...Будучи преподавателем вуза, я читал лекции и вел курсы по многим техническим дисциплинам: физике, теоретической механике, теории механизмов и машин, деталям машин, гидравлике, сопротивлению материалов, программированию на ВТ, стандартизации и унификации, строительной механике. Это помимо факультативных курсов по специальным главам механики.

Именно этот опыт доведения достаточно сложных знаний до студентов и преподавателей и показал мне, что зачастую самыми сложными в процессе усвоения являются, казалось бы, совершенно простые, наивные вопросы.

Эти вопросы настолько очевидны, что когда готовишься к лекции, даже не задумываешься, как на них отвечать. Впоследствии это мможет поставить тебя в затруднительную ситуацию — поскольку, отвечая на такие вопросы, ты должен наглядно показывать аудитории аксиоматичность этих знаний.

К чему я все это пишу?

В начале сентября немецкий журналист, работающей в Латвии на информационное агентство DPA, по э-почте сообщил мне, что в настоящее время он организует мероприятия для британской газеты The Guardian по сбору информации о безгражданстве в ЕС. И в том числе — о негражданах Латвии. Журналист из Англии, который ведет эту тему, приедет в ближайшее время.

Мне было предложено принять участие в обсуждении темы.

Встреча состоялась 10.09.2015. К сожалению, собеседование происходило с переводчиком при ограниченном времени. Поэтому зачастую просьбы журналиста «желательно — ближе к теме» не всегда способствовали изложению материала в логической последовательности с объяснением причин состоявшихся событий на основе предшествовавших им. Перевод, я думаю, еще больше мог трансформировать мои мысли.

Поэтому я попросил опубликовать на нашем портале этот текст.

Просьба связана с желанием дальнейшего улучшения материала на основании ваших замечаний. Это необходимо потому, что сегодняшний западный читатель слабо знаком с послевоенной жизнью СССР, его незаконным и безалаберным распадом в 1991-м. Не знаком он и с положением дел в Латвии в течение последних 25 лет.

Материал в Британии выйдет где-то в октябре, так что можно было бы отправить более удобный для восприятия западного читателя материал.

Но при чем здесь лекции и доказательства аксиоматических положений?

Покажу на примерах.


Первый вопрос.
Откуда взялись неграждане?

Кому в Латвии нужно это объяснять? Ну разве что молодежи.

Для российского человека достаточно сказать, что поскольку послевоенная разруха была меньше в Латвии, то сюда перевели многие промышленные предприятия, военные вузы, исследовательские институты, направив на работу в них квалифицированных специалистов со всего Союза.

Почему не своих? Потому что, во-первых, таких специалистов никогда в Латвии и не было, и во-вторых, потому что Латвия потеряла в результате войны 30% трудоспособного населения.

Но после развала Союза латыши, чтобы избавиться от людей, которых они назвали оккупантами и принять которых была бы рада любая страна Европы, лишили их гражданских прав.

И этого достаточно для объяснения, откуда взялись неграждане. Но для англичан и вообще Западной Европы нужно это все доказывать и объяснить, зачем на самом деле в такую маленькую Латвию было за 40 лет направлено около 300 тысяч специалистов высокой квалификации.


Для объяснения такого положения западный читатель прежде всего должен осознать уровень потерь и степень разрушенности Советского Союза. Необходимости оптимального использования неразрушенных территорий, сохранившихся производственных зданий и с помощью передислокации эвакуированных заводов наладить максимально быстро их работу.

Поэтому предварительно сравним эти показатели у Англии и СССР.

За время ВМВ Англия потеряла 94 тысячи мирного населения. СССР потерял около 15 миллионов. На территории Англии не было оккупированных территорий. В СССР под оккупацией находилось около 74 миллионов человек. Только в одном Архангельске из 200 тысяч человек погибло 113 тысяч, из них 38 000 — от голода, хотя через город шли продукты по ленд-лизу.

