Корнилов мог бы играть роль диктатора, а Керенский — его заместителя.

Между тем, внешне согласившись с планом Корнилова, Керенский в принципе не мог смириться с тем, что предлагал генерал. Просто потому, что власть для Александра Федоровича была предметом вожделения. Конкурентов он не терпел так же, как не терпит их прима на подмостках театра. А тут ему, в сущности, предлагали стать номером 2, да еще войти в некий Совнароб.

И удар Керенский нанес точно так же, как наносит прима удар сопернице — подло, из-за угла. Когда войска находились на марше к Петрограду, он внезапно объявил Верховного Главнокомандующего изменником, обвинил его в желании захватить власть и стать диктатором, отдал приказ о его смещении с должности и провел под эту марку аресты сочувствовавших Корнилову военачальников на разных фронтах…

Всю эту свистопляску и назвали «Корниловским мятежом» — именно затем, что Керенскому и нужно было масштабное, громкое «дело», покушение на самые основы государства.




Офицеры «Дикой дивизии» генерала Корнилова.




«Дикая дивизия», отказавшаяся наступать на Петроград, братается с революционными солдатами.
 

---

Еще раз — замышляй Корнилов мятеж на самом деле, он «запустил» бы его одним коротким приказом.

О том, что Лавр Георгиевич ничего не планировал, лучше всего говорит его реакция на внезапную телеграмму Керенского об отстранении его от должности. Ошеломленный, ничего не понимающий генерал был оскорблен до глубины души. И… отказался выполнять приказ премьер-министра, объяснив, что просто не может покинуть пост Верховного Главнокомандующего в то время, когда немцы стоят в 50 километрах от Минска. Не понимая, что тем самым делал роскошный подарок Керенскому: ведь теперь выдуманный «мятеж» на глазах принимал очертания реального.

Но никакой угрозы для власти Корнилов по-прежнему не представлял: он находился далеко от столицы, в Могилёве; подчиненные Корнилову силы, двигавшиеся на Петроград, остановились, так и не дойдя до столицы, поскольку шли туда вовсе не для свержения Временного правительства, а для его защиты, и просто не понимали, в каком таком «мятеже» их обвиняют.

Тем не менее правительственные СМИ усиленно нагнетали панику, красочно расписывая продвижение «корниловских эшелонов» к Петрограду. По свидетельствам современников, горожан буквально лихорадило от ужаса, так как все были уверены, что «придет Корнилов — будет вешать»…




Репродукция картины Н.И. Шестопалова «Вооружение рабочих в дни корниловского мятежа».
 

---

Прекратилось это буквально через несколько дней, когда в истерии отпала надобность. На вооруженное сопротивление Лавр Георгиевич разумно не пошел, согласившись сдать полномочия М.В.Алексееву.

И тогда «корниловщина» неожиданно угасла словно сама собой, оставшись тем не менее в истории как одно из самых ярких событий 1917 года — даже Февральская революция на ее фоне казалась слишком «спокойной»… В сущности, ей оказалась уготована роль ГКЧП революционной эпохи. Кто сейчас в подробностях помнит политические реалии 1991-го?.. А скажи «ГКЧП» — и сразу все понятно.

Так получилось и с «корниловщиной» — неким жупелом, вместившим в себя сразу все фобии демократов тех лет.




Сдача оружия войсками генерала Лавра Корнилова.
 

---

Внешней цели главный режиссер и автор «Корниловского мятежа» Керенский добился — ему были предоставлены диктаторские полномочия и, кстати, одним из первых его распоряжений на этом посту было объявление России республикой 1 сентября 1917 года (шаг заведомо неумный, ведь форму правления собиралось устанавливать Учредительное собрание. А если бы оно решило, что России нужно быть монархией?..)

Т.е. фактически Александр Федорович получил безграничную полноту власти, в каковой обвинял Корнилова. Но безграничность эта была именно внешней — авторитет Временного правительства именно начиная с сентября начал лететь вниз как на салазках с горы, а октябрьские события вообще превратили Керенского в политический нуль, каковым он и оставался до конца своей долгой эмигрантской жизни…

Легальная судьба Корнилова была подкошена «мятежом» под корень. Всю осень ему предстояло пробыть в заключении, сперва в Могилёве, затем в Быхове; оттуда генерал отправится на Дон, где в декабре 1917-го встанет у истоков Белого движения и вскоре погибнет.

А вот кто по-настоящему выиграл от ситуации, так это большевики. Списанная в июле со всех счетов партия буквально воспрянула, мастерски приписав максимум заслуг по борьбе с «корниловщиной» себе.

Как на дрожжах выросла Красная гвардия — именно для борьбы с Корниловым она получила оружие, которое буквально через пару месяцев пойдет в ход. Резко возросло влияние большевиков в армии. И не менее резко отвернулись от Временного правительства те, кто делал ставку на сильную власть.

В итоге желающих защищать Керенского 25 октября 1917-го оказалось немногим больше, чем защитников самодержавия в конце февраля…
 
 

…Историки неохотно говорят о том, какой именно могла бы быть «корниловская альтернатива», если представить, что в августе 1917-го Лавр Георгиевич Корнилов действительно взял бы власть в свои руки.

Причина проста: как следует из вышесказанного, всерьез о том, чтобы произвести переворот в стране, генерал не думал. Соответственно, и «развилки» в августе 1917-го перед Россией не было. Вернее, внешне она была, и значительная часть людей так и верит до сих пор, что тогда был ликвидирован некий «заговор генералов, мечтавших залить страну кровью».

На самом же деле «корниловщина» сыграла серьезную роль как в истории КПСС, фактически подарив этой партии вторую жизнь, так и породила белое движение, ибо идея вооруженной борьбы против политических противников в условиях нараставшего хаоса оформилась именно у «быховских узников» осенью 1917-го.