ИМХО, автор прав, когда подчеркивает сходство Путина и Эрдогана и обращает внимание на общий агрессивный консерватизм обоих. Но есть маленькое "но": Путин не делает ультраконсервативных заявлений, оставляя озвучивать этот тренд другим людям, от которых он может в любой момент дистанцироваться. Эрдоган — исламист последовательный, хотя и умеренный по сравнению с отморозками из всевозможных террористических организаций, состоял в трех партиях последовательно запрещенных в Турции (первая — военными после переворота 1980-го года, две другие — судами за покушение на светский характер государства. Сейчас именно судейский корпус является главной оппозиционной исламистам силой Турции).

Главной, ИМХО, ошибкой автора является вывод, что в силу идейной близости появляется база для более тесного сотрудничества. Идейная близость может быть базой как для сотрудничества, так и для ярой вражды, история полна примеров. Потому что искренний исламизм с турецким лицом может быть серьезным противодействием "русскому миру" там, где их интересы сталкиваются, как столкнулись когда-то Османская и Российская Империи. Хотя, будь на месте Эрдогана пантюркисты кемалевского толка, Путину было бы хуже — именно еще большей идейной близости.

Первое такое место --Крым. Эрдоган заявил, что Турция никогда не признает аннексию Крыма. Потому что исламизм исламизмом, а тюркский мир никто не отменял. 

Вторым стала Сирия. Даже если бы не было разногласий по тому, какие группировки следует поддерживать, а какие давить, само вмешательство России ставит под вопрос влияние Турции в регионе. Но разногласия есть, злые западные языки говорят о том, что Россия больше бомбит отличные от ИГ антиасадовские силы, чем ИГ (что несколько отличается от того, что говорят по российским телеканалам). И в частности, Россия бомбит формирования сирийских туркмен (или туркоманов). А это даже не крымские татары, это просто те же анатолийские турки, по разным причинам оказавшиеся в населенном преимущественно арабами вилайете Османской Империи, и оставшиеся за пределами Турции в результате ее падения. Их численность оценивается по-разному, кто говорит, что их 100 тысяч, кто — что 200 тысяч. Есть оценки в миллион и полтора миллиона. Ассоциация сирийских туркмен заявляет, что их 3,5 млн. В любом случае это третья по численности этническая группа Сирии после арабов и курдов. В 1936-м году были приняты антименьшинственные законы, вплоть до запрета публичного использования турецкого языка, но при Башаре Асаде они были отменены, и даже сначала начальником штаба вооруженных сил, а потом министром обороны стал сирийский туркмен. Тем не менее, общественные организации туркмен оппозиционы Башару Асаду, соответсвенно, и их военные группировки (несколько бригад в разных районах Сирии). Именно их, по-видимому, бомбил или собирался бомбить сбитый турецкими ВВС российский СУ-24. И именно формирование сирийских туркмен расстреляло в воздухе пилота сбитого самолета. Это оставляет мало надежд на скорое сближение, хотя эскалация российско-турецкого конфликта невыгодна обеим сторонам, как и невыгодно сворачивание экономического сотрудничества.

Россия имеет положительный торговый баланс с Турцией, в основном благодаря поставкам газа и нефти. Турция в свою очередь занимает около 10% в российском импорте овощей и фруктов. Прекращение поставок вызовет новый виток инфляции в сегменте продовольственных товаров. Туркам же в условиях превышения глобального производства нефти над глобальным сбытом найти поставщиков нефти будет нетрудно, по газу для этого потребуется создание инфраструктуры, что займет время и потребует дополнительных срочных затрат. Но и Газпрому терять еще и турецкий рынок вслед за украинским на фоне уменьшения западноевропейского совсем не с руки. Третий сектор экономического сотрудничества — строительство. Турецкие (точнее российские с турецким капиталом) фирмы занимают серьезную долю строительного рынка, причем в основном в заметных проектах. Активны они и в девелоперстве, в основном офисных зданий. Их преимуществом и одновременно бонусом для рынка в целом является то, что они финансируются турецкими банками под намного более низкие проценты, чем приняты на российском рынке кредитования, то есть, они приносят дешевые деньги. Уход турецких фирм и массовая продажа их проектов обрушил бы рынок офисных зданий и повысил бы цены на новое строительство, что совсем не в интересах России. И, конечно, туризм, про это даже писать долго не надо, всем все понятно. Так что экономические интересы несомненно играют против эскалации.

Но на активное сближение с антизападным душком обе стороны вряд ли пойдут — по разным соображениям. Именно в  силу определенного сходства обе стороны являются ненадежными партнерами, что превосходно понимают их визави. Опять же, несмотря на обиды Турции за неприем в ЕС (ассоциация с 1963-го — больше 50 лет!), коллективный Запад является для развивающейся Турции источником технологий и вооружений и в этом практически незаменим. В прошлом месяце Ангела Меркель поддержала размораживание переговоров о вступлении Турции в ЕС (она в течении последних десяти лет выступала против вступления), а сегодня Турция объявила о возобновлении переговоров (последний раунд состоялся три года назад). Так что пока у ЕС больше возможностей оказать влияние на конституционную реформу в Турции, чем у России (ИМХО, мне непонятно, чем конституционное усиление ислама и президенсткой власти может быть в пользу России, автор не привел аргументов, считая сходство вертикалей само по себе преимуществом. Это не так, чрезмерное усиление власти одного лица делает страну менее предсказуемой для партнеров, и если внутри страны это в пользу президента России, то в партнерах, тем более таких сложных, как Турция, это недостаток).

ИМХО, сейчас стороны будут вынуждены маневрировать, чтоб дать задний ход без потери лица, задача более чем непростая, так что о каком-то сближении и стратегическом партнерстве говорить очень преждевременно.