Архангельск, как и английские города Манчестер, Ковентри, Ливерпуль, не был в оккупации, но, как и английские города, подвергался постоянным бомбардировкам.

Еще раз сравните цифры погибшего мирного населения: в Англии за все время Второй мировой — 94 тысячи, и в Архангельске — 113 тысяч.

А всего разрушенных городов в СССР было 1740, и еще около 70 тысяч разрушенных или полностью уничтоженных населенных пунктов. Пусть гибель населения и разрушенность городов не полностью коррелируют, но представление о величине разрушений народного хозяйства Союза они дают. Ведь на каждого погибшего мирного жителя Англии пришлось 160 погибших граждан Союза, т.е. соотношение погибших британцев составляет всего 0.6% от погибших граждан Союза.

Пусть по этой цифре строго нельзя сравнивать степень послевоенной разрухи Англии и СССР, но то, что это были считаные проценты от разрушений Союза — гарантированно.


Теперь вспомним о послевоенном восстановлении европейских стран. Потеряв страх перед фашизмом, — уничтоженным благодаря и в первую очередь именно СССР, — Запад тут же начал «холодную войну».

И если западные страны восстанавливали свою экономику, получив мощную финансовую поддержку по плану Маршалла, то СССР такой поддержки не имел, и более того, до 1970 года выплачивал долги по ленд-лизу.

В этих условиях требовалось очень экономное расходование сил и средств для восстановления народного хозяйства. Поэтому максимально использовались возможности менее разрушенных регионов страны, и восстановление их производственных мощностей проводилось со значительным опережением более разрушенных.

К регионам, получившим большее субсидирование, относилась прежде всего Прибалтика. Ее развитие велось за счет выделения огромных государственных средств, которые недодавались другим регионам.

Причем это были значительные средства — так, с 1946 по 1965 годы финансирование Латвии было вдвое больше, чем в среднем по Союзу. Естественно, это делалось на условиях, что когда Латвия разовьет свою промышленность и сельское хозяйство, значительная часть этой продукции будет направляться в регионы «второй очереди восстановления».

С этой целью в первые годы после войны в Латвию были переведены ряд больших военных и гражданских заводов, вернувшихся из восточных областей России. Сюда же направлялось оборудование с немецких заводов по репарации.

Для обеспечения в дальнейшем их инженерно-техническими кадрами в республике в 1946 году была организована Академия наук с десятком институтов, были переведены шесть военных и полувоенных училищ, укомплектованные профессорско-преподавательским составом с материально-техническим обеспечением и с учебно-лабораторными базами.

Их научный потенциал и хорошие связи в научном мире позволили быстро сформировать активную техническую научную среду в республике. Совмещение работы этих контингентов в других научных коллективах позволило быстро развить и гражданское высшее образование — в том числе и на латышском языке. Были быстро созданы мощные конструкторские и технологические бюро, научно-исследовательские институты.


И вот грянул 1991 год. Президент России Ельцин совершенно безответственно подписывает документы о независимости Латвии.

При этом не решаются вопросы с общесоюзной собственностью, находившейся на территории республики, которые были построены и функционировали на средства общесоюзного, а не республиканского бюджета.

Не был решен вопрос, что делать с русскоязычным населением Латвии, который составлял почти половину от всего населения страны.

Таким положением воспользовался националистически настроенный Народный фронт Латвии, в состав которого входило много представителей тримды, иммигрантов — коллаборационистов и лиц, воевавших на стороне Германии и сбежавших в 1945-м от преследований.

Это были люди, испытывавшие большую ненависть к русским из-за поражения в войне на стороне фашистов.

У многих из них была здесь в прошлом недвижимость, которая зачастую досталась им фактически за бесценок после депортации примерно 60 тысяч немцев в 1939 году и уничтожения еврейского населения в 1941-1943 годах.

Поскольку именно немецкая и еврейская национальные общины Латвии были наиболее зажиточными, доставшиеся материальные ценности оказались довольно значительными.

Поэтому представителям западных иммигрантов необходимо было вернуть себе имущество, которое уплыло у них в 1945 году «по вине» русских.


Это ставило задачу в первую очередь лишить именно русское население Латвии права участвовать в формировании гражданского общества страны. Поэтому возникло предложение считать период с 1940 года — советской оккупацией Латвии.

Тем более — не участвуя в восстановлении разрушенного хозяйства, не принимая участия в создании новейших производств, организации системы народного образования, интеллектуального и культурного роста населения, — очень просто можно было все это не замечать и ломать только потому, что это было сделано с помощью русских.

Чтобы создать видимость какой-то легитимности, был провозглашен принцип континуитета первой Латвийской Республики, с признанием 50 лет дальнейшей жизни и развития государства периодом оккупации.

Никого при этом не смутило, что с мая 1934 года, т.е. через 14 лет образования Латвии как отдельного государства и после постоянной чехарды с правительствами республики (их до 1934 года сменилось 18), власть в стране перешла в руки диктатора Ульманиса, разогнавшего парламент и установившего до 1938 года чрезвычайное положение.

Режим, который установил диктатор, был сродни итальянской фашистской диктатуре. Таким образом никакой республики, континуитет которой восстанавливался с 1940 года, не было.

Но большинство жителей в 1991 году тех событий, происходивших фактически до их сознательной жизни, не знали и не помнили.


Поэтому в 1991 году, после проведения довольно сомнительного опроса (референдума не было), были проведены выборы в Верховный Совет Латвийской ССР.

Выборы проходили при заверении лидеров Народного фронта, что все жители Латвии получат латвийское гражданство.

Состав Совета избирался всеми жителями Латвии, и именно этот Верховный совет лишает гражданства каждого третьего жителя страны.

То есть тех самых избирателей, которые его и избрали и которых заверяли, что все будут гражданами Латвии.

Может быть, кто-нибудь из окружающих стран, ПАСЕ, ОБСЕ или правозащитники возмутились совершенным беззаконием? Нет! Всем хотелось побыстрее выдернуть Прибалтику из СССР, и законность никого не интересовала.

Поскольку гражданами объявлялись только граждане, проживавшие в Латвии до 1940 года и их потомки, то в стране в одночасье появилось около 700 тысяч неграждан.

И тут же против них начались дискриминационные меры.

Прежде всего — в отношении военнослужащих и членов их семей, в том числе и в отношении отставных военных. Произошло ущемление прав по сравнению с гражданами в процессе начавшейся приватизации общественных фондов и т.д. Ограничивалось право на владение землей и много другое.

Затем появились запреты на работу неграждан на государственной службе.

На работе даже в частных фирмах стали требовать обязательное знание латышского языка. Для этого ввели категории на знание последнего. Право на самую непрестижную работу перешло тем, кто хуже знал латышский язык.

Но самое главное — неграждане полностью лишались избирательных прав на всех уровнях.


Кто же мы — неграждане?

Нас или наших родителей направляла на работу в Латвию наша общая страна — СССР. Своим трудом за 50 лет, вместе с латышами, мы создали процветающую, индустриальную, интеллектуально развитую страну с европейским уровнем развития и благосостояния.

Затем наивным и доверчивым Горбачевым М.С. и алкоголиком Ельциным Б.Н. мы были преданы. Границы нашей общей родины были передвинуты. Судьба почти миллиона русских жителей, которые на тот момент жили и работали в Латвии, стала всем безразлична.

За 25 лет многие выехали, кто на восток, кто на запад. Около 135 тысяч согласились натурализоваться и получили гражданство Латвии. Но свыше 300 тысяч не смогли смириться с обманом, совершенным новой властью в 1991 году.

На сегодняшний день в стране — 260-280 тысяч неграждан.

Часть из этих почти 300 тысяч человек, — кто в силу убеждений, а кто в силу возраста и возникших при этом сложностей, — не освоили латышский язык и вот уже в течение 24 лет живут в униженном состоянии людей второго сорта.

