Почему-то только через Facebook аккаунт дочки удалось войти в поле комментария IMHOClub... 2 недели никак не удавалось... Но ближе к делу!

Уважаемая г-жа Зайцева, прочитал все комментарии к этой Вашей статье на Делфи и в IMHOclub. Спасибо за тему оптимизации образования, за позитивный, уважительный и мотивирующий стиль дискуссии, за гражданскую позицию.

По роду работы с 1991 года я аналитик маркетинговых и социологических исследований. Обслуживаю крупных клиентов, что дает уникальные возможности для профессионального понимания экономических и социальных процессов в Латвии (последнее я поставил для себя целью в 1989 году). В 90-е годы я был вынужден подрабатывать охранником, быстро вырос от сторожа складов до начальника охраны банка, затем полностью вернулся к маркетинговым исследованиям. В советское время много лет был инженером-океанологом, занимался экологическими исследованиями на шельфовых месторождениях нефти.

Мой опыт учебы (Ленинградский гидрометеорологический институт, отделение заочного обучения) свидетельствует о качественности и конкурентоспособности советского высшего образования, так как конкурирую с молодежью, имеющей латвийское образование социологов и политологов.

В ряде проектов я изучал тему развития латвийского высшего образования в соответсвии с потребностями латвийского рынка труда:

- 2000 г., инициатива Рижской Украинской школы, «Profesionālās izglītošanās plāni Latvijas darba tirgus apstākļos – Rīgas pilsētas Centra rajona vidusskolu vecāko klašu skolēnu un vecāku aptauja»;

- 2007 г., проект ESF и городской думы Даугавпилса «Cilvēkresursu kā darbaspēka pieejamības analīze Austrumlatgales daba tirgū sociāli-ekonomiska aspektā»;

- проекты для «Junior Achievement Latvia”, для государственной службы занятости и др.

Из-за углубления латвийского экономического и политического кризиса тема развития высшего образования становится все актуальнее, выходя за рамки ставящихся заказчиками вопросов.

Несколько тезисных выводов - почему в течение 11 лет изучения не могу повлиять на «обустройство» образования:

1)         Оптимизация образования - прикладная профессиональная задача госуправления, не решаемая в рамках общественных дискусий, не решаемая с позиции бизнес-аналитика или с позиции общественных активистов (кем мы с Вами, по-видимому, оба сейчас являемся) .

2)         В Латвии нет влиятельного, мотивированного, деятельного спроса, нет политической воли, общественного заказа на решение этой задачи госуправления. (Ниже докажу это утвеждение, которое отнюдь не означает, что ничего нельзя менять!)

Почему НЕТ СПРОСА на «качественное, глубокое» (в бывшем советском понимании) высшее образование? 

Управление политикой образования - комплексная и стратегическая тема. Политика образования сочетает в себе и в долговременной перспективе формирует

культуру взаимоотношений латвийского рынка труда, «трудовой менталитет» латвийской нации (если таковая себя осознает); культуру бизнеса, культуру реализации прав собственности на средства производства; среду для развития конкурентоспособного, экспортоспособного предпринимательства; стратегическое видение внутренней и внешней политики государства, геополитическое осмысление возможностей и рисков; демографическую и миграционную политику; политику межэтнических отношений.

Эрнст Геллнер в книге «Нации и национализм» дает определение «самого предельно малого» государства – это государство, которое еще способно воспроизводить себя через свою систему образования (т.е. способно воспроизводить население, готовое к совместному труду, население, имеющее общий культурный базис). Если Геллнер прав, то по-видимому, не могут существовать нации, в становлении которых на важное место выдвигается внутренняя дефрагментация, «междуобщинное необщение», отрицание «всех не-наших».

В Латвии идея государственности и политическая система проходит трудную стадию становления. При этом остро стоит проблема «лишних» для латвийской рыночной экономики людей. Подробнее об этом я писал в «Субботе» (13 марта 2008.г. «Рыночные итоги латвийского национализма» - см. в интернете).

Очевидно, что с позиции интересов большинства постоянных жителей Латвии нет практического смысла на государственные средства хорошо обучать уезжающих насовсем, если те из-за рубежа материально никак не поддерживают остающихся в Латвии.

