---

У каждого народа есть свои герои. Белорусы не исключение. Только в последнее время вместо настоящих героев, действительно заслуживших это звание, нам старательно подсовывают персонажей, чьи деяния нельзя назвать ни героическими, ни созидательными. Наш новый спикер — известный писатель Вячеслав Бондаренко — предлагает нам познакомиться со своим списком имен тех, кто достоин войти в летопись нашей Родины.

Председатель.BY
 

---

 
 

100 имён в истории Беларуси

В последнее время такие проекты вошли в моду — главным образом на телевидении. Из них устраивают обычно пышные шоу с битвами экспертов, а потом страны лихорадочно подсчитывают голоса, ужасаясь, когда в лидеры вырываются вроде бы общепризнанные тираны, а так называемые властители дум вяло идут ко дну — или наоборот. Без голосования нам, конечно, не обойтись, иначе неинтересно, но вот «шоу» точно не будет. Будет небольшой субъективный (а как же иначе?) рассказ о людях, которые родились и выросли здесь/состоялись здесь/ярко блеснули всего на минуту, но здесь/подставьте что хотите сами по смыслу — здесь. Причем рассказ не обязательно значит биография. Будет обсуждение этого рассказа. Будут эмоции и будет, хочется верить, то важное, что иногда так хочется понять о себе самом, других людях, своей стране, ее прошлом, настоящем и будущем. О том, что с ней происходило и происходит.

Я не буду придерживаться хронологической канвы, поэтому вы никогда не будете знать, кто следующий. Это будут и очень известные люди, и забытые всеми, кроме их родственников. Никакой привязки к нынешней политической конъюнктуре. Никто мне этот список не диктовал, но если вы подскажете мне, о ком стоит написать, я обязательно услышу. Никакой ложно понимаемой толерантности в стиле «Наш городок такой маленький, и всем нам здесь еще жить, поэтому как бы кого не обидеть». Люди, о которых я напишу, будут и очень симпатичны мне, и не очень. Их объединяет одно: все они вписали свои имена (худо ли, хорошо ли — дело другое) в историю нашей Отчизны. Давайте думать о них, их судьбах, мотивах их поступков и свершений, гордиться или стыдиться, спорить, смеяться, даже ругаться (цивилизованно) — лишь бы не быть равнодушными.

Лишь бы в итоге лучше понять друг друга.

Вячеслав Бондаренко
 

 



Поскольку 2017-й у нас год юбилейный, год столетия революции (в России понимаемой широко, как Великой Российской, в нашей же историографии пока не определились с названиями, но разумно не впрягают в одну телегу февраль и октябрь — все-таки разные, хоть и однокоренные вещи), логично будет начать рубрику с человека, вынесенного на поверхность белорусской истории ровно век назад. Сегодня много пишут о «топовых» фигурах тех бурных дней, а вот меня еще лет двадцать назад, когда я читал о первых днях Советской власти в Минске, заинтересовала фигура некоего прапорщика Ремнёва — первого командира 1-го Революционного полка имени Минского Совета. Заинтересовала по вполне понятной причине: ну как же, командир первой советской воинской части в столице Беларуси, обеспечивший установление в городе новой власти. Казалось бы, офицер, так вовремя принявший правду революции и ярко себя проявивший, должен был состояться в рядах РККА ну хотя бы на уровне комбрига, но увы — прапорщик Ремнёв, на миг возникший на сцене в луче прожектора истории, тут же снова канул во тьму. Даже имени-отчества его никто не называл.

Ну, канул и канул, мало ли таких было. Но запомнилась фамилия, запомнился факт: первый командир 1-го полка… Потом попалось упоминание об «известном демагоге Ремнёве» в мемуарах А.И.Деникина. Оказывается, прапорщик успел прославиться еще в марте 1917-го, и тоже в Беларуси. На митинге 2-го Кавказского армейского корпуса, стоявшего на станции Залесье недалеко от Сморгони, «сверг» старого комкора, генерала Мехмандарова, и «вручил» командование корпусом генералу Бенескулу. Такое было возможно только тогда. В Залесье из Минска примчался начальник штаба фронта генерал Марков, прилюдно отчитал Бенескула за то, что испугался какого-то прапора. А Бенескул на следующее утро выстрелил себе в висок… И снова — ни имени-отчества, ни подробностей. А ведь из этого фрагмента следует как минимум то, что был Ремнёв человеком незаурядным, решительным, обладавшим недюжинным даром подчинять себе людей и вести их за собой. Да и его поведение в октябрьском Минске говорит о том же. В охваченном хаосе, лишенном всех линий подчинения городе возглавить сырой, собранный с миру по нитке «полк» из ничего не понимающих, вроде бы революционных, а на деле непонятно каких солдат, вооружить их, подчинить своей воле, поставить боевую задачу… Ремнёв интересовал все больше и больше. Но сложился паззл лишь относительно недавно, с год назад.

Нашелся «первый красный офицер» Беларуси далеко от нее, в Тамбовской губернии. Именно там, в селе Лапине, и родился Афанасий Осипович Ремнёв, произошло это в 1890 году (в других источниках значатся 1880 или 1889 годы, но в послужном списке — 1890-й). Образование крестьянский сын получил весьма неплохое — шесть классов гимназии, почти полный курс (всего классов было восемь). Но там же, в гимназии, проникся революционными идеями, за что в 15-летнем возрасте отправился прямиком со станции Брянск, где подрабатывал конторщиком, в сибирскую ссылку (правда, недолгую). Причем революционность Ремнёва, судя по всему, уже в подростковом возрасте была анархистского толка. На Брянщине целых четыре года, в 1905-09-м, орудовала шайка местных Робин Гудов под началом дворянина Александра Савицкого (грабили богатых и все раздавали бедным), так вот Ремнёв подозревался в связях с этой шайкой уже после возвращения из ссылки.

Первая мировая война сделала из крестьянина-гимназиста-анархиста офицера. На фотографии, сделанной 10 декабря 1916 года в Дорогобуже — вполне симпатичный усатый прапорщик, рядом жена и сын. И воевал прапорщик храбро, о чем свидетельствует Георгиевский крест 4-й степени на кителе. Но война все же оказалась промежуточным этапом в его судьбе — истинной стихией Ремнёва была смута. Именно смута, а не революция, потому что люди такого склада готовы лезть на любые баррикады, лишь бы кричать надо было погромче да вести за собой, а уж кого, куда, зачем — дело десятое, разберемся.



 
Афанасий Ремнёв с семьей
 

---

В марте 1917-го имя Ремнёва впервые получило известность в связи с тем самым инцидентом на станции Залесье — арестом генерала Мехмандарова и назначением Бенескула. Выступая на митинге 703-го пехотного Сурамского полка, Ремнёв как дважды два четыре доказал солдатам, что «все офицеры, в особенности широкие погоны (так он называл штаб-офицеров и генералов), враги народа и свободы. Возражать против таких незаслуженных обвинений офицеры не могли, потому что солдаты угрожали побоями». Правда, после самоубийства Бенескула Ремнёв был арестован, но очень скоро судьба опять выносит его на поверхность — на этот раз уже в Кронштадте. 3 июля 1917-го на Якорной площади морской столицы России именно Ремнёв произносит зажигательную речь о необходимости скорейшего свержения Временного правительства и передачи всей власти Советам — и тут же входит в «комиссию по руководству демонстрацией». На следующий день на улицы Петрограда вышли 10 тысяч матросов, и среди их вождей имя Ремнёва стояло на третьем месте — после Раскольникова и Рошаля, перед Урицким!.. Удайся 4 июля, и быть Ремнёву одним из лидеров Июльской социалистической революции… Но власти тогда сработали, мятежники были рассеяны пулеметным огнем, а сам Афанасий Осипович оказался в «Крестах» вместе с Троцким и Каменевым, чем впоследствии очень гордился.

Следующий акт биографии прапорщика Ремнёва — снова в Беларуси. 25 октября 1917-го, день в день с петроградским восстанием, он возглавил созданный в Минске 1-й Революционный полк имени Минского Совета — 1700 солдат, сидевших в тюрьме за агитацию против Временного правительства. Формировался полк в здании Минской духовной семинарии (ныне, в сильно перестроенном виде, — Минское Суворовское военное училище). Три батальона, пулеметная команда, команда связи, пешая разведка, лазарет — звучало все очень серьезно, но, по воспоминаниям польского социалиста Вацлава Солского, «революционным» этот полк мог считаться весьма условно, так как «солдатские массы сами не знали, что они сделают — завтра, через час или даже через несколько минут». А 28 октября один из лидеров минских большевиков А.Ф.Мясников признался, что просто не знает, какие части в городе поддерживают большевиков, а какие — нет. Тем не менее роль Афанасия Ремнёва в установлении Советской власти в Минске стала решающей, и с вечера 25 октября по центральным улицам города курсировали патрули 1-го Революционного, изредка вступая в стычки с солдатами «эсеровской» ориентации…

Впрочем, стихия смуты не позволила революционному прапорщику долго задержаться на одном месте — вскоре он подался в родные края. 22 февраля 1918-го Ремнёв выступает на экстренном заседании Брянского совета с докладом о военном положении и вскоре получает под командование ни много ни мало армию, которую называет Особой. Она должна была прикрывать фронт от наступавших германцев в районе Шостки — Глухова. Но на деле Особая армия состояла из разрозненных отрядов, промышлявших мародерством и пьянствовавших напропалую, и вскоре другие части новорожденной Красной Армии вынуждены были начать против нее настоящие боевые действия (запись «Участвовал в боях с анархобандитскими отрядами Ремнёва» есть в послужном списке будущего Маршала Советского Союза Рокоссовского). 19 апреля 1918-го Ремнёва обвинили в развале фронта и вызвали в Москву, где, отчитываясь перед Троцким, он всю вину свалил на своих подчиненных. Дальнейшая судьба оказалась к «первому красному офицеру» Беларуси еще более неласковой. Его два месяца продержали в ВЧК, не предъявляя обвинений, а затем поместили в окружную психиатрическую больницу. Оттуда Ремнёв сбежал с помощью надзирателя и санитарки и по ложным документам устроился у себя на родине помощником машиниста. Впрочем, и там ему жизни не было — доброжелатели сообщили, что Афанасия Иосифовича разыскивает ЧК. Тот предпочел не искушать судьбу и подался на Волгу, где осел в самарском селе Нарышкино.

Судьба явилась за Ремнёвым летом 1919-го в образе белоказачьего разъезда. Казаки учинили Ремнёву допрос, есть ли в селе красные, а затем неожиданно заявили: «Поедешь с нами. Товарищи, надеть красноармейские знаки!» Казаки оказались переодетыми красными, а Ремнёв уже в пятый раз в жизни оказался за решеткой. Заведующий следственной частью Особого отдела при Реввоенсовете 4-й армии М.Фрейдович отметил, что Ремнёв «с его безусловно темным прошлым и не менее подозрительным настоящим характеризует собою типа безусловно контрреволюционного и опасного для Советской власти». Ну а начальник Особого отдела Г.Чибисов на основании этого дал простую телеграмму в ВЧК: «Прошу расстрелять его на месте без суда». Земной путь Афанасия Ремнёва закончился в четыре часа утра 3 августа 1919 года…


…Сомневался, стоит ли писать о Ремнёве вообще. Мало ли таких людей такого рода прошло через Беларусь в те годы и позже?.. Потом понял — писать надо, и включать в «список 100» тоже, потому что история страны делается далеко не только руководителями первого ряда, идейными титанами и безликими народными массами под их руководством. Она делается в том числе и странными людьми, которых несет по жизни без руля и ветрил; которые во главу угла ставят прежде всего свои эмоции, а здравый смысл понимают постольку поскольку; которым тесно и скучно в рамках обыденного, даже если это обыденное — вполне хорошее. И время иногда — шутки ли ради или всерьез, нам уже не понять, — тычет пальцем именно в такого и говорит: вот ты. Поэтому представляю, как был упоен брянский крестьянин-офицер Афанасий Ремнёв темным октябрьским вечером, когда во дворе превращенной в лазарет Минской духовной семинарии отдавал команды своему только что вышедшему из камер воинству. Он чувствовал, что пишет Историю — а это ощущение в любые времена пьянит людей даже с очень крепкими головами.