80 различных ограничений в правах испытывают неграждане по сравнению с гражданами — при единых нормах государственных налогов!

Но несмотря на то, что мы, неграждане, не присягали на верность латвийским правительствам, не признавали Латвийскую ССР оккупационным режимом (т.е. не признали прожитую здесь свою жизнь и работу преступной), не сдавали экзамена по истории — в «новом националистическом», а не историческом варианте ее прочтения, не сдавали экзамена по латышскому языку, что необходимо при натурализации, — тем не менее нас просто сделали негражданами (читай — не людьми).

А следовательно, помимо ограничений в гражданских правах лишили возможности получать касающуюся нас официальную информацию на доступном для понимания русском языке, хотя пропорциональная часть уплачиваемых на общих основаниях налогов должна расходоваться государством на обучение и коммуникацию с национальными меньшинствами на их родном языке.


Но для нас Латвия придумала категорию «негражданин» — «aliens», что лишает права быть даже нацменьшинством. Десятки обращений в евроинстанции по правам человека, в ООН и прочие правовые институты — ничего не дали.

Дошли до того, что языковая комиссия запретила Министерству здравоохранения рассылать изготовленные на русском языке приглашения женщинам с предложением пройти диспансеризацию по онкологии. Эта же комиссия запрещает печатать инструкции по применению лекарств на русском языке.

От 15% до 25% населения при получении протоколов, договоров, штрафов и пр. официальных документов просто их не понимают, не знают, что подписывают и за что платят.

Большинство информационных порталов госучреждений при обращении по телефону предлагают вам общаться только на латышском языке.

Средняя наша зарплата и пенсии ниже на 20—30%, к тому же мы не имеем права работать на государственных должностях.

Безработица среди нас на 30-40% выше и т.д.

Притеснения неграждан (13% населения), которых Латвия не считает даже национальными меньшинствами, с чем русофобски смирился ЕС, привели к тому, что смертность среди нас в два-три раза выше, чем среди граждан.

В настоящее время идет интенсивное наступление на русские школы. Несмотря на массовые протесты общественности, правительство обязало 60% предметов в русских школах вести на латышском языке.

С 2018 года все обучение и в государственных детских дошкольных учреждениях, и в школе предполагают перевести полностью на латышский язык. Высшего образования на русском уже давно нет.

Лишение русских детей из семей неграждан своего языка равносильно лишению родины и является государственной принудительной ассимиляцией против воли родителей. А программа по истории с «50-летней советской оккупацией» ведет к противостоянию детей против родителей-«оккупантов».

    
Но мы — те люди, при участии которых были восстановлены латвийские города, железные дороги, мосты. Мы восстанавливали и строили новые фабрики и заводы, организовывали учебные и исследовательские институты, конструкторские и технологические бюро, поднимали интеллектуальный и экономический потенциал страны.

Причем когда нужно было работать киркой и лопатой, никто не спрашивал знания латышского языка.

А восстанавливать в послевоенное время требовалось многое. Общий ущерб экономике Латвийской ССР в период немецкой оккупации оценивается в 20 млрд. советских рублей (в довоенных ценах).

Оккупанты превратили в руины Елгаву, Даугавпилс, Резекне, Балви, Валмиеру, разрушили и взорвали практически все электростанции и ряд промышленных предприятий, 550 мостов, 1990 км железнодорожных путей (более 62% от их общей протяженности), вывезли и вывели из строя практически весь железнодорожный подвижный состав; похитили, вывезли в Германию и вывели из строя сельхозмашины и инвентарь совхозов и МТС; конфисковали 800 тыс. голов крупного рогатого скота, 500 тыс. свиней и свыше 100 тыс. лошадей.

И все это восстанавливали вместе с местным населением появившиеся здесь мигранты.

Около 12 тысяч из них были принудительно вывезены немцами в Латвию и переданы в латышские семьи в качестве прислуги или маленьких рабов «в компенсацию» за членов семей, воевавших на стороне фашистов.

Другая русская часть населения — это бывшие жители Белоруссии, Псковской, Новгородской, Смоленской областей, чьи жилища, зачастую вместе с родными, были сожжены — не без участия латышских легионеров. Из-за территориальной близости эти люди и переселились в Латвию.


Прошло 45 лет после войны, жизнь шла своим чередом. В конце 80-х в СССР началась эпоха гласности, в Европе пала Берлинская стена.

Проснулись, с помощью и без помощи спецслкужб, националистические элементы в различных странах. В Латвии это привело к движению, аналогичному движению луддитов в Англии в конце 18-го — начале 19-го века.

Но если луддиты разрушали станки потому, что из-за своей высокой производительности те лишали работы население, то в Латвии под лозунгом «Латвия — латышам!» стали разрушать современнейшие производства, на которых в основном и работали русские, — чтобы лишить их работы и заработка.

А ведь именно с их помощью общий объем продукции промышленности в 1979 году превысил уровень этого показателя 1940 года в 45 раз. И вот всю эту мощь экономики уничтожили, чаще всего превратив в металлолом и продав в таком качестве на Запад.


Второй вопрос.
Если вы испытываете такие притеснения, почему вы не уедете из Латвии в Россию?

При всей своей простоте и логичности этот вопрос — пожалуй, самый сложный для ответа, особенно когда отвечаешь молодежи.

Дело в том, что человек ходит на работу, зарабатывает деньги, чтобы в результате обустроить свой быт, сделать удобным то место, тот дом, ту квартиру приспособленными именно для своего проживания — для своих привычек, удовлетворения своих интересов, наконец для общения со своими товарищами и друзьями.

Создание всей этой личной инфраструктуры — не такая уж быстрая вещь, как кажется. Это в молодости быстро сходятся, быстро расходятся, а с возрастом все значительно труднее.

А теперь вдумайтесь в положение людей послевоенного периода. Страна в разрухе, жилья нет. Очень многие живут в коммунальных квартирах. Военные тяготы все списывали, но война прошла, напряженность отношений в коммунальных квартирах все нарастала. Поэтому каждый стремился обзавестись своей квартирой.

Но на ее получение уходили годы, иногда десятилетия. Например, даже в благополучной Латвии, с малоразрушенным жилым фондом, около шестидесяти процентов используемого сейчас жилого фонда было построено только в 1960-1990 годы, в эпоху индустриального жилого строительства.

То есть люди, которые появились в Латвии после войны, не только обеспечили себя жильем, но и обустроили многие жилые поселки республики, возведя в них, помимо многоквартирных жилых домов со всеми удобствами, зоны коттеджных застроек.

И вот многолетние мечты простого человека сбылись — он имеет свою отдельную квартиру. Страна живет все лучше. Появляется следующая цель — заиметь земельный участок и построить дачу.

Память у пожилых — именно клочок земли позволил выжить во время войны. Но сейчас это не только для выживания, но и для отдыха. И вот прошло еще время, появился земельный участок. Все есть. Живи в свое удовольствие, общайся с друзьями и занимайся своим хобби, ковыряйся в земле, разводи цветочки.


И тут приходит 1991 год.

За все, что вы здесь сделали — построили завод, на котором работаете и который дает приличную прибыль стране, построили жилье, в том числе и себе, обустроили земельный участок, за все за это вам даже не говорят спасибо, а заявляют: ты здесь оккупант, бери чемодан — и на свою родину. Не хочешь уезжать — заставим.

Закрыт твой завод, и ты лишился работы. Вы помните, сколько лет жизни потратили, чтобы обустроить свою жизнь? А хватит оставшейся, чтобы все это заиметь на новом месте? А что делать с друзьями, с деревьями, которые вы посадили, наконец, с могилами близких людей?

Как это все можно в чемодан и на вокзал?

Я всегда размышляю, о чем думает человек, когда задает такой вопрос. Причем задает не какой-нибудь кочевник, а человек в костюмчике, с галстучком, явно не перекати-поле.

И возникает естественное чувство возмущения тем, что какие-то безответственные люди, перечеркивая всю твою прожитую жизнь и работу, на каких-то сомнительных, высосанных из пальца основаниях пытаются тебя еще и выселить из созданного твоими усилиями и обустроенного твоего мирка.

Справедливо это? Или ты должен уехать для того, чтобы одну из самых малозаселенных стран ЕС обезлюдить еще больше?


При все улучшающихся условиях жизни в России многие, в том числе и я, согласны были бы уехать из Латвии — при условии, что в России для меня за счет Латвии или ЕС были бы созданы аналогичные условия жизни, которых я годами добивался и формировал здесь.

Что для этого необходимо: купить мне квартиру на моей родине, приобрести участок земли с дачей, эквивалентной здешнему хутору, перевезти мое имущество, оплачивать уход за могилами моих близких и обеспечить ежегодный оплачиваемый проезд для их посещения, компенсировать мои потери из-за бесчестной приватизации.

И Латвия свободна от очередного русского!


Третий вопрос.
Почему вы не принимаете российское гражданство, если чувствуете здесь себя человеком второго сорта, лишенным избирательных прав?

Получение российского гражданства не лишает меня всех тех неудобств, которые я испытываю сейчас, не зная латышского языка.

Информационное поле только на латышском языке так и останется, ограничения по приему на работу тоже. Участие в российских выборах, не влияющих на мое положение в месте, где я живу, тоже бессмысленно.

То есть получение российского гражданства не избавляет меня от тех 80 ограничений, которые я имею по сравнению с гражданами (и к тому же по намерениям правительства для граждан других государств планируются более жесткие меры по налогам на недвижимость).

Находясь же в стране негражданином, я не оставляю надежду, что ЕС наконец оценит всю спекулятивность националистических правительств Латвии, притянувших за уши лозунг советской оккупации, и заставит принять и выполнить все международные обязательства, установленные для национальных меньшинств в цивилизованных странах.

Напор беженцев и проявляемая рядом стран ЕС истинная, а не наигранная толерантность, неизбежно коснется и Латвии — и надеюсь, изменит положение неграждан в стране.

Надеюсь, что ЕС заставит латышское правительство признать дискриминацию, допущенную в отношении русских после 1991 года.

Обществу должно быть объяснено, почему люди, вообще не жившие в Латвии, но являвшиеся потомками граждан до 1940 года, имеют преимущества перед негражданами, создавшими вместе с местными латышами страну, какой она была на 1991 год.


Наконец, ситуация с беженцами, на мой взгляд, заставит Латвию выполнить международные нормы и допустить до выборов всех неграждан, живущих здесь десятилетиями.

Этот значительный контингент избирателей существенно изменит политическую картину в стране и позволит сформировать не националистическое правительство, а правительство профессионалов, что не может не привести к улучшению жизненного уровня и к изменениям в отношении языков национальных меньшинств.

Причем термин «национальное меньшинство» в отношении русскоязычной общины, составляющей свыше 35% всего населения страны, само по себе просто неправомерно.


Четвертый вопрос.
Что нужно сделать правительству Латвии, чтобы улучшить положение русских в стране? Нулевой вариант предоставления гражданства вас бы устроил?

Я отношу наивность этого вопроса к совершенному незнанию истории Латвии последнего периода.

Вдумайтесь, что нужно сделать, если какая-то группа лиц, вступив в сговор, вас (другую группу лиц) обманула и на основании этого обмана лишила вас определенных материальных, духовных, жизненных и прочих благ, разделив их между собой?

Как в этом случае все вновь привести к нормальным отношениям, иными словами — примирить обманувших и обманутых между собой? Достаточно ли для этого только извинений?

Наверное, найдутся и такие, которым этого будет достаточно. Но большинство, и я в том числе, считают, что прежде всего, помимо признания факта обмана и восстановления гражданских прав, необходимо возместить потери обманутым. Пусть не сразу, но прописав этот процесс законодательно.

Естественно, первым шагом на этом пути должен быть нулевой вариант гражданства, должны быть и оговорены последующие процедуры восстановления цивилизованного сожительства двух крупнейших общин в едином государстве.

Примеров такого положения в европейских государствах более чем достаточно, например — Швейцария, Финляндия, Бельгия и ряд других.


Пятый вопрос.
Как лично вы здесь оказались?

Вопрос, конечно, не наивный, но ответ на него, на мой взгляд, подкрепит многое из вышесказанного.

Родились мы с братиком в Краснодаре. Были в оккупации — настоящей, а не высосанной из пальца. Наш город стал одним из первых полигонов для применения на практике «цивилизованного» способа лишения людей жизни с помощью подвижных автобусов-душегубок, когда в герметичный кузов помещали людей и подавали туда выхлопные газы. 8-10 минут — и живых нет.

Папа закончил войну в Берлине, где 02.05.1945 первым из советских геодезистов снимал отметку Рейхстага. Затем ему был поручен сбор картографических данных вермахта.

Посещая города советской оккупационной зоны, он оказался в городе Фрайберге, где обнаружил завод геодезических инструментов, рабочие которого не выходили на работу, потому что хозяин завода уехал.

Понимая, что Россия в разрухе и необходим в первую очередь именно геодезический инструмент для восстановительных работ, он развесил объявления по городу с предложением рабочим предприятия выйти на работу. Для закрепления работников он начал кормить немцев обедами и выдавать пайки на их семьи.

Ниже — документ, дававший ему в то время право на проведение таких работ.





В справке допущена только одна неточность: не Фрайбург, а Фрайберг. В этом городе несколько месяцев жил и я с братиком и мамой.

Весь инструмент, который выпускался предприятием, направлялся в Союз. В 1949 году оборудование завода было по репарациям передано СССР и направлено в Ригу, куда направили и моего папу.

Таким образом наша семья оказалась в Латвии.


Свою работу в Риге предприятие начало в здании Сельхозакадемии на Аусекля, 9. Затем, не единожды расширяя производство и меняя места расположения предприятия, папа добился начала строительства совершенно нового предприятия — около развязки островного моста в Задвинье.

Полная комплектация и запуск завода пришлись на расцвет национального самосознания. Творческая интеллигенция, которая являлась идеологом новой Латвии, решила, что, кроме обслуживающих сфер и сельского хозяйства, Латвии ничего не нужно. Поэтому совершенно новое оптико-механическое предприятие было растащено и фактически ликвидировано.

Его судьба повторила судьбы многих современнейших предприятий Латвии.


Моя личная судьба сложилась следующим образом.

После того как наша семья оказалась в Латвии, я в 1954 году окончил школу, затем в 1959 году — военную академию с отличием, затем защита кандидатской диссертации в Рижском политехническом институте (1964 год), докторская диссертация — Каунасский политехнический институт (1975 год).

Работа: старший преподаватель, доцент, заведующий кафедрой, руководитель исследовательскими лабораториями, директор филиала НИИ. Бывшие мои студенты и аспиранты стали деканами факультетов, включая и Латвийский университет, заведующими кафедр, директорами институтов и предприятий, и не только в Латвии.

И вот спустя тридцать семь лет после начала моей трудовой деятельности, которая вся происходила здесь, в Риге, я в 1991 году был объявлен новой властью профнепригодным из-за незнания латышского языка. Более того — был признан оккупантом, то есть вся моя трудовая деятельность признается оккупационной и не нужной для страны.

Таким образом мой труд, как и труд и интеллект многих десятков тысяч людей, создававших современные производства в Латвии, в одночасье был растоптан и выброшен на помойку. А самих людей сделали на старости лет тунеядцами в обществе, живущем в долг.


 

P.S. Надеюсь, что скорректированный при помощи ваших замечаний текст удастся передать журналистке Louise Osborne, занимающейся этим вопросом по заданию газеты The Guardian.