Что такое «качественное» образование с точки зрения потребностей жителей Латвии? Комментарии к Вашей статье свидетельствуют, что советская система образования оценивается диаметрально противоположным образом – кто-то стал Инженером или Экономистом (в широком смысле Профессионалом), а кто-то просто получил диплом ВУЗа для каких-то иных своих целей. По-видимому, советские государственные инвестиции в обучение давали отдачу в виде квалифицированной рабочей силы, если ПРИВАТИЗИРОВАЛИСЬ и становились ЧАСТНОЙ собственностью обучаемого – если советский студент (при поддержке семьи и знакомых) осознанно вкладывал личное время, усилия и средства (например, покупка книг для личной профессиональной библиотеки, занятия с репетиторами и т.п.) в развитие личных профессиональных качеств. Только в этом случае бесплатно предоставляемые ВУЗом знания усваивались мотивированно и целенаправленно, так как фактически переходили в частную собственность обучаемого. (На мой взгляд, схожим образом частной собственностью могут стать навыки рукопашного боя, освоенные десантником или навыки эффективного управления продажами, освоенные работником на оплаченных работодателем семинарах.) Подробнее о типах собственности см., например, В.Н. Ильин, «Негуманитарная социология», Москва, 2003 г., стр. 183.

Принцип «не умеешь – научим, не хочешь – заставим!» в рыночной экономике не работает. Практика приватизации свидетельствует, что невозможно против воли заставить человека владеть средствами производства, не несущими понятной человеку выгоды, невозможно заставить творчески приумножать не вызывающую интереса материальную собственность (ее можно продавать, закладывать, «проедать», но не развивать). Точно так же невозможно заставить владеть нематериальной собственностью – профессиональными знаниями, если обладание ими не связано с понятной выгодой, с использованием и развитием этих знаний.

Если знания усваиваются с целью получения личной выгоды на рынке труда (повышение личной конкурентоспособности, чувство социальной «успешности», более высокая оплата труда и т.п.), то процесс обучения можно рассматривать как частную предпринимательскую деятельность, направленную на поддержание и развитие личных производительных сил. Очевидно, что такая предпринимательская деятельность должна окупаться – разорительно позволять себе «учить ненужное», так же, как разорительно покупать неликвидные средства производства. В Латвии, по-видимому, распространено мнение, что благом и ценностью является любое случайно приобретаемое знание и образование.

Какие ориентирующие сигналы получают те, кто готовит себя к успешной деятельности на латвийском рынке труда? Что должен знать и уметь работник, чтобы обеспечивать конкурентоспособность предприятия, принадлежащего работодателю (т. е., чтобы обеспечить собственную востребованность и ценность на рынке труда Латвии)?

В 3-4 комментариях к Вашей статье однозначно говорится о том, что малый и средний латвийский бизнес (большинство из ~ 60.000 действующих латвийских предприятий) в принципе не планирует свою потребность в рабочей силе, не предвидит направления своего развития и области деятельности:

«...80% предприятий - "малыши" с числом работников 5 - 10 - 50 человек. Они не только на 15 лет не планируют, но и в завтрашнем дне не уверены. И занимаются, как верно отметил г-н Астахов, сегодня скупкой металлолома, завтра недвижимостью, послезавтра еще неизвестно чем. Им нужен готовый специалист сегодня и сразу.»

Очевидно, что латвийский рынок труда не выдвигает специфических профессиональных требований к работнику – на небольших предприятиях обычно востребованы исполнительность, добросовестность и коммуникабельность, знание латышского, русского и английского языка, а также навыки пользования компьютером и «практический опыт на аналогичной работе», чтобы минимизировать расходы работодателя на обучение персонала. Специальность работника - экономист, педагог, юрист, социолог, политолог и т.п. - значения не имеет, так как не связывается с конкурентоспособностью предприятия, следовательно не воспринимается как ценное качество работника, повышающее оплату его труда.

Умение мыслить на уровне управления бизнесом нередко не является ценным (оплачиваемым работодателем) профессиональным качеством наемного работника, так как малый и средний бизнес часто представляет собой предприятия, находящиеся в семейной собственности. «Избыточно много знающий» работник «с улицы» может вызывать беспокойство и недоверие со стороны владельцев семейного бизнеса, так как при недостаточной компетентности владельцам бизнеса затруднительно контролировать действия такого работника.

По-видимому, в рыночных условиях качество образования должно быть пропорционально доходам и стоимости находящихся во владении средств производства. Противоречия развития возникают, если большие материальные ценности принадлежат плохо образованным владельцам или если хорошо образованные профессионалы не имеют достаточных доходов для поддержания и развития своей квалификации или достаточных доходов для оплаты качественного образования своих детей. При невозможности социального самовоспроизводства в Латвии происходит деградация профессионально квалифицированной части общества, теряются отрасли хозяйственной даятельности.

Кто в данных условиях заинтересован поддерживать (и оплачивать!) высококачественное профессиональное образование «экономистов», «юристов», «социологов», «политологов» и др.? Малые и средние предприниматели? ВУЗы? Обучающиеся и их родители? Банки, выдающие кредиты на обучение? Руководящие работники министерств? Политики?

В 2006 году Латвия по относительному числу студентов – 567 на 10.000 жителей - занимала 2-е (!) место в мире после Канады (580 на 10.000 жителей). В США этот показатель был 520. Очевидно, что большинство латвийских работодателей, большинство латвийских ВУЗов и большинство обучающихся устраивало именно такое положение на рынке образования – финансируемый государством большой спрос при ограниченном по сути качественном содержании образования (необременительный по сложности курс обучения, оплачиваемый государством). Сейчас в финансировании высшего образования сокращается доля государственного бюджета и возрастает доля частного семейного бюджета. При этом острее ставятся вопросы – «кем быть?» и «какое будущее своим жителям сулит государственность Латвии?»

Из комментариев к Вашей статье (и из моих выше упомянутых исследований) видно, что спрос на качественное профессиональное образование локализован в тех сегментах предпринимательства, где применяются более сложные технологии, где вследствие этого требуются объемные инвестиции в производство и важное зачение имеет планирование развития бизнеса:

«...Сколько у нас предприятий, которые могут планировать свою деятельность на 15 лет вперед - 4 года оплачивать учебу и еще 12 лет предоставлять работу? Надо полагать, и определенный заработок. По пальцам пересчитать. ... Спрашиваю: почему не хотите на техническую специальность идти? Отвечают: а что потом с ней делать? Заводов-то нет. Где потом работать?»

Очевидно, что при непрогнозируемости внутренней и внешней политики Латвийской Республики выше риски для инвестиций в инновационный бизнес, в том числе рискованным является получение дорогостоящего профессионального образования, которое может оказаться избыточно сложным и не окупиться на очень узком латвийском рынке труда.

Менее рискованный вариант получения «редкого» и качественного профессионального образования (по принципу «дополняемости») я рассмотрел в выше упомянутом исследовании 2000 года «Profesionālās izglītošanās plāni Latvijas darba tirgus apstākļos». К целевой группе, которую это решение может заинтересовать, в первую очередь относится молодежь этнических меньшинств Латвии, которая может получить качественное профессиональное образование на своей «этнической родине» - в России, Польше, Украине, Израиле, Белоруссии и др. Для этого должна соблюдаться совместимость программ школьного и высшего образования – школы этнических меньшинств в Латвии должны обеспечивать хорошее знание латышского и родного языка, а также знание основ специальных предметов.

C 2000 года «принцип дополнительности» не заинтересовал никого из тех, кто в Латвии формирует политику образования. Это косвенно подтверждает предположение, что государственная политика образования в Латвии осуществляется как «отраслевой малый бизнес» - без стратегии, без планирования перспектив спроса. Если интелектуалы системы образования Латвии не мыслят в долговременной перспективе, то жители этого государства не имеет картины будущего. Усиливается напряженность и спонтанная самозащитная эгоистичная конфронтация этнических групп, которая выражается в идеях ликвидации школьного образования на языках этнических меньшинств или введения второго государственного языка. Время играет против нас. Готов обсудить возможности практических решений. viesturs.501@inbox